| Not so, I hold. For was not I equally a part of God's plan, along with this heap of rocks upjutting in the solitude of ocean? | Я утверждаю, что это не так, ибо разве я не входил в планы Бога, как часть их, вместе с этой кучей камней, выдвинутых из недр океана? |
| My arms with which to work, my back with which to bend and lift, my hands cunning to clutch and hold-were not these parts too in God's plan? | Руки, которыми я работал, спина, которую я гнул, пальцы, которыми я хватал и удерживал камни, -разве они не входили в состав Божиих планов? |
| Much I pondered the matter. I know that I was right. | Я много раздумывал над этим и теперь знаю, что был тогда совершенно прав. |
| In the sixth year I increased the base of my pyramid, so that in eighteen months thereafter the height of my monument was fifty feet above the height of the island. | На шестом году я расширил основание моей пирамиды, так что через полтора года после этого высота моего монумента достигла пятидесяти футов над высотою острова. |
| This was no tower of Babel. | Это была не Вавилонская башня. |
| It served two right purposes. It gave me a lookout from which to scan the ocean for ships, and increased the likelihood of my island being sighted by the careless roving eye of any seaman. | Она служила двум целям: давала мне пункт наблюдения, с которого я мог обозревать океан, высматривая корабли, и усиливала вероятность того, что мой остров будет замечен небрежно блуждающим взглядом какого-нибудь моряка. |
| And it kept my body and mind in health. | Кроме того, постройка пирамиды способствовала сохранению моего телесного и душевного здоровья. |
| With hands never idle, there was small opportunity for Satan on that island. | Так как руки мои никогда не были праздны, то на этом острове сатане нечего было делать. |
| Only in my dreams did he torment me, principally with visions of varied foods and with imagined indulgence in the foul weed called tobacco. | Он терзал меня только во сне главным образом видениями различной снеди и видом гнусного зелья, называемого табаком. |
| On the eighteenth day of the month of June, in the sixth year of my sojourn on the island, I descried a sail. | В восемнадцатый день июня месяца, на шестом году моего пребывания на острове, я увидел парус. |
| But it passed far to leeward at too great a distance to discover me. | Но он прошел слишком далеко на подветренной стороне, чтобы моряки могли разглядеть меня. |
| Rather than suffering disappointment, the very appearance of this sail afforded me the liveliest satisfaction. | Я не испытывал разочарования -- одно появление этого паруса доставило мне живейшее удовлетворение. |
| It convinced me of a fact that I had before in a degree doubted, to wit: that these seas were sometimes visited by navigators. | Оно убедило меня в том, в чем я до этого несколько сомневался, а именно: что эти моря иногда посещаются мореплавателями. |
| Among other things, where the seals hauled up out of the sea, I built wide-spreading wings of low rock walls that narrowed to a cul de sac, where I might conveniently kill such seals as entered without exciting their fellows outside and without permitting any wounded or frightening seal to escape and spread a contagion of alarm. | Между прочим, в том месте, где тюлени выходили на берег, я построил две боковые низкие стенки, суживавшиеся в ступеньки, где я с удобством мог убивать тюленей, не пугая их собратий, находившихся за стеною, и не давая возможности раненому или испугавшемуся тюленю убежать и распространить панику. |
| Seven months to this structure alone were devoted. | На постройку этой западни ушло семь месяцев. |
| As the time passed, I grew more contented with my lot, and the devil came less and less in my sleep to torment the old Adam in me with lawless visions of tobacco and savoury foods. | С течением времени я привык к своей участи, и дьявол все реже посещал меня во сне, чтобы терзать ветхого Адама безбожными видениями табаку и вкусной снеди. |
| And I continued to eat my seal meat and call it good, and to drink the sweet rainwater of which always I had plenty, and to be grateful to God. | Я продолжал есть тюленину и находить ее вкусной, пить пресную дождевую воду, которую всегда имел в изобилии. |
| And God heard me, I know, for during all my term on that island I knew never a moment of sickness, save two, both of which were due to my gluttony, as I shall later relate. | Я знаю, Бог слышал меня, ибо за все время пребывания на острове я ни разу не болел, если не считать двух случаев, вызванных обжорством, о чем я расскажу ниже. |
| In the fifth year, ere I had convinced myself that the keels of ships did on occasion plough these seas, I began carving on my oar minutes of the more remarkable incidents that had attended me since I quitted the peaceful shores of America. | На пятом году, еще до того, как я убедился, что корабли иногда посещают эти воды, я начал высекать на моем весле подробности наиболее замечательных событий, случившихся со мной с той поры, как я покинул мирные берега Америки. |
| This I rendered as intelligible and permanent as possible, the letters being of the smallest size. | Я старался сделать эту повесть как можно более четкой и долговечной, причем буквы брал самые маленькие. |
| Six, and even five, letters were often a day's work for me, so painstaking was I. | Иногда вырезание шести или даже пяти букв отнимало у меня целый день. |
| And, lest it should prove my hard fortune never to meet with the long-wished opportunity to return to my friends and to my family at Elkton, I engraved, or nitched, on the broad end of the oar, the legend of my ill fate which I have already quoted near the beginning of this narrative. | И на тот случай, если судьбе так и не угодно будет дать мне желанный случай вернуться к друзьям и к моей семье в Эльктоне, я награвировал, то есть вырезал, на широком конце весла повесть о моих злоключениях, о которой уже говорил. |
| This oar, which had proved so serviceable to me in my destitute situation, and which now contained a record of my own fate and that of my shipmates, I spared no pains to preserve. | Это весло, оказавшееся столь полезным для меня в моем бедственном положении и теперь заключавшее в себе летопись участи моей и моих товарищей, я всячески берег. |
| No longer did I risk it in knocking seals on the head. | Я уже не рисковал более убивать им тюленей. |
| Instead, I equipped myself with a stone club, some three feet in length and of suitable diameter, which occupied an even month in the fashioning. | Вместо этого я сделал себе каменную палицу, фута в три длины и соответствующего диаметра, на отделку которой у меня ушел ровно месяц. |
| Also, to secure the oar from the weather (for I used it in mild breezes as a flagstaff on top of my pyramid from which to fly a flag I made me from one of my precious shirts) I contrived for it a covering of well-cured sealskins. | Чтобы уберечь весло от влияний погоды (ибо я пользовался им в ветреные дни как флагштоком, укрепляя на вершине моей пирамиды; к нему я привязывал флаг, сделанный из одной из моих драгоценных рубашек), я сделал для него покрышку из хорошо обработанных тюленьих шкур. |
| In the month of March of the sixth year of my confinement I experienced one of the most tremendous storms that was perhaps ever witnessed by man. | В марте шестого года моего заключения я пережил один из сильнейших штормов, каких когда-либо был свидетелем человек. |
| It commenced at about nine in the evening, with the approach of black clouds and a freshening wind from the south-west, which, by eleven, had become a hurricane, attended with incessant peals of thunder and the sharpest lightning I had ever witnessed. |