И, как и все формы экологического равновесия, она преходяща, условна, зависима. Когда происходит преодоление межвидового барьера, и вирус переходит к новому носителю, перемирие отменяется. Толерантность нельзя получить вместе с вирусом. Равновесие рушится. Начинаются совсем новые отношения. Попав к незнакомому носителю, вирус может оказаться невинным пассажиром, может доставить определенные неудобства, а может превратиться в настоящую чуму. Все зависит от обстоятельств.
56
Вирус, неформально известный как герпес B (а сейчас, уже точнее, как герпесвирус макак 1, поскольку его естественным резервуаром являются макаки), впервые привлек внимание медиков в 1932 г. после несчастного случая в лаборатории Нью-Йоркского университета. Молодой ученый Уильям Бребнер занимался исследованиями, связанными с вакциной от полиомиелита. Важную роль в этой работе играют обезьяны, и он выбрал для работы макаку-резуса (Macaca mulatta), принадлежащую к семейству мартышковых. Поскольку полиовирус тогда еще не удалось вырастить в культуре (в конце концов, это стало возможным, но только после того, как в культуре научились поддерживать жизнь в живых клетках), макаки-резусы обычно служили и инкубаторами вируса, и подопытными. Полиомиелит — это не зооноз; он сам по себе не может заражать никаких животных, кроме людей, но с помощью шприца его можно заставить размножаться в обезьянах. Экспериментатор брал полиовирус у одного животного, зараженного искусственным путем, и вводил его в головной или спинной мозг другого, поддерживая цепь заражений и наблюдая за действием, которое он оказывает на мартышек. И однажды, когда Уильям Бребнер делал укол очередной мартышке, она его укусила.
Укус был не слишком болезненным — осталась лишь небольшая ранка на безымянном пальце и мизинце левой руки. Бребнер обработал раны йодом, потом спиртом и продолжил работать. Мартышка выглядела нормальной и здоровой, хотя и довольно разозленной, и если даже она и была носителем полиомиелита, это Бребнера нисколько не побеспокоило. Вскоре после этого мартышка умерла (под действием эфирного наркоза во время другого эксперимента), вскрытие ей не делали.
Через три дня Бребнер заметил «боль, покраснение и небольшое воспаление» вокруг места укуса[157]. Еще через три дня его доставили в госпиталь «Бельвю». Симптомы развивались медленно — повышенная чувствительность лимфоузлов, спазмы в животе, паралич ног, неспособность к мочеиспусканию, покалывание и онемение рук, потом высокая температура и икота; через две недели ему стало уже очень плохо. Дыхание было затруднено, он посинел. Когда его поместили в аппарат искусственной вентиляции легких, у него начались конвульсии, и он потерял сознание. Изо рта и носа пошла пена. Через пять часов 29-летний Уильям Бребнер умер.
Что убило его? Полиомиелит? Бешенство? Коллега-ученый из той же лаборатории Нью-Йоркского университета, недавно окончивший медицинскую школу, но талантливый и амбициозный, помогал при вскрытии Бребнера, а затем занялся дальнейшим расследованием, взяв образцы головного и спинного мозга Бребнера, его лимфоузлов и селезенки. Этого ученого звали Альберт Брюс Сейбин — через четверть века он прославится, создав пероральную вакцину от полиомиелита. Сейбин с коллегой ввели эмульсию из мозга Бребнера обратно обезьянам, а также мышам, морским свинкам и собакам. Ни у кого из этих животных не развились симптомов, похожих на те, которыми страдал Бребнер. Но вот кролики после этих инъекций умерли. У них парализовало ноги, они умерли от дыхательной недостаточности, селезенка и печень были повреждены. Из тел кроликов Сейбин и его партнер извлекли фильтрованную эссенцию, которая могла вызывать такие же симптомы при введении другим кроликам. Они назвали его просто «B-вирус», в честь Бребнера[158]. Другие работы показали, что это герпесвирус.
Герпес B — это очень редкая, но тяжелейшая болезнь людей; смертность среди тех нескольких десятков людей, что заразились в XX в., до недавних прорывов в противовирусной фармацевтике, составляла 70 процентов, и даже сейчас снизилась лишь до 50. Даже если она не убивает, у выживших часто остаются неврологические нарушения. Это профессиональный риск для ученых и техников, которые работают с лабораторными макаками. Среди макак этот вирус распространен, но не представляет для них слишком большой опасности. Он прячется в нервных ганглиях и иногда проявляет себя, вызывая легкие ранки — обычно во рту или вокруг него, — похожие на язвочки, вызываемые простым герпесом у людей. Ранки у обезьян появляются и проходят. А вот герпес B у людей — нет. За десятилетия, прошедшие со смерти Бребнера, было диагностировано еще сорок два случая у людей — ученых, лабораторных техников и других, кто имеет дело с макаками, содержащимися в неволе.
Количество случаев среди людей начало быстро расти в эпоху лихорадочных исследований вакцины от полиомиелита в 1950-х гг., скорее всего, потому, что в работе стали использовать все больше макак-резусов. Условия содержания и обращения были примитивными по сравнению с современными стандартами медицинских исследований на приматах. С 1949 по 1951 г. на один-единственный проект в рамках работы, финансируемой Национальным фондом детского паралича (также известного как March of Dimes), ушло семнадцать тысяч мартышек. Фонд содержал своеобразный питомник для ввезенных обезьян в Южной Каролине, из которого один из ведущих исследователей ежемесячно заказывал по пятьдесят макак по 26 долларов за штуку. Никто точно не знает, сколько макак было «пожертвовано»[159] в лабораториях Альберта Сейбина и Джонаса Солка, не говоря уж о других ученых, но пик заболеваемости герпесом B пришелся на 1957—1958 гг., как раз когда работа над вакциной от полиомиелита достигла своего апогея. Большинство этих случаев приходится на США, оставшиеся — на Канаду и Великобританию; они находятся в тысячах миль от естественной среды обитания макак-резусов, но зато в них шли интенсивные медицинские исследования.
После пика в 1950-х гг. количество случайных заражений уменьшилось, возможно, потому, что лабораторные техники стали применять более тщательные меры предосторожности, например, надевать маски и перчатки и давать мартышкам транквилизаторы, прежде чем брать их в руки. В 1980-х случился второй небольшой пик заболеваемости герпесом B, коррелировавший с новым ростом числа экспериментов на макаках — на этот раз для исследования СПИДа.
Последний на данный момент случай произошел в Национальном центре исследований на приматах имени Йеркса в Атланте в конце 1997 г. 29 октября молодой женщине, работавшей с обезьянами, попала в глаз какая-то телесная жидкость макаки-резуса. Может быть, моча или фекалии, или слюна — никто точно не знает. Она протерла глаз бумажным полотенцем и продолжила работу, и лишь через час нашла время, чтобы промыть глаз водой. Но этого оказалось недостаточно. Она не сообщила об этом случае в отчетах, но через десять дней ее глаз покраснел и воспалился. Она отправилась в кабинет экстренной помощи, и дежурный врач прописал ей капли с антибиотиками. Ну, спасибо, добрый человек. Когда воспаление усугубилось, она обратилась к офтальмологу. Прошло еще несколько дней, она побывала у другого офтальмолога, и лишь после этого ее госпитализировали с подозрением на герпес B. Ей прописали сильные противовирусные лекарства. В это время мазки со слизистой оболочки глаз, отправленные в коммерческие лаборатории для анализа, тихо оттуда забрали — ничего, не обращайте внимания, мы их просто заберем. Их, пусть и с опозданием, все же сочли слишком опасными для лаборантов, не имеющих специальной подготовки.
Женщине стало немного лучше, и ее отпустили домой. Но на следующий день она проснулась с тяжелыми симптомами — боль в животе, задержка мочи, слабость в правой ступне, — и вернулась обратно. В конце месяца начались судороги. Затем — пневмония. Она умерла от дыхательной недостаточности 10 декабря 1997 г. Несмотря на то, что ее отец был врачом-инфекционистом, мать — медсестрой, а в центре Йеркса была куча специалистов, знавших о герпесе B, современной медицине не удалось ее спасти.
После этого трагического несчастного случая многие напряглись. Вероятность преодоления межвидового барьера, может быть, и низкая — в нормальных обстоятельствах даже очень низкая, — но вот последствия могут быть очень серьезными. Через несколько лет, когда у одиннадцати макак-резусов в «сафари-парке» в Англии анализ на антитела к герпесу B дал положительный результат, руководство решило уничтожить все поголовье. Это решение было обосновано тем, что Британский консультационный комитет по опасным патогенам недавно классифицировал герпес B как болезнь четвертого уровня биологической опасности, поместив ее в элитную компанию с Эболой, лихорадкой Марбург и вирусом, вызывающим геморрагическую лихорадку Крым-Конго. В национальных правилах указывалось, что любое животное, зараженное патогеном четвертого уровня, должно быть либо помещено в условия BSL-4 (скафандры, тройные перчатки, шлюзовые двери и так далее — не слишком-то практично для туристического парка, где смотрят на диких зверей), либо уничтожено. Конечно же, положительный анализ на антитела означает всего лишь, что эти одиннадцать мартышек контактировали с вирусом, а не то, что они заражены им сейчас или, тем более, могут заразить герпесом B других. Но эта научная тонкость не предотвратила резни. Охотники за один день убили всех 215 макак в сафари-парке из винтовок 22 калибра с глушителем. Через две недели другой зоосад в английской глубинке последовал их примеру, уничтожив сотни макак после того, как некоторые из них дали положительный анализ на антитела к герпесу B. Закон есть закон, и макаки (зараженные или нет) превратились в очень плохой актив. Более важный вопрос, поднятый приматологами, которые сочли массовое истребление животных отвратительным и необязательным, звучит так: действительно ли герпес B — болезнь четвертого уровня биологической опасности? Некоторые аргументы говорят о том, что это на самом деле не так.