Немного удивившись из-за отсутствия Дафи, я снова сосредоточилась на мужчине. Даже мысль о том, что ему наверняка неприятно столь пристальное внимание окружающих, не смогла заставить не пялиться самым бесцеремонным образом. Теперь, когда вадера подстригли и сбрили ненужную растительность с лица, он выглядел как обычный человек.
Хотя нет. Обычный – не совсем то слово. Стоило мужчине встретить мой взгляд, как я поняла, что назвать обычным его точно нельзя. По спине пробежал холодок, и стало не по себе от ощущения того, что меня словно насквозь буравят, проникая в самые потаенные уголки души. Даже ладошки взмокли от этого ощущения. Я поспешила усилить ментальный щит и понадеялась на то, что этого окажется достаточно. А потом вдруг до меня дошло и еще кое-что смущающее. Цвет глаз вадера! Мои собственные поневоле расширились. Теперь странный голос Дафи, когда она передавала мне сообщение на идентификатор, да и ее отсутствие приобретало совершенно другой смысл. Неужели?.. Да нет, все это глупости! Обычное совпадение. Или нет?
Времени додумать эту мысль мне не дали. Корн, подошедший чуть ближе к вадеру и устроившийся на стуле, обратился ко мне:
– Скажи ему, что мы исследовательская экспедиция, случайно обнаружившая их лабораторию. И что ему не следует ничего опасаться. Мы – его друзья и не причиним вреда.
Я подошла к Корну и, сев на стул рядом с ним, послушно заговорила на вадерском. Услышав родную речь, вадер слегка изогнул бровь, но его лицо осталось бесстрастным. Рендал встал рядом с моим стулом и как бы невзначай положил руку на кобуру бластера. Похоже, он был готов к любому повороту событий. От вадера не ускользнул этот жест, и губы его тронула легкая улыбка.
– Друзья, значит? – все же подал он голос. Слова прозвучали хрипловато и с трудом, и это вполне понятно. Удивительно вообще, что он может говорить и голосовые связки не атрофировались за столь долгое время. Хотя если в нем препарат, усиливающий регенерацию, все становится объяснимым.
– Что он сказал? – вскинулся Корн, не понимающий вадерского.
– Сыронизировал по поводу ваших слов о друзьях, – не скрывая легкого сарказма, проговорила я.
Корн укоризненно взглянул на Рендала и тот убрал руку от бластера. Но лицо любимого осталось каменным. Он был напряжен, как струна, следя за каждым жестом чужака.
– Какой год? – снова заговорил мужчина.
– Полагаю, вы хотите знать, сколько находились в анабиотической капсуле, – полуутвердительно-полувопросительно сказала я и осторожно озвучила цифру: – Примерно десять тысяч лет.
К чести вадера, свои эмоции он проявил лишь слегка расширившимися глазами. Хотя представляю, какой шок сейчас испытал. Интересно, как бы любой из нас отреагировал, узнав о подобном? Я бы наверняка в истерике забилась и пришла в настоящий ужас.
– Что с моими сородичами? – спустя долгую паузу, глухо спросил вадер.
Сейчас я порадовалась тому, что мне приходилось переводить каждую фразу того, о чем мы говорим, Корну. Было время собраться с мыслями. Вот как сказать человеку о том, что он – единственный выживший из всей своей цивилизации? Корн, к счастью, принял решение за меня, и вкрадчиво произнес:
– Скажи ему правду.
Пряча глаза, я как можно деликатнее рассказала вадеру о том, что стало с его цивилизацией. А также о том, что в подземном бункере мы никого больше не нашли. Последнее, впрочем, не стало для него неожиданностью. А вот весть о том, что от его народа теперь остались только различного рода артефакты и легенды, заставила взгляд подернуться пеленой. Некоторое время вадер, словно потухший, тупо смотрел в одну точку. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Корн не нарушил тягостное молчание:
– Спроси, как его зовут. И представь нас всех. Скажи, что мы поможем ему пережить то, что на него обрушилось. Поможем найти свое место в новом мире.
Меня покоробило, как нарочито он пытался завоевать доверие вадера. Опутать по рукам и ногам тогда, когда тот был наиболее уязвим и нуждался в поддержке. Не давал ни минуты на то, чтобы опомниться и самостоятельно принять решение о том, что делать дальше. Но пришлось послушаться и сделать то, о чем он просил.
– Меня зовут Таниэль, – мягко проговорила я, пытаясь поймать взгляд мужчины. – Это Майкл Корн.
– Можно просто Майкл, – вставил тот.
– А это Рендал Паркер. Ты скажешь нам свое имя?
– Алаур Фадали-Садар, – вадер словно принял для себя какое-то решение и его взгляд стал осмысленным.
– Мы можем звать тебя просто Алаур? – спросила я, улыбаясь как можно теплее. Я даже частично открыла ментальный щит, чтобы он почувствовал, что к нему не питают враждебности и меня не нужно опасаться.
– Как угодно, – равнодушно сказал вадер. Потом чуть прищурился. – В тебе ведь есть кровь моего народа. Я вижу это по твоей ауре.
Мои глаза невольно расширились. Неужели вадеры вот так сходу могут такое определять? Никто из тех, кого я знаю, даже самые могущественные жрецы, на такое способны не были.
– И он тоже, – вадер махнул головой в сторону Рендала. – В нем даже больше концентрации нашей крови.
Корн ощутимо напрягся и колюче взглянул на Рендала, проверяя его реакцию на такое открытие. Мой любимый постарался изобразить удивление и изогнул бровь.
– Возможно, у кого-то из твоих родителей была таринская кровь, – словно невзначай, бросил Корн, и Рендал сделал вид, что удовлетворился этим объяснением.
Я поймала ставший чуть ироничным взгляд вадера и поняла, что для него не остались секретом наши переживания. Пусть вряд ли он знал, из-за чего весь сыр-бор.
– Подойди, – неожиданно попросил меня Алаур, и Рендал вмиг переключил все внимание на нас, когда я послушно встала.
– Что ты делаешь? – он схватил меня за руку, останавливая.
– Все хорошо, Ренд, – я постаралась мягко высвободиться. – Он не причинит вреда. Я знаю это.
Конечно, уверенной на все сто я не была, но интуиция подсказывала, что вадер не желает зла. И мне хотелось ей довериться.
– Да и ты рядом. В случае чего успеешь отреагировать, – проговорила я, умоляюще глядя на Рендала.
Тот неохотно отпустил и прищурился, ловя каждый жест вадера, словно тот был опасным хищником. Я села на кровать рядом с Алауром и вопросительно посмотрела на него.
– Не бойся, – голос вадера стал мягче. – Мне просто нужна твоя помощь.
– Помощь в чем?
– Поскорее адаптироваться к новым условиям. Ты же ведь хотела мне в этом помочь, правда?
Я невольно вздрогнула.
– Откуда ты знаешь?
Он лишь улыбнулся. А я вдруг осознала, что мой ментальный щит для него не более чем паутинка, которую ничего не стоит смахнуть с дороги. Поежилась, ощущая себя словно голой. Неприятно осознавать, что ты полностью открытая книга для того, кто сам остается непостижимой загадкой.
– Я всего лишь возьму у тебя знание вашего языка и некоторые сведения об устройстве современного общества, – пояснил свои действия Алаур, безошибочно определив, что я чувствую. – Повторяю, у меня нет причин желать тебе зла.
Интересно, что было бы, если бы были? Опять захотелось поежиться, но я сдержалась. Когда Алаур положил руки мне на виски и напрягся, сосредотачиваясь, Рендал не выдержал. Бросился к нам и попытался отшвырнуть меня от вадера. В ту же секунду его подбросило в воздух и пришпилило к потолку. В ужасе я уставилась на полностью обездвиженного Рендала, который мог лишь свирепо вращать глазами и смотреть на невозмутимого вадера, не обращающего на него особого внимания.
– Не беспокойся, я освобожу его сразу же, как только закончу то, что начал, – равнодушно проговорил Алаур, снова разворачивая к себе мое лицо и возлагая ладони на виски. Корн же даже не думал вмешиваться. Его ноздри раздувались, выдавая волнение, в глазах светилось восхищение.
Виски словно сжало в тисках, и я невольно поморщилась от возникшей головной боли. Оставалось догадываться, что сейчас делает со мной вторгшееся в разум чужое сознание. Надеюсь, Алаур не солгал, и правда всего лишь возьмет немного нужной ему информации.
Услышав раздавшийся сбоку звук удара, словно что-то тяжелое шмякнулось об пол, я вскрикнула и высвободилась из рук вадера. Рендал лежал на полу и со стоном потирал ушибленную поясницу.
– Вот ведь неугомонный, – раздался ироничный голос Алаура, и я вздрогнула, осознав, что говорит он на общем языке, принятом в Федерации. – Я бы и так через несколько минут тебя спустил. И обошлось бы без синяков. Но не могу не признать, что ты довольно силен, раз самостоятельно справился.
Рендал уже стоял на ногах, сжимая кулаки и угрюмо глядя на невозмутимого вадера.
– Как видишь, твоей женщине никто не собирался причинять вред.
– Вы изучили наш язык всего за несколько минут? – с восхищением произнес Корн, переключая внимание на себя.
– Это несложно, – пожал плечами Алаур.
– Думаю, все объясняется тем, что мозг вадеров использует свои возможности гораздо активнее, чем наш, – вступил в разговор до этого скромно сидевший у приборов Томас. На экране перед ним плавало изображение вышеупомянутого мозга с горящими красным участками. – Поразительно! – прошептал он, разглядывая изображение. – Вряд ли человеческий мозг выдержал бы долго в таком режиме.
Алаур смотрел на ученого с легкой усмешкой.
– О нет, даже не надейтесь!
– На что? – тот невольно вздрогнул, отрываясь от созерцания экрана и едва ли не с испугом глядя на вадера.
– На то, что я позволю себя исследовать. Тем более в том объеме, о каком вы думаете.
Лицо Томаса вытянулось.
– Вы что?.. – он осекся, побелев, как полотно.
– Да, я могу читать ваши мысли, – спокойно подтвердил вадер. – Но не беспокойтесь. Пока вы не желаете причинять вред мне, я не стану причинять его вам.
Он перевел взгляд на Корна, смотрящего с некоторым беспокойством и о чем-то размышляющего.