Раид молчал. Словно понимая, что его мучитель рядом, конь беспокойно переступал с ноги на ногу.
— Прекрасно. Я подготовил все, чтобы поговорить о Сахире. Видишь ли, он тоже маг и он мой племянник, так что я беспокоюсь.
— Ты лжешь, — выдохнул Раид. Потом рассмеялся. — Сах? Колдун? Ты сумасшедший!
Аджит улыбнулся.
— Мы можем начать еще раз, время есть. Мне незачем было…
— Чего ты хочешь? Уступок? Чтобы я что-то сказал о… твоих дружках под следствием? Чьего-то освобождения?.. Ну? Отвечай же!
Чародей дал ему выговориться и продолжил:
— Как я сказал, меня волнует только племянник. Несколько дней назад Илайя заметила те знаки пробуждения Дара, что были у меня. Пока она гостила у советника, я осмотрел мальчика и могу подтвердить: в нем спит Дар. Я не знаю, за что боги прокляли его родиться в наши дни. Илайя не верит, что ты отправишь Саха в Круг: она говорит, ты скорее сделаешь его идиотом, лишь бы не опорочить род.
— Ты не получишь Саха, если ты об этом толкуешь.
Проклятье! Маг часами продумывал разговор, но, как обычно бывает, слово за слово тот свернул не туда.
— Я не требую твоего сына. Я здесь, чтобы убедиться, что с мальчиком все будет хорошо. Что ты не тронешь его, не отправишь жрецам. Ты можешь выбрать любую обитель, в любом из городов Царства. Если его не обучить управлять Даром, сила убьет Саха.
— Так вот как прирастает ваш род? Отбираете детей у родителей? Хочешь, чтобы я отдал сына, чтобы вы сделали из него себе подобного?
— Магом не становятся, магом рождаются, — как можно спокойнее произнес Аджит. — Твой сын родился им, хочешь ты или нет. Речь о том, как ты это воспримешь.
В руке зятя все же показался кинжал.
— Уйти, отродье! Я не заключаю сделок с колдунами. И не намерен говорить с тобой. Уж ты-то должен знать.
— Хорошо, давай зайдем с другой стороны. Я боюсь за племянника так же, как ты за сына. Из-за тебя и других ревнителей у меня никого нет. Я не допущу, чтобы с Сахом что-то случилось! Все приготовлено. Если мы не договоримся, я просто столкну тебя вниз. Давай, посмотри через край: там только камни и волны… Все подумают, что лошадь понесла и сбросила вас обоих. Единственная надежда уйти отсюда — заверить меня, что с мальчиком все будет хорошо. Видят боги, ради Лай я не хочу это делать!
— Уходи!
Раид начал наступать, и маг, не желая ввязываться в драку и еще надеясь убедить его, сделал шаг назад.
— Вельможный дурень! Ты слышишь, что я говорю?
Однако придворный прыгнул. Не будь Аджит магом, предплечье зятя ударило бы его в горло, а вторая рука вогнала бы в живот нож. Однако щит по-прежнему висел меж ними, Раид наткнулся на преграду и отскочил назад.
— Мы давили вас десять лет. Но, видно, были слишком милосердны…
Что уж там было в его глазах? Гнев? Ненависть? Отвращение? Аджит не знал, да и не хотел всматриваться.
— Тогда отправляйся в пекло, — проговорил маг и толкнул стену силы перед собой.
Чародей не сказал бы, сколько времени прошло. Должно быть, мгновения — хотя для него они растянулись на добрый звон. Подойдя к краю обрыва, он заглянул вниз. Конь придворного подергивал ногами и стонал. Раид лежал, раскинув руки, с размноженной ударом головой. Ненасытные губы волн раз за разом касались окровавленного камня, точно дорвавшись до пиршества, но не решаясь приступить.
Маг отвернулся и быстро пошел прочь. Ему еще нужно было убираться из леса.
Теперь ему не от кого было скрываться, Аджит подошел к воротам и замер, не донеся руку до дверного молотка. В знак траура его обвязали черным платком. Из-за стены маг не видел самого здания, лишь красную мозаику вдоль плоской крыши — но не сомневался, что окна закрыты, а внутри царят тишь и скорбь.
Обругав себя за малодушие, маг постучал.
Он насчитал дюжину ударов сердца, пока в воротах не открылось решетчатое окошко, показалась седая борода привратника. Видимо, облик Аджита удовлетворил слугу: тот соизволил не послать мага прочь, а заговорить.
— Кто бы ты ни был, в этом доме траур. Если хочешь принести соболезнования, подожди несколько дней. Госпоже сейчас тяжело видеть гостей.
Он уже хотел закрыть окошко, но чародей остановил его:
— Погоди! Скажи госпоже, что это целитель, я лечу ее сына. Траур или нет, мне нужно видеть мальчика. Ему это нужно.
— Целитель? В этом доме не рады колдунам.
— Поэтому в первый раз я осматривал его не здесь. По просьбе госпожи. Просто передай ей. Я уйду, если она не захочет меня видеть.
Привратник буркнул нечто похожее на «Жди» и захлопнул окошко.
Чародей ждал. За спиной кричали уличные торговцы, нахваливая жареный миндаль и засахаренные фрукты. Ржали лошади, громыхали по брусчатке подводы. Тишина за воротами была такой густой, что впору резать. Наконец вместо окошка в них приоткрылась дверца, и статный старик в длинном одеянии махнул рукой.
С дорожек сада второй день не сметали листьев, их шаги сопровождались неумолчным шорохом. Кипарисы печально клонились на ветру, тамариск перебирал ветвями, точно всплескивая руками в отчаянии.
— Госпожа примет тебя в своем покое, — говорил привратник. — Во время скорби мы не разжигаем печей и питаемся дарами земли. Увы, нам нечем угостить тебя.
— Я пришел не за этим, — пожал плечами Аджит. — И тоже чту традиции.
Все окна в доме были завешены черной парусиной, внутри было тихо, пусто и полутемно. Маг следовал за стариком, не показывая, что знает дорогу.
Илайя сидела у окна, еще более хрупкая и бледная, чем обычно.
— Лай? — неуверенно позвал он. — Лай? Ты слышишь?
— Горе не сделало меня ни слепой, ни глухой, — бесцветным голосом откликнулась сестра. — Сахиру в самом деле нужна помощь?
— И да, и нет, — Аджит присел перед ней на корточки. Нервно пригладил волосы. — Я пришел, как только узнал. Решил, что могу понадобиться. А Сах… ну, его неплохо бы осмотреть, нужно понять, как быстро растет его сила. Но не обязательно сегодня.
— Где-то там было кресло, — Илайя махнула рукой в полумрак. — Сядь нормально. Не могу видеть, как ты смотришь снизу-вверх.
Чародей выполнил ее просьбу, подтащив сиденье к окну, но молчание затягивалось. Чтобы нарушить тягостную тишину, маг произнес:
— Мне очень жаль. Я убеждал старика, чтобы тот забрал Саха силой. Часть меня рада, что все так сложилось, но честно… мне жаль. Я знаю, что ты его любила.
Сестра усмехнулась своим мыслям, но не ответила.
— Я не большой знаток, что делать в таких случаях, — заговорил вновь Аджит. — У нас в Круге… редко встретишь большую близость, чем давние друзья. Я не сталкивался с горем. Но знаю, что ты должна заняться делом. Нельзя просто так сидеть! Я помогу всем, чем смогу. Все, что угодно! Увы, мои чародейские мозги не придумали ничего умнее… присутствия.
Похоже, он заинтересовал сестру, потому что она, наконец, подняла голову.
— У вас что, нет семей? А Джамила?
Мягкие руки чародейки, и все ее ласки, и тихий смех… Внезапно маг понял, что ведь ему отчаянно повезло.
— О, нам никто не запрещает, если ты об этом! — поспешил он заверить ее. — Просто нас мало. Сложно подобрать пару. В таком-то замкнутом пространстве. Любовников много: мужчин и женщин примерно поровну. Но редко кто затягивает дольше пары лет. Я… был бы счастлив, но боюсь загадывать.
За окном прошли двое слуг, несмотря на траур, они с упоением судачили о завтрашнем базарном дне. Две тени скользнули по занавесям, напряжение стало таким осязаемым, что покалывало кожу.
— Ты, наверное, хочешь знать, о чем я думаю? — нарушила молчание Илайя. — На самом деле, ни о чем. Да, я горюю, но знаю, что со мной остался бы или муж, или сын. Я просто сижу, проклинаю богов, себя и ни о чем не думаю.
— Тебе нужны люди, а не тишина!
— Траур длится три дня, — сестра пожала плечами. — Я их заслужила. Послезавтра я снова стану придворной дамой. Пока что… я хочу просто посидеть.
Они и сидели. По правде сказать, Аджит не знал, долго ли. Время стало вязким и липким, минуты тянулись неимоверно тяжко. Наконец, Илайя перешла к делу:
— Ты хотел осмотреть Саха. Он в своих комнатах. Я стараюсь быть рядом, но он наверняка проснулся, ты будешь кстати.
— Это совсем не обязательно! — чародей коснулся ее запястья. — Его сила будет восстанавливаться пару лун. Я просто хочу понять, как быстро он крепнет.
— Обязательно, — отрезала сестра. — Я решила не отдавать его в Круг.
— Дыхание Бездны! Лай, ты сошла с ума…
— Ни капельки. Я не могу потерять еще и сына. Мы уедем. У нас куча золота, а в Рассветных королевствах Сах станет обычным человеком. Никому и дела не будет, маг он или нет.
Аджиту потребовалось несколько вздохов, чтобы переварить услышанное. Все это… не сразу укладывалось в голове.
Давным-давно, еще учеником, чародей спросил Верховного — почему маги не соберутся и попросту уйдут из Царства? Да, они проиграли, но ни узурпатор, ни войско не остановит несколько тысяч чародеев.
Газван фыркнул.
— Куда?
— Да куда угодно! На востоке, на западе… маги живут по-разному, но живут же, да? Все лучше резни.
— Кишки Усира! Вот учу я тебя, учу — а без толку. В Круге полно самовлюбленных олухов, но такое даже я впервые слышу.
Аджит уже понял, что сморозил глупость, но упрямо молчал, ожидая пояснений.
— Ну хорошо, — вздохнул Газван. — Мы соберемся вместе, положим сотни собратьев… Вырвемся. А дальше-то? Через год родится еще пять сотен магов. Мы их красть будем? Или бросим, пускай их топят, как котят?
То был глупый вопрос, им никуда не сбежать от самих себя. Но у двоих достойных может получиться. И пока никто не знает, что Сах маг…
— Ты права, — наконец, нашел, что ответить Аджит. — В действительности, дело будет. В Рассветных королевствах мало чародеев, там ценят Дар, но… он ведь будет чужаком! Вы оба будете. Здесь у вас есть дом, положение. Там вы никому не нужны…
— Деньги нужны всем.
— Сах не будет говорить на языке Царства. Там все чужое! Боги, сестричка, я никогда не думал, что «моя земля» что-то значит! Ты серьезно?