Эпштейн — эколог ветеринарных заболеваний из Нью-Йорка. Он тогда работал в организации Wildlife Trust, в программе Consortium for Conservation Medicine (в той же, что и Алексей Хмура; позже ее переименовали в EcoHealth Alliance). Вдобавок к степени доктора ветеринарной медицины Эпштейн также окончил магистратуру по специальности «здравоохранение» и обладает большим опытом в обращении с большими азиатскими летучими мышами. Он работал с Полом Чуа в Малайзии, отлавливая летучих лисиц в прибрежных мангровых лесах, иногда — стоя при этом по грудь в морской воде. Он возглавлял команду, которая нашла вирус Нипах у летучих лисиц в Индии после первой вспышки болезни в этой стране, а также входил в международную группу, обнаружившую, что летучие мыши являются резервуаром вируса SARS в Китае. Эпштейн крупный, коренастый человек, с короткой прической, в овальных очках; больше всего он похож на звезду школьного американского футбола, которая к сорока годам заметно посерьезнела. Он приехал в Бангладеш уже не в первый раз — для сбора данных, которые помогут понять, как, где и когда индийские летучие лисицы заражаются вирусом Нипах и переносят его.
Вместе с ним приехал Джим Десмонд, еще один американский ветеринар, новичок в организации; его Эпштейн учил «самому вкусному» — искать следы вируса Нипах в летучих мышах размером с ворон. Четвертым участником нашей экспедиции был Ариф Ислам, тоже ветеринар, один из немногих в Бангладеш, кто работает с дикими животными и зоонозными заболеваниями, а еще единственный из нас, кто хорошо говорил по-бенгальски. Ариф был ключевым участником группы: он мог и взять кровь из плечевой артерии летучей мыши, и вести переговоры с местными властями, и заказать для нас рыбное карри в местном ресторане.
Из пробок в Дакке мы выбрались только часам к девяти утра — тамошние автобусы трутся друг об друга, словно дружелюбные слоны, а зеленые мототакси лезут в любой открывшийся просвет, постоянно рискуя быть раздавленными. Наконец, дорога перед нами открылась. Мы поехали на запад, к реке, радуясь, что наконец-то выбрались из города. Позади нас низкое солнце тускло светило сквозь городской смог, оранжевое, словно окровавленный желток.
Мы перебрались на пароме в округ Фаридпур — сезон засух, уровень воды в реке Падма упал, — и поехали дальше по двухполосной дороге, проложенной среди рисовых полей. Мы остановились в городе Фаридпур, чтобы взять с собой еще двух помощников — Питу и Гопура, обладавших особыми навыками. Оба — невысокие, компактные и ловкие, как жокеи, умелые верхолазы и охотники на летучих мышей, которые уже несколько лет работали вместе с Эпштейном. Опыт по отлову летучих мышей они получили во время прежней браконьерской карьеры, но сейчас они уже работали совершенно законно. Посадив их в машину, мы свернули к югу и перекусили апельсинами и печеньем с пряностями. Мы пробирались сквозь маленькие городки, заполненные рикшами, автобусами и мотоциклами; здесь, на юго-западе, мало у кого были автомобили. Одна деревня, похоже, специализировалась на добыче, упаковке и транспортировке песка — ресурса, доступного в изобилии. То было время пересаживания риса, и мы видели, как мужчины и женщины, согнувшись в три погибели, выкапывают темно-зеленые побеги с грядок на дне реки, связывают их в снопы, переносят и аккуратно высаживают на заливные поля. На сухой земле мы видели небольшие грядки других культур: кукурузы, фасоли, злаков, — а иногда попадались небольшие рощи банановых деревьев или кокосовых пальм. Впрочем, чем дальше мы продвигались на юг, тем меньше было сухой земли. Прямо впереди лежали болота Сундарбан — мангровый лес в дельте Ганга, с многочисленными протоками, крокодилами и тиграми с мокрыми лапами, но так далеко мы забираться не планировали. Земля и без того уже была настолько плоской и низкой, а грунтовые воды подходили так близко к поверхности, что маленькие озерца со стоячей водой окружали все деревни и города, которые мы проезжали.
А еще на пути нам все чаще стали попадаться финиковые пальмы; их гладкие стволы были исчерчены полосками, по которым можно было проследить, где именно гачи добывали из них сок. В середине января сбор сока был в самом разгаре — идеальное время, если мы сами хотим попробовать стаканчик. Но мы отказались. Бангладешцы, как я узнал от Арифа, называют этот напитоккаджул. Они считают его полезным для здоровья, — говорят, что он убивает паразитов в кишечнике. Но нужно пить его свежим, добавил Ариф. Если сок вскипятить, то он утратит не только вкус, но и целебные свойства. Да, сам он пил его в детстве, но с тех пор, как начал работать с вирусом Нипах, не берет в рот ни капли.
К вечеру мы добрались до города Кхулна, поселились в неплохой гостинице, а на следующий день отправились искать гнездовья летучих мышей — Ариф уже разведал несколько в своей предыдущей поездке. К западу от города низины, казалось, стали еще ниже, и воды там было в достатке — на заливных полях, в колодцах, в лагунах, в прудах, где выращивают креветок. Деревенские жители и их скот жили на клочках земли, до которых можно было добраться только пешком по гатям, а дорога шла по насыпям, материал для которых, судя по всему, собрали из ям, превратившихся в зеленые и коричневые пруды по сторонам этой дороги. Если вам здесь нужна возвышенность, придется строить ее самим. Там росло множество деревьев, но лесом это было назвать трудно — лишь скопления кокосовых пальм, бананов, папайи, тамариндов, твердолиственных деревьев, а также множество финиковых пальм; мы увидели, как на одну из них забирается гачи. Он был босым, а вокруг пояса обвязал страховочный трос, так что чем-то напоминал обычного электрика из любого американского городка. Одет он был в лунги (саронг, завязанный в узел на поясе) и тюрбан, а на плече висели плетеные ножны с двумя длинными изогнутыми ножами. Маленький мальчик, стоявший неподалеку на обочине, держал четыре красных глиняных горшка, готовых к сбору сегодняшнего урожая.
Летучие мыши тоже ночью будут готовы к сбору. Сейчас же они спали. Летучие лисицы, в отличие от насекомоядных летучих мышей и некоторых крыланов, спят не в пещерах, шахтах или старых зданиях. Они предпочитают деревья, с веток которых свисают, завернувшись в крылья, словно самые странные тропические фрукты. Мы побывали на четырех или пяти гнездовьях. Мы разглядывали кроны деревьев, где собирались спящие летучие мыши, говорили с местными жителями и изучали ландшафт под деревьями, но не нашли ни одного места, которое соответствовало бы строгим стандартам Эпштейна. Либо летучих мышей было слишком мало (сотня тут, сотня там), либо близстоящие деревья (или их отсутствие) мешали нормально натянуть сеть, либо что-то не так было на земле. В одной деревне несколько сотен летучих мышей устроили гнездовье на бобовых деревьях. Отличная группа для изучения, но есть нюанс: они висели прямо над большой зеленой лужей, которая, похоже, служила в деревне одновременно мусорной свалкой и выгребной ямой. Если мы будем собирать попавших в сети летучих мышей здесь, то сети, по подсчетам Эпштейна, опустятся прямо в воду, и ему придется прыгать туда и спасать их, чтобы они не утонули. Ну нет, пробормотал он. Лучше уж Нипах, чем содержимое этой жуткой лужи.
В конце концов, мы вернулись к месту, которое заприметили еще по дороге к Кхулне: заброшенному государственному складу на огороженной территории в несколько акров, где когда-то хранились материалы для строительства дорог. На заросшем травой дворе среди сараев и складов возвышалось несколько огромных деревьев карои, на которых висело четыре или пять тысяч летучих мышей. Судя по всему, это было их излюбленное гнездовье: огромные деревья, стены, защищающие от деревенского шума и мальчишек с рогатками, а каждый вечер в сумерках они могут спрыгнуть с веток, сделать величественный круг над рекой Рупса (еще один рукав в дельте Ганга) и отправиться на поиски еды в деревнях вокруг Кхулны. Отлично, решил Эпштейн, здесь и начнем.
Через день после встречи с местными властями они с Арифом получили разрешение пройти на этот старый склад посреди ночи. Вот почему я люблю работать в Бангладеш, сказал мне Эпштейн. Простая просьба, разумные люди, быстрый ответ. В какой-нибудь другой азиатской стране, ожидая чего-то подобного, вы бы очень быстро разочаровались.
Впрочем, прежде чем приступить к отлову летучих мышей, нужно было провести кое-какие дневные подготовительные работы. Мы забрались по длинной скрипучей бамбуковой лестнице на плоскую крышу заброшенного склада, стоявшего прямо рядом с деревьями карои, а потом Гофур и Питу полезли дальше. Они забрались высоко на одно из деревьев, ловкие, как матросы, лезущие в «воронье гнездо», и привязали к самой верхней ветке торчащую вертикально бамбуковую мачту. На этой мачте была установлена простенькая лебедка. Потом они повторили ту же процедуру на другом дереве, у дальнего конца склада; по завершении этих процедур они растянули между деревьями огромную сеть-невидимку.
Бесцеремонное вторжение на дерево, конечно же, побеспокоило летучих мышей. Сотни животных заворочались, проснулись, взлетели, сделали круг над рекой, вернулись и снова улетели, словно обломки корабля, которые носит туда-сюда огромной приливной волной. На фоне дневного неба они выглядели большими, как гуси, паря на восходящих потоках воздуха или лениво хлопая крыльями. Когда они пролетали прямо над нами, их можно было рассмотреть во всех подробностях — рыжий мех на теле, большие коричневые, почти прозрачные крылья, заостренные морды. Им, конечно, не понравилось, что их разбудили, но паники среди них не наблюдалось. Они выглядели потрясающе. Я уже раньше видел крыланов в Азии, но никогда — так много, так близко и в полете. Должно быть, я таращился на них, как дурачок, потому что Эпштейн тихо предупредил меня: «Держи рот закрытым, когда смотришь вверх». Вирус Нипах передается через мочу, напомнил он мне.
В гостинице мы поставили будильники на половину первого ночи и, проснувшись, занялись настоящей работой. Пока мы ехали в сторону склада по спящей Кхулне, Эпштейн провел для нас так называемый брифинг безопасности. Очки и кожаные перчатки сварщика для тех, кто будет непосредственно работать с летучими мышами, сказал он. Под кожаными перчатками — медицинские. Не снимайте шляп и не закатывайте длинные рукава. Держа в руках большую летучую мышь, крепко хватайте ее за затылок и сжимайте пальцами нижнюю челюсть, чтобы она вас не укусила. Избегайте укусов. Избегайте царапин. Если летучая мышь воткнет вам коготь в руку, поднимите руку высоко над головой; животное инстинктивно полезет наверх, а вам совсем не нужно, чтобы оно лезло по вашему лицу. Питу и Гофур снимут пойманных летучих мышей с сети, а потом передадут вам в руки. Возьмите голову одной рукой, конечности — другой, схватите их маленькие, но сильные лодыжки и запястья между пальцами — раз, два, три, четыре. Между пятью пальцами как раз четыре промежутка. Доверяйте Питу и Гофуру, они помогут. Вот так нужно обращаться с летучими лисицами, чтобы никто не пострадал. Положите каждую летучую мышь в наволочку — их будет держать Ариф, — потом завяжите наволочку, повесьте ее на ветку и возвращайтесь за следующей летучей мышью. Если вас поцарапают или укусят, то мы отнесемся к этому серьезно — как к возможному контакту с вирусом Нипах или бешенством. Мы промоем рану пять минут с мылом, потом обработаем ее хлоридом бензалкония, мощным пр