Межзвездный скиталец — страница 84 из 127

's promise of dwarf-hood.Должно быть, я родился железным в те железные дни, ибо я выжил и опроверг предсказания Тостига насчет карлика!I outgrew all beakers and tankards, and not for long could he half-drown me in his mead pot.Я быстро перерос все кубки и чаши, и Тостигу уже трудно было бы утопить меня в своем кувшине для меда.This last was a favourite feat of his.А он очень любил эту забаву.It was his raw humour, a sally esteemed by him delicious wit.Он ее считал остроумной!My first memories are of Tostig Lodbrog's beaked ships and fighting men, and of the feast hall at Brunanbuhr when our boats lay beached beside the frozen fjord.Первое, что рисуется в моих воспоминаниях, -это острогрудый корабль Тостига Лодброга, его бойцы и зал для пиршеств в Бруннанбуре, в то время как наши суда лежали у берега замерзшего фиорда.For I was made drink-boy, and amongst my earliest recollections are toddling with the wine-filled skull of Guthlaf to the head of the table where Tostig bellowed to the rafters.Меня сделали там виночерпием, и я помню себя ребенком, появляющимся с черепом Гутлафа, доверху налитым вином. Я подавал его Тостигу, который сидел на главном месте за столом, и голос его наполнял все здание до потолочных балок.They were madmen, all of madness, but it seemed the common way of life to me who knew naught else.Они положительно были какие-то бесноватые, эти люди, но мне эта жизнь казалась нормальной, ибо я не знал другой.They were men of quick rages and quick battling.Они быстро приходили в ярость и начинали драться.Their thoughts were ferocious; so was their eating ferocious, and their drinking. And I grew like them.Драки их носили жестокий характер; они и ели и пили, как звери; и я рос, как они.How else could I grow, when I served the drink to the bellowings of drunkards and to the skalds singing of Hialli, and the bold Hogni, and of the Niflung's gold, and of Gudrun's revenge on Atli when she gave him the hearts of his children and hers to eat while battle swept the benches, tore down the hangings raped from southern coasts, and, littered the feasting board with swift corpses.Да и как оно могло быть иначе, раз я подавал вино пьяным крикунам и скальдам, воспевавшим Гиалля, и смелого Хогни, и золото Нифлунга, горланившим песни о том, как Гудрун отомстил Атли, дав ему поесть сердца своих и его детей!Oh, I, too, had a rage, well tutored in such school.О, я тоже знавал моменты гнева, воспитанный в этой школе!I was but eight when I showed my teeth at a drinking between the men of Brunanbuhr and the Juts who came as friends with the jarl Agard in his three long ships.Мне было всего восемь лет, когда я показал зубы на попойке хозяев Бруннанбура с ютами, которые приплыли в качестве друзей с Ярлом Агардом на его трех длинных кораблях.I stood at Tostig Lodbrog's shoulder, holding the skull of Guthlaf that steamed and stank with the hot, spiced wine.Я стоял у плеча Тостига Лодброга, держа в руках череп Гутлафа, дымившийся горячим пряным вином.And I waited while Tostig should complete his ravings against the North Dane men.Я дожидался, пока Тостиг кончит свои бредни и ругань по адресу северных датчан.But still he raved and still I waited, till he caught breath of fury to assail the North Dane woman.Он бесновался, а я ждал, пока он не вздумал оскорбить женщину, северную датчанку.
Whereat I remembered my North Dane mother, and saw my rage red in my eyes, and smote him with the skull of Guthlaf, so that he was wine-drenched, and wine-blinded, and fire-burnt. And as he reeled unseeing, smashing his great groping clutches through the air at me, I was in and short-dirked him thrice in belly, thigh and buttock, than which I could reach no higher up the mighty frame of him.Тут я вспомнил, что моей матерью была северная датчанка, перед глазами у меня все побагровело от гнева, и я запустил в него черепом Гутлафа, так что он чуть не потонул в вине: вино ослепило и обожгло его, И когда он, ничего не видя, зашатался, размахивая в воздухе своими огромными кулаками, я трижды ударил его коротким кинжалом в живот, бедро и ягодицу -выше я не мог достать.
And the jarl Agard's steel was out, and his Juts joining him as he shouted:Ярл Агард выхватил свой клинок, и юты присоединились к нему с криками:
"A bear cub! A bear cub!-- Медвежонок, медвежонок!
By Odin, let the cub fight!"Клянусь Одином, пусть медвежонок дерется!
And there, under that roaring roof of Brunanbuhr, the babbling drink-boy of the North Danes fought with mighty Lodbrog.И вот под крышей Бруннанбура маленький виночерпий северных датчан стал драться с могучим Лодброгом.
And when, with one stroke, I was flung, dazed and breathless, half the length of that great board, my flying body mowing down pots and tankards, Lodbrog cried out command:Когда он отбросил меня одним ударом и я отлетел, ошеломленный и бездыханный, на половину длины огромного стола, опрокидывая кубки и кружки, Лодброг крикнул:
"Out with him!-- Вон его!
Fling him to the hounds!"Бросьте его собакам!
But the jarl would have it no, and clapped Lodbrog on the shoulder, and asked me as a gift of friendship.Но Ярл не захотел этого; похлопав Лодброга по плечу, он попросил подарить меня ему в знак дружбы.
And south I went, when the ice passed out of the fjord, in Jarl Agard's ships.Когда лед на фиорде растаял, я поплыл на юг на корабле Ярла Агарда.
I was made drink-boy and sword-bearer to him, and in lieu of other name was called Ragnar Lodbrog.Я сделался его виночерпием и оруженосцем и за неимением другого имени был назван Рагнаром Лодброгом.
Agard's country was neighbour to the Frisians, and a sad, flat country of fog and fen it was.Страна Агарда граничила со страной фризов -это была унылая равнина, туманная и топкая.
I was with him for three years, to his death, always at his back, whether hunting swamp wolves or drinking in the great hall where Elgiva, his young wife, often sat among her women.Я прожил с ним три года, до самой его смерти, неизменно следуя за ним -- на охоте ли за болотными волками, на попойках ли в огромном зале, где Эльгива, его жена, часто сидела со своими женщинами.
I was with Agard in south foray with his ships along what would be now the coast of France, and there I learned that still south were warmer seasons and softer climes and women.Я поплыл с Агардом в набег на юг, вдоль берегов Франции, и здесь я узнал, что чем южнее, тем и природа, и женщина теплее и мягче.
But we brought back Agard wounded to death and slow-dying.Агарда мы привезли раненым и умирающим.
And we burned his body on a great pyre, with Elgiva, in her golden corselet, beside him singing.Мы сожгли его тело на огромном костре и вместе с его трупом его молодую жену Эльгиву в золотых латах и поющую.
And there were household slaves in golden collars that burned of a plenty there with her, and nine female thralls, and eight male slaves of the Angles that were of gentle birth and battle-captured.Вместе с нею было сожжено много ее рабов в золотых ошейниках, девять рабынь, а также восемь рабов -- англов благородного происхождения, плененных в бою.
And there were live hawks so burned, and the two hawk-boys with their birds.Были заживо сожжены сокола и с ними два сокольничьих.
But I, the drink-boy, Ragnar Lodbrog, did not burn.Но меня, виночерпия Рагнара Лодброга, не сожгли.
I was eleven, and unafraid, and had never worn woven cloth on my body.Мне было одиннадцать лет. Я был бесстрашен и никогда еще не носил на своем теле тканой одежды.
And as the flames sprang up, and Elgiva sang her death-song, and the thralls and slaves screeched their unwillingness to die, I tore away my fastenings, leaped, and gained the fens, the gold collar of my slavehood still on my neck, footing it with the hounds loosed to tear me down.И когда разгорелось пламя, и Эльгива запела свою смертную песню, а рабы и рабыни воплями изъявили свое нежелание умирать, я разорвал свои узы, спрыгнул с костра и с золотым ошейником, знаком моего рабства, побежал в болото, спасаясь от спущенных на меня собак.
In the fens were wild men, masterless men, fled slaves, and outlaws, who were hunted in sport as the wolves were hunted.В болотах жили дикие бесстрашные люди, беглые рабы и отверженцы, на которых охотились ради забавы, как охотятся на волков.
For three years I knew never roof nor fire, and I grew hard as the frost, and would have stolen a woman from the Juts but that the Frisians by mischance, in a two days' hunt, ran me down.Три года я не знал ни крова, ни огня, закалился на морозе и украл бы женщину у ютов, если бы фризы после двухдневной охоты не накрыли меня.
By them I was looted of my gold collar and traded for two wolf-hounds to Edwy, of the Saxons, who put an iron collar on me, and later made of me and five other slaves a present to Athel of the East Angles.Они сняли с меня золотой ошейник и продали меня за двух гончих Эдви, саксонцу, который надел на меня железный ошейник, а потом преподнес меня и пятерых других рабов в подарок Этелю, родом из восточных англов.