[198]. По словам Рэнди Шилтса, автора книги And the Band Played On (в которой героическая исследовательская работа в немалой степени сочетается с бесцеремонной подгонкой фактов), сам Дюга считал, что за десять лет активной гомосексуальной жизни у него было не менее двух с половиной тысяч сексуальных партнеров. Дюга дорогой ценой заплатил за свою дерзость и аппетиты. У него проявилась саркома Капоши, он прошел курс химиотерапии, потом началась пневмоцистная пневмония и другие СПИД-ассоциированные заболевания, и в тридцать один год он умер от почечной недостаточности. В недолгий период между появлением саркомы Капоши и инвалидностью Гаэтан Дюга не сбавлял хода, но его, похоже, вел уже не гедонизм, а злоба; он занимался сексом с очередным новым знакомым в бане на углу Восьмой улицы и Говард-стрит в Сан-Франциско, а потом включал свет, — по крайней мере, так утверждает Рэнди Шилтс, — показывал язвы на коже и говорил: «У меня рак геев. Я умру, и ты тоже умрешь»[199].
В том же месяце, когда умер Дюга, в марте 1984 г., команда эпидемиологов из CDC опубликовала важнейшее исследование, посвященное роли сексуальных контактов в распространении болезни, которая тогда уже получила название СПИД. Название, но не объяснение. «Хотя причины СПИДа неизвестны, — писала группа авторов из CDC, которую возглавлял Дэвид Ауэрбах, — он может вызываться патогеном, который передается от человека к человеку таким же образом, как гепатит B»[200]. Гепатит B — это вирус, передающийся через кровь. Заразиться им можно в основном через сексуальный контакт, пользование общим шприцем при внутривенном употреблении наркотиков или переливание крови, зараженной вирусом. Это описание помогло в определенной степени понять, почему же вместе группируется такое странное сочетание симптомов. «Скопление случаев СПИДа, связанных гомосексуальными контактами, сообразуется с гипотезой инфекционного патогена», — добавили ученые из CDC. Это не токсичный химикат, не генетическая случайность, а микроб — вот что они имели в виду.
Ауэрбах и его коллеги собрали информацию о девятнадцати случаях СПИДа в Южной Калифорнии, взяв интервью у всех пациентов или, если те уже умерли, у их близких и друзей. Они пообщались с еще двадцать одним пациентом в Нью-Йорке и других американских городах, и на основе этих сорока историй болезни построили граф из сорока взаимосвязанных кружков, похожий на игрушку, сделанную из конструктора Tinkertoy; этот граф показывал, кто связан с кем половыми связями. Пациенты обозначались номерами и местом проживания, например «SF 1», «LA 6» и «NY 19». В центре графа, непосредственно связанный с восемью кружками и косвенно — со всеми остальными, располагался кружок, обозначенный «0». Ученые не называли его имени, но это был Гаэтан Дюга. Рэнди Шилтс в своей книге превратил довольно пресно звучавшее «Пациент 0» из статьи в куда более звучное «Нулевой пациент»[201]. Но есть одна вещь, которую не учитывает слово «Нулевой», которую игнорирует цифра «0», о которой ничего не скажет нам центральное положение кружка на графе: Гаэтан Дюга не породил вирус СПИДа. Любая вещь откуда-то берется, и он тоже заразился этой болезнью от кого-то. Самого Дюга заразил вирусом другой человек, скорее всего — половым путем, и это произошло не в Африке, не на Гаити, а где-то намного ближе к дому. Это стало возможным, потому что, как показывают новейшие данные, ВИЧ-1 добрался до Северной Америки, когда Гаэтан Дюга был еще подростком-девственником[202].
Добрался он и до Европы, хотя на этом континенте пока что далеко не ушел. Врач Грета Раск из Дании, которая работала в Африке, в 1977 г. улетела из Заира, как тогда называлась страна, и вернулась в Копенгаген для лечения заболевания, от которого страдала уже несколько лет. В Заире Раск сначала управляла небольшим госпиталем в далеком городке на севере страны, а потом работала главным хирургом в крупном учреждении Красного Креста в столице страны, Киншасе. Где-то в это время, — возможно, во время проведения операции без средств индивидуальной защиты (например, латексных перчаток), — она заразилась болезнью, тогда не имевшей ни описания, ни названия. Она чувствовала недомогание и усталость. Из-за постоянной диареи она потеряла в весе. Ее лимфоузлы увеличились и оставались увеличенными. Она сказала другу: «Я лучше уеду домой и умру там»[203]. В Дании анализы показали недостаток T-лимфоцитов. Ей было так тяжело дышать, что приходилось пользоваться бутылками с кислородом. Потом начались стафилококковые инфекции, а во рту обосновался грибок Candida. Грета Раск умерла 12 декабря 1977 г.; ее легкие к тому времени были заполнены Pneumocystis jirovecii, и, судя по всему, именно от этого она и скончалась.
Но так не должно было быть, — по крайней мере, по общепринятому мнению медиков. Пневмоцистная пневмония — обычно не смертельное заболевание. Должно было быть какое-то иное объяснение, и позже оно нашлось. Через девять лет образец сыворотки крови Раск дал положительный анализ на ВИЧ-1.
Все эти несчастные — Грета Раск, Гаэтан Дюга, пять пациентов из Лос-Анджелеса в докладе Готтлиба, пациенты с саркомой Капоши, о которых знал Фридман-Кин, гаитяне из Майами, тридцать девять (не считая Дюга) участников исследования Дэвида Ауэрбаха, — стали одними из первых, кому позже, ретроспективно, диагностировали СПИД. Но они не были первыми жертвами. Даже близко не первыми. Все они — средние точки в течении пандемии, обозначающие стадию, на которой медленно накапливающееся, почти незаметное явление внезапно пережило скачкообразный рост. Опять-таки, если выражаться сухим языком эпидемиологов-математиков, чья работа отлично описывает историю СПИДа, показатель R0 рассматриваемого вируса значительно превысил 1,0 и началась эпидемия. Но настоящая начальная точка СПИДа находится в совсем другом месте, и прошло еще не одно десятилетие, прежде чем ученым удалось ее найти.
86
В первые годы после обнаружения новая болезнь довольно часто меняла названия и аббревиатуры. Сначала ее называли GRID («гей-ассоциированный иммунодефицит»). Это название оказалось слишком ограниченным, когда появились и гетеросексуальные пациенты: наркоманы, коловшиеся одной иглой, больные гемофилией, другие неудачливые натуралы. Некоторые врачи предпочитали ACIDS («синдром общественного приобретенного иммунодефицита»). Слово «общественный» в данном контексте означало, что люди приобрели его в обществе, а не в больницах. Более точная, хоть и неуклюжая формулировка, которую некоторое время предпочитала Morbidity and Mortality Weekly Report, газета CDC, звучала так: «Саркома Капоши и оппортунистические инфекции у ранее здоровых людей». К сожалению, аббревиатура вышла слишком уж громоздкой и не эффектной: KSOIPHP. В сентябре 1982 г. в MMWR впервые использовали название «синдром приобретенного иммунодефицита» (СПИД), оно в результате и прижилось.
Дать синдрому название было наименее трудной задачей. Куда важнее было определить его причину. Я чуть выше упомянул о «рассматриваемом вирусе», но не забывайте: в то время, когда статьи Готтлиба и Фридмана-Кина начали привлекать к себе все большее внимание, еще никто не знал, какой патоген вызывает такое сочетание загадочных смертоносных симптомов — и вообще, есть ли какой-то единственный патоген, который их вызывает. Вирус был лишь одной из догадок, пусть и правдоподобной.
Одним из ученых, выдвинувших эту догадку, был Люк Монтанье, тогда — малоизвестный молекулярный биолог из парижского Института Пастера. Монтанье в основном занимался вирусами, вызывающими рак, в частности, ретровирусами, которые вызывают опухоли у птиц и млекопитающих. Ретровирусы — это дьявольские твари, еще более коварные и настойчивые, чем среднестатистический вирус. Название дали им из-за способности запускать процесс трансляции генов в белки не так, как это обычно происходит у живых существ, а наоборот («ретро»). Вместо того, чтобы использовать РНК в качестве шаблона для трансляции ДНК в белки, ретровирус перерабатывает свою РНК в ДНК в клетке носителя; затем вирусная ДНК пробирается в ядро клетки и интегрируется в геном клетки носителя, что гарантирует репликацию вируса всякий раз, когда эта клетка делится. Люк Монтанье изучал ретровирусы в животных — курах, мышах, приматах — и раздумывал, не найдутся ли эти клетки и в человеческих опухолях. Еще одна пугающая возможность, которую он рассматривал, — что ретровирусом вызывается СПИД, новая болезнь, которая проявилась в Америке и Европе.
Тогда еще не было никаких доказательств того, что СПИД вообще вызывается вирусом. Но на это указывало три типа улик, и Монтанье описал их в своих мемуарах под названием «Вирус». Во-первых, распространение СПИДа среди гомосексуалов, связанных сексуальными отношениями, говорило о том, что это инфекционная болезнь. Во-вторых, распространение СПИДа среди наркоманов, которые кололи наркотики внутривенно, говорило о том, что это гемоконтактный патоген. В-третьих, распространение СПИДа среди больных гемофилией говорило о том, что этот гемоконтактный патоген избегал обнаружения в переработанных продуктах крови, например, факторах свертывания. Итак: патоген очень малых размеров, заразный, переносится в крови. «СПИД не мог вызываться обычной бактерией, грибком или простейшим, — писал Монтанье, — потому что эти микробы блокируются фильтрами, через которые проходят продукты крови, необходимые для выживания больным гемофилией. Оставался лишь один вариант — очень малый организм. Следовательно, патоген, вызывающий СПИД, мог быть только вирусом»[204].
Другие улики указывали на то, что это может быть ретровирус. Это, конечно, была совсем новая территория, но, с другой стороны, СПИД тоже был новой болезнью. Единственным известным человеческим ретровирусом в начале 1981 г. был так называемый вирус T-клеточной лейкемии человека (HTLV), недавно открытый под руководством умного, общительного, очень уважаемого