– Чем молодой человек интересуется? – спросил Дениса, с интересом разглядывающего литературу, выставленную на многочисленных полках, продавец.
– А что бы вы порекомендовали?
– Совсем недавно наша типография выпустила новинки на любой вкус. Есть переводы французских приключенческих романов Дюма, переводы с английского Вальтера Скотта. Есть у нас и произведения отечественных писателей, маститых – Льва Толстого, Николая Некрасова, Ивана Тургенев; из молодых я рекомендовал бы почитать Максима Горького, оригинально сочиняет Владимир Маяковский…
– А у вас есть все стихи Михаила Юрьевича Лермонтова?..
– Тише, молодой человек, не так громко, – осадил Дениса продавец, а затем, зачем-то оглянувшись по сторонам, заговорщицки добавил: – Михаил Юрьевич не рекомендован для чтения молодым людям, но мы готовы предложить вам сборник стихов русских поэтов, где имеются и незабвенные строки вашего кумира.
За несколько ночей Денис где с восторгом и упоением, а где и с искренним удивлением «проглотил» этот сборник. Он всей душой и сердцем впитывал в себя простые, до боли понятные русскому человеку произведения Пушкина, и Лермонтова, и Некрасова, но для него так и остались загадкой уводящие в запредельный, потусторонний, высший мир стихи Бальмонта, Брюсова и Блока. Он только начинал жить, и высшим миром для него, несмотря ни на что, была неведомая, но прекрасная действительность, а не покрытое траурным занавесом мифическое завтра.
Еще недавно сиротливо стоящий книжный шкаф ожил, пополняясь все новыми и новыми произведениями, запестрел красочными обложками, которые теперь весело и заманчиво глядели на мир сквозь полупрозрачное стекло. Денис завел себе правило после каждой получки заходить в понравившийся ему книжный магазин на Фонтанке и никогда оттуда без книги не выходил.
Накануне он приобрел в магазине на набережной Фонтанки книгу, которую порекомендовал Денису обязательно прочитать сменный инженер Станислав Викентьевич Борисов. Видя огромный интерес сметливого и разбирающегося в технике парня к броневикам, тот привлек его к работе над опытными образцами военной техники, которые доводились до серийного производства на Путиловском заводе. Инженер и учетчик по основной специальности частенько оставались в мастерских допоздна одни, доводя до совершенства то один, то другой экспериментальный агрегат или механизм. Однажды, когда они присели, чтобы немного отдохнуть, Станислав Викентьевич спросил Дениса:
– Вы уже взрослый, вполне самостоятельный человек, – начал он издалека, – вот скажите мне откровенно, как вы относитесь к забастовкам и забастовщикам?
Денис знал из газет и из рассказов рабочих, что в Петербурге проходила общегородская забастовка рабочих, в которой приняли участие десятки, а может быть, и сотни тысяч человек. Несколько сот путиловцев, которые побывали на этих митингах и демонстрациях, администрация уволила, что вызвало еще большее раздражение у рабочих и искреннее сочувствие со стороны многих мастеров и техников.
Поэтому вопрос инженера не вызвал у него большого удивления.
– Вы знаете, господин Борисов, – неуверенно промолвил Денис, – я, конечно, сочувствую им, но одновременно и думаю, что будет, если начнется война и наши мастеровые вот так же, по призыву бунтовщиков, вместо того чтобы выпускать снаряды и орудия, начнут бастовать…
– Вы, как говорит Козьма Прутков, «зрите в корень», – удовлетворенно сказал инженер, – а знаете, кто стоит за всем этим?
– Точно не знаю. Говорят, что народ баламутят какие-то бунтари, революционеры. – Денис с трудом выговорил последнее слово и с интересом взглянул в лицо Борисова.
– А кто это такие, эти бунтари? – хитро прищурившись, спросил инженер.
– Наверное, иностранцы какие-нибудь или шпиёны. Ведь не станет же русский человек призывать своих товарищей к бунту. Насколько я знаю из истории государства Российского, все бунтари были ворами и убивцами, – убежденно сказал Денис.
– А вот здесь позвольте с вами не согласиться, – сразу посерьезнел Станислав Викентьевич, – как раз большинство бунтарей сегодня – русские, хотя многие из них прилипли к великорусской нации совсем недавно, на волне всплеска народных недовольств, периодически возникающих на святой Руси.
– Не может быть! – воскликнул Денис, не привыкший быстротечно терять свои внутренние убеждения.
– Может, молодой человек, еще как может! – с сожалением покачал головой инженер.
– И откуда такие берутся? – с болью в голосе спросил Денис. – Ведь их родили и выкормили русские матери, да и ходят они по русской, воспетой великими писателями и поэтами земле…
– Из молодых и неопытных людей, познающих жизнь по книжкам, – твердо сказал Борисов, – профессиональные революционеры, прошедшие тюрьмы, каторгу и заграничные школы, где их учат ненавидеть свою Родину и завлекают таких, как вы, в свои сети. – Станислав Викентьевич тяжело вздохнул и задумчиво опустил голову долу.
– А знаете, господин Кульнев, – вдруг встрепенулся он, – пока вас не вовлекли в какую-нибудь незаконную политическую организацию, я бы порекомендовал вам прочитать роман замечательного русского писателя, одного из немногих, кто не только смог досконально изучить несчастную русскую душу, но и указал пути ее обогащения и совершенствования. Вы знаете, о ком я говорю?
– Наверное, о Толстом, – неуверенно ответил Денис, недавно прочитавший роман «Воскресение».
– Лев Николаевич, никто не спорит, великий знаток русской души, – согласился Борисов, – но так глубоко и пронзительно мог раскрыть ее суть и содержание лишь Федор Михайлович Достоевский. Неужели вы ничего из его произведений не читали?
– Почему же, в уездном училище читал рассказ «Дядюшкин сон», уж больно дядюшка там смешон, – неожиданно для себя заговорил он в рифму.
– Ну, молодой человек, это значит, что вы настоящих произведений Достоевского, к сожалению, не знаете, – грустно промолвил инженер, – поэтому я бы рекомендовал вам прочитать один из честнейших его романов под названием «Бесы». Найдите и обязательно прочитайте. И тогда мы снова с вами поговорим о революционерах. А пока давайте-ка доводить блок башенного крепления пулемета «максим» до ума.
После этого разговора Денис, придя домой, долго не мог заснуть. А во сне ему приснились революционеры в образе бесов, которые всякими правдами и неправдами зазывали его бессмертную душу в ад.
И вот теперь, еще находясь под впечатлением разговора с инженером, он, волнуясь, достал с полки приобретенный накануне роман Достоевского «Бесы» и с интересом стал его читать.
«Проглотив» за выходные всю книгу, от корки до корки, наутро в понедельник Денис долго не мог прийти в себя, ошарашенный прочитанным. Голова, распухшая от неподъемных мыслей, сомнений и уверенностей, страшных предсказаний и неприкрытой жизненной правды, вытащенной великим писателем из самой клоаки человеческих взаимоотношений, казалось, трещала по швам, а вместе с ней трещали, словно шитые гнилыми нитками, выстраданные им идеалы, еще недавно бывшие для него путеводной звездой в пугающем и завораживающем бытие под названием ЖИЗНЬ.
«Как же теперь со всем этим можно жить, любить, верить в человечество? – возбужденно думал он, еще и еще раз переживая в душе всю низость и мерзопакостность падения главных и второстепенных «бесов», которые готовы были, прикрываясь своей революционной идеей, творить самые страшные преступления. – Неужели все это могло происходить в христолюбивой, святой Руси? Неужели ставрогинщина существует и сегодня?» – спрашивал он себя, но этот вопрос так и остался без ответа.
Ведь еще накануне жизнь казалась Денису ярким и красочным праздником всего сущего, и потому он воспринимал ее как божественное чудо, дающее всепоглощающее счастье, которое и существует для того, чтобы люди жили в мире и согласии друг с другом, помышляя лишь о более светлом и прекрасном будущем. И вдруг ни с того ни с сего его окунули в холодное и вонючее болото самых низменных, животных страстей, где, к большому сожалению, его не в состоянии были спасти даже герои любимых им поэм и романов. А живущие в этой затянутой тиной жиже мерзопакостные создания, представляющие собой самодовольных, ищущих приключений мальцов и их познавших за границей ницшенцианскую науку бесноватых кумиров, все глубже и глубже затягивают его в свою нигилистическую трясину, единственное спасение из которой – чистота и бескорыстность помыслов, предсказуемость и благородство действий.
«Как верно писал Пушкин в «Капитанской дочке», – подумал Денис, – «Береги платье снову, а честь смолоду!». И как точно и понятно говорил о таких, как они, революционерах инженер Борисов. Это именно такие сегодня вновь призывают народ к бунту, к насилию, «…для систематического потрясения основ и всех начал; для того, чтобы всех обескуражить и изо всех сделать кашу, и у расшатавшегося таким образом общества, болезненного и раскисшего, циничного и неверующего, но с бесконечной жаждой какой-нибудь руководящей мысли и самосохранения, – вдруг взять власть в свои руки, подняв знамя бунта…»[14]
И противостоять им перед страшной угрозой, обрушившейся на Россию, можно только с верой в Бога, царя и Отечество. Хотя царя я бы отбросил, – приводя в порядок свои мысли, подумал он. – За последнее время, я наслышался о нем столько до неприличия неприятного, что голова идет кругом. А после того, как увидел его на балконе Зимнего дворца, такого невзрачного и тщедушного на вид, то и вовсе вычеркнул его из списка своих истинных героев, среди которых первые – Михаил Лермонтов, Денис Давыдов, Михаил Скобелев и Павел Нахимов.
Для становления истинно русского духа Христова воинства необходима прежде всего истинная вера в Бога и готовность отдать жизнь во имя святой Руси. Только эти высокие человеческие качества могут привести страну к победе в предстоящей войне, – подумал и искренне поверил в это Денис. – Господь не даст угаснуть России православной. И все непременно должно произойти так, как писано в Евангелии от Матфея: «И когда Он (Бог) прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем. И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас. Вдали же от них паслось большое стадо свиней. И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней. И Он сказал им: идите. И они, выйдя, пошли в стадо свиное. И вот, всё стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде»