| I am that man, the sum of him, the all of him, the hairless biped who struggled upward from the slime and created love and law out of the anarchy of fecund life that screamed and squalled in the jungle. | Я -- этот человек; я -- сумма этих людей; я -безволосое двуногое, развившееся из тины и создавшее любовь и закон из анархии жизни, визжавшей и вопившей в джунглях. |
| I am all that that man was and did become. | Я -- все, чем человек был и чем он стал. |
| I see myself, through the painful generations, snaring and killing the game and the fish, clearing the first fields from the forest, making rude tools of stone and bone, building houses of wood, thatching the roofs with leaves and straw, domesticating the wild grasses and meadow-roots, fathering them to become the progenitors of rice and millet and wheat and barley and all manner of succulent edibles, learning to scratch the soil, to sow, to reap, to store, beating out the fibres of plants to spin into thread and to weave into cloth, devising systems of irrigation, working in metals, making markets and trade-routes, building boats, and founding navigation-ay, and organizing village life, welding villages to villages till they became tribes, welding tribes together till they became nations, ever seeking the laws of things, ever making the laws of humans so that humans might live together in amity and by united effort beat down and destroy all manner of creeping, crawling, squalling things that might else destroy them. | Я вижу себя в перспективе поколений ставящим силки и убивающим дичь и рыбу; расчищающим первые поля среди леса; выделывающим грубые орудия из камня и костей; строящим деревянные хижины, покрывающим их листьями и соломой; возделывающим поле и пересаживающим в него дикие травы и съедобные корешки, этих праотцов риса, проса, пшеницы, ячменя и всех съедобных корнеплодов; учащимся вскапывать землю, сеять, жать и складывать в житницы, разбивать волокна растений, превращать их в нити и ткать из них ткани, изобретать системы орошения; обрабатывающим металлы, создающим рынки и торговые пути, строящим корабли и кладущим начало мореплаванию. Я же был организатором сельской жизни, сливал отдельные селения, пока они не становились племенами, сливал племена в народы, вечно ища законы вещей, вечно создавая людские законы, дабы люди могли жить совместно и соединенными силами убивать и истреблять всякого рода ползучую, пресмыкающуюся, ревущую тварь, которая иначе истребила бы человека. |
| I was that man in all his births and endeavours. | Я был этим человеком во всех его рождениях и стремлениях. |
| I am that man to-day, waiting my due death by the law that I helped to devise many a thousand years ago, and by which I have died many times before this, many times. | Я и сейчас этот человек, ожидающий своей смерти по закону, составить который я сам помогал много тысяч лет назад и благодаря которому и уже много-много раз умирал прежде. |
| And as I contemplate this vast past history of me, I find several great and splendid influences, and, chiefest of these, the love of woman, man's love for the woman of his kind. | И когда я созерцаю теперь эту свою бесконечную прошлую историю, я замечаю на ней великие и сложные влияния, и на первом плане -- любовь к женщине, любовь мужчины к женщине своего рода. |
| I see myself, the one man, the lover, always the lover. | Я вижу себя в прошлых веках любовником -вечным любовником! |
| Yes, also was I the great fighter, but somehow it seems to me as I sit here and evenly balance it all, that I was, more than aught else, the great lover. | Да, я был и великим бойцом, но мне, когда я сижу здесь сейчас и все это продумываю, начинает казаться, что я был прежде всего и больше всего великим любовником. |
| It was because I loved greatly that I was the great fighter. | Я потому был великим бойцом, что любил великой любовью! |
| Sometimes I think that the story of man is the story of the love of woman. | Иногда мне кажется, что история человека -это история любви к женщине. |
| This memory of all my past that I write now is the memory of my love of woman. | Все воспоминания моего прошлого, которые я теперь записываю, суть воспоминания о моей любви к женщине. |
| Ever, in the ten thousand lives and guises, I loved her. I love her now. | Всегда, в десятках тысяч моих жизней и образов, я любил ее, я люблю ее и сейчас. |
| My sleep is fraught with her; my waking fancies, no matter whence they start, lead me always to her. | Сны мои полны женщиной; мои фантазии наяву, с чего бы ни начинались, всегда приводят меня к женщине. |
| There is no escaping her, that eternal, splendid, ever-resplendent figure of woman. | Нет спасения от нее -- от вечной, сверкающей, великолепной фигуры женщины! |
| Oh, make no mistake. | Не заблуждайтесь! |
| I am no callow, ardent youth. | Я не пылкий неоперившийся юнец. |
| I am an elderly man, broken in health and body, and soon to die. | Я пожилой человек с разбитым здоровьем и разрушенным телом и скоро умру. |
| I am a scientist and a philosopher. | Я ученый и философ. |
| I, as all the generations of philosophers before me, know woman for what she is-her weaknesses, and meannesses, and immodesties, and ignobilities, her earth-bound feet, and her eyes that have never seen the stars. | Я, как и все поколения философов до меня, знаю цену женщине, ее слабости, ее подлости, ее бесчестности, ее гнусности, ее прикованности к земле и ее глазам, никогда не видящим звезд. |
| But-and the everlasting, irrefragable fact remains: Her feet are beautiful, her eyes are beautiful, her arms and breasts are paradise, her charm is potent beyond all charm that has ever dazzled men; and, as the pole willy-nilly draws the needle, just so, willy-nilly, does she draw men. | Но -- и этот вечный неопровержимый факт остается -- ноги ее прекрасны, ее руки и грудь -рай, очарование ее сильнее всего, что когда-либо ослепляло мужчин; и как полюс притягивает магнитную стрелку, так и женщина -- хочешь не хочешь -- притягивает к себе мужчину. |
| Woman has made me laugh at death and distance, scorn fatigue and sleep. I have slain men, many men, for love of woman, or in warm blood have baptized our nuptials or washed away the stain of her favour to another. | Женщина заставила меня смеяться над смертью, расстоянием, презирать усталость и сон; из любви к женщине я убивал мужчин, многих мужчин, или купал нашу свадьбу в их горячей крови, или смывал ею пятно благоволения женщины к другому. |
| I have gone down to death and dishonour, my betrayal of my comrades and of the stars black upon me, for woman's sake-for my sake, rather, I desired her so. | Я шел на бесчестие, изменял своим товарищам и звездам ради женщины -- ради себя, вернее, так я желал ее. |
| And I have lain in the barley, sick with yearning for her, just to see her pass and glut my eyes with the swaying wonder of her and of her hair, black with the night, or brown or flaxen, or all golden-dusty with the sun. | Я лежал в колосьях ячменя, томясь желанием, только для того, чтобы видеть, как она пройдет мимо, и утолить свое зрение ее чудесной раскачивающейся походкой, видом ее развевающихся волос, черных как ночь, или темных, или льняных, или отливающих золотом в лучах солнца. |
| For woman is beautiful . . . to man. | Ибо женщина прекрасна для мужчины! |
| She is sweet to his tongue, and fragrance in his nostrils. | Она сладость для его уст, она аромат для его ноздрей. |
| She is fire in his blood, and a thunder of trumpets; her voice is beyond all music in his ears; and she can shake his soul that else stands steadfast in the draughty presence of the Titans of the Light and of the Dark. |