Он отчистил бивни от мягких тканей, потом протер грязью, смешанной с песком, и отмыл добела в речке. Когда он держал бивни в руках, они казались огромными. Дорогими. Может быть, килограммов пятнадцать. Он никогда еще не держал в руках такого богатства. Путник даже в руках мог удержать всего один. Он рассмотрел оба по очереди, проведя рукой по белому изгибу вплоть до острия. Потом, кое-как подхватив оба бивня, он, шатаясь, пошел обратно к каноэ, уворачиваясь от лиан, и бросил их на дно лодки вместе с рыбой. Быстро отвязав лодку, он нашел течение и поплыл вниз по реке. Пройдя одну излучину, он более-менее успокоился, и его сердце перестало часто биться.
Что сейчас произошло? Он наткнулся на целое состояние и украл его, вот что. Или, если выражаться точнее, забрал. А теперь что?
Вернувшись в лагерь, Путник поспешно спрятал бивни под листьями и ветками в ямке за упавшим деревом. Среди ночи он проснулся, вдруг поняв, что тайник очень плохой, просто до идиотизма, и так и не уснул, с нетерпением ожидая рассвета. Когда солнце взошло, он встал, выгреб из своего очага, который держал на одном месте несколько лет, угли и золу, и выкопал на этом месте яму, пробивая мачете слой засохшей земли и втыкая клинок глубоко в глину. Яма получилась в глубину полтора метра. Он сделал глубокую, узкую выемку в земле, завернул бивни в листья нгунгу для сохранности и положил их в яму. А потом снова закопал, аккуратно разровнял землю, снова раскидал золу на прежнем месте, заменил обгоревшие поленья и развел новый костер. Теперь его сокровище в безопасности, по крайней мере, на какое-то время. И можно думать, что делать дальше.
Простых ответов не было. Есть возможности, но есть и риск. Он не охотник на слонов, и все его знакомые об этом знали. У него не должно быть слоновьих бивней. Если он отвезет их в Молунду, агенты французских концессионеров, жадные до слоновой кости, добывающие ее из леса всевозможными принуждениями и угрозами, просто конфискуют ее. Может быть, его даже накажут. Другие захотят украсть ее или купить, но обманув насчет цены. Он продумал разные варианты. Путник не был хитрецом, но был силен и упрям.
Прошло шесть месяцев. Он жил, как раньше: ловил рыбу в реке, вялил ее в лагере, проводил дни в одиночестве, иногда заглядывал в Нгбалу или Молунду, чтобы поторговать. Один человек в Молумбу, купец, не из местных банту и не агент концессионеров, а полукровка-португалец с хорошими связями, невероятно умный, тайком приторговывал слоновьим мясом и бивнями. Однажды, обменивая у него рыбу на соль и фуфу, Путник спросил у этого купца, сколько стоит слоновая кость. Это был просто вопрос! Купец хитро поглядел на него и назвал цифру. Цифра показалась высокой, но не слишком, и на лице Путника, возможно, промелькнуло разочарование. Больше он ничего не сказал.
Через два дня Путник вернулся в свой лагерь и обнаружил, что он разрушен. Португалец-полукровка с кем-то поговорил, и этот кто-то сразу же решил его обокрасть.
Его хижину разрушили, рамки для вяления рыбы разломали. Немногочисленное имущество — вторую сеть, несколько жестяных горшков, нож, рубаху, подстилку из рафии, все остальное — презрительно раскидали. Маленькую жестяную коробочку взломали и высыпали из нее рыболовные крючки и табак. Сушеная рыба лежала на песке — ее растоптали, и явно умышленно. В нескольких местах копали — рядом с упавшим бревном, в полу хижины, еще в паре мест. Бессистемный, но наглый обыск. Костер Путника разорили, раскидав поленья и золу. Его сердце на мгновение перестало биться, когда он это увидел. Но землю под костром никто не тронул. Они так и не нашли то, зачем пришли.
Вот после этого он и задумался о Весо. Он переночевал в разрушенном лагере, возле едва горевшего костра, не выпуская из рук мачете. На рассвете он выкопал бивни и, прямо так, грязными и завернутыми в листья, даже не наслаждаясь их драгоценным весом, бросил в каноэ. Сверху на бивни он положил вяленую рыбу, которой у него было в достатке, и копченую рыбу, которой было совсем немного, а потом аккуратно перевязал рыбу листьями нгунгу, чтобы все выглядело так, словно везет ее на рынок. Листья нгунгу, конечно, использовались в качестве упаковки, но только совсем уж неотесанными деревенщинами, так что все выглядело правдоподобно. Поверх листьев он положил свою подстилку. Оттолкнувшись от берега, он прошел немного на веслах, потом нашел течение и отправился вниз по реке Нгоко, оставив Молунду за спиной. Он греб несколько часов, пока не добрался до Санги, там повернул и направился прямо к Весо.
В километре ниже по течению от города он нашел водоворот и пристал к берегу прямо в лесу. Ни причала, ни тропинки, ни лагеря, никаких следов присутствия человека там не было — и хорошо. На следующий день он спрятал каноэ под большими пальмовыми ветками и пошел по чаще на северо-восток, пока не добрался до Весо. Следуя за другими людьми, он дошел до рынка. Он еще никогда не видел такого большого скопления людей, и, когда Путник оказался в толпе, его сердце заколотилось — как и тогда, когда он стоял над мертвым слоном. Но никто не напал на него; никто даже не задержал на нем взгляда, несмотря на его поношенную одежду и мачете в руках. А потом он увидел и других людей в грязной одежде, в том числе и с мачете, и постепенно расслабился.
Рынок, прятавшийся в большом круглом здании с металлической крышей, оказался чудесным местом. Там можно было купить мясо и рыбу, и разноцветную одежду, и сушеный маниок, и овощи, и рыболовные сети, и такие вещи, каких он и не видел никогда. У Путника не было никаких денег — ни франков, ни медных палочек, но он ходил среди торговых рядов, словно собирался что-то купить. Он любовался дукерами и мартышками. Потом взял с прилавка руку гориллы; торговка внимательно смотрела на него, пока он не положил ее обратно. Люди говорили на языке лингала. Он обменялся несколькими словами с продавцом рыбы. Путник был куда более осторожен, чем в Молунду.
— Ты купишь у меня копченую рыбу, если я принесу? — спросил он.
— Может быть, если она мне понравится, — ответил продавец.
Путник заметил поблизости другого продавца, сидевшего за дощатым столом, на котором лежали большие куски слоновьего мяса, серые, закопченные. Если он торгует слоновьим мясом, то может торговать и слоновой костью. Путник запомнил лицо продавца, но не стал говорить с ним. Это он отложит на завтра.
Он вышел из города обратно в лес, довольный своей осторожной первой вылазкой; выйдя из подлеска к своему укрытию на берегу, он с ужасом увидел, что кто-то отбросил ветки и листья и стоит, нагнувшись над его каноэ. Перепуганный и разгневанный — на себя за двойную глупость, на весь мир и особенно на человека, который осмелился посягнуть на бивни, Путник занес мачете, бросился вперед и нанес удар еще до того, как незваный гость успел хотя бы обернуться, раскроив ему череп, как спелый кокос. Раздался тошнотворный, судьбоносный звук. Человек, стоявший над его лодкой, упал. Через дыру в черепе виднелся розовый мозг; какое-то время из головы хлестала кровь, но потом остановилась.
Прошло всего полдня, как Путник попал в Весо, а он уже убил человека. Что это за адское место?
А потом, когда он перевернул мертвеца на спину — новый шок. Он увидел лицо не мужчины, а мальчика. Гладкая кожа, совсем детские скулы, вытянутая челюсть, наверное, совсем недавно прошел инициацию. Путника обманул рост. Он убил высокого юношу, долговязого мальчишку, который нагнулся над его каноэ. Этот мальчик — из города, там у него остались родственники, которые будут его искать. Плохо. Очень плохо.
Путник сколько-то времени простоял, измученный, страдающий, потом начал думать, что делать дальше. А потом, приняв решение, действовал очень быстро. Он отнес тело мальчика к реке. Спотыкаясь на мелководье, он оттащил его от берега достаточно далеко, чтобы быть уверенным, что его подхватит течение, отпустил его и посмотрел ему вслед. Тело плыло — пусть под водой, но плыло. Вернувшись на берег, он залез обратно в каноэ и проверил, на месте ли бивни. На месте. Он схватил их оба за кончики, чтобы удостовериться: один, два. Потом развернул листья и посмотрел. Да, два слоновьих бивня. Путник оттащил каноэ к воде, забрался в него и заработал веслами. Метров через пятьдесят он догнал, а потом и обогнал тело мальчика. На Весо он даже не оглянулся.
Теперь назад дороги уже точно не было. Три недели он плыл вниз по течению. Или, может быть, четыре — он не считал дни. У него были каноэ и бивни, мачете и удочка с крючками и больше, собственно, ничего. Непосредственной целью было просто остаться в живых, но вперед его вело желание продать слоновую кость и обеспечить себя на всю жизнь. Он рыбачил прямо на ходу, останавливаясь только на ночь; на берегу он съедал улов, держа вяленую и копченую рыбу на крайний случай, а с утра снова отправлялся в путь. Он проплыл мимо другого города, обойдя его вдоль дальнего берега, а потом на веслах прошел участок с медленным течением, где река извивалась по болотистой местности. Он видел, что река уходит к югу. Были в пути приключения, неудачи, несколько раз ему едва удалось спастись. Ваше воображение, наверное, может представить их не хуже моего. Он встретил нескольких людей, сплавлявших лес по реке; им Путник продал немного рыбы, а они рассказали ему о бобанги, властном народе, который контролирует торговлю и проход через устье Санги. Он не знал, что такое «устье Санги»; он думал, что эта река бесконечна. Как-то утром на него из засады выскочил крокодил, но ему повезло. Зверь был злобный, но небольшой, не длиннее двух метров, наглый и глупый, раз посмел напасть на человека, и Путник отомстил ему. Мяса из брюха и хвоста крокодила ему хватило на шесть дней. Он никогда не ел курятину, так что крокодил показался ему по вкусу похожим на рыбу. Он сунул отрубленную голову крокодила в колоду с кочевыми муравьями, и они за день объели ее до кости. Теперь отбеленный солнцем череп лежал поверх всего остального груза в каноэ, зубастый, ухмыляющийся, словно тотем. Он добрался до устья Санги и попытался скрыться от бобанги — плыл ночью посередине реки и прятался днем. Но он не мог вообще не отходить от своих сокровищ. Однажды он оставил лодку без охраны — всего на несколько минут, чтобы собрать фрукты под деревом