Именно поэтому, не обращая внимания на крики и вопли больного, Лара, закусив губы, крепко держала ногу, над которой колдовал хирург. А потом она умело, ни разу не дрогнувшими руками затягивала концы марли, сдерживающей лубок у щиколотки. Давала больному обезболивающие капли.
За первым больным последовал другой, третий. К концу дня Лара уже не помнила, сколько больных прошло через ее руки. Помнила только первого, с распухшей больной ногой. А дальше все перемешалось в ее маленькой головке. К вечеру ей казалось, что искалеченные, распухшие, кровоточащие конечности заслонили от нее весь мир. И ей хотелось только одного – скорее упасть на кровать и забыться хоть на единственный миг. Но оказалось, что это еще не все. Когда Лара, вымыв руки, собралась уходить, ее остановил ехидный говорок Марфуши:
– А убирать приемный покой кто будет? Это обязанность всех сестер, принятых на испытательный срок.
Пошатываясь от усталости, Лара вопросительно взглянула на сестру Полину.
– Так приказала сестра-начальница, – виновато глядя на растерявшуюся девушку, промолвила сестра Полина. – Постойте здесь, я принесу вам необходимый инвентарь. – Она вышла в коридор. Вслед за ней вышли Марфа, Светлана и другие сестры, работавшие в приемном покое. Шумно переговариваясь, они разошлись по своим комнатам.
Оставшись одна в огромной приемной, пол которой был основательно замусорен, Лара достала письмо и еще раз перечитала его. На душе ее стало немного светлее, усталость, казалось, куда-то ушла, испарилась, она ощутила вдруг бодрость, прилив сил. И теперь задание начальницы уже не казалось ей чрезмерным.
– Вот, – поставила сестра Полина перед Ларой ведро, наполненное резко пахнущей чем-то жидкостью.
– Что это? – спросила, принюхавшись, Лара.
– Дезинфицирующий раствор, – ответила женщина, – все полы в лазарете моют только этим. Постарайтесь, чтобы эта жидкость не попала вам на руки, а то будет так, как у меня. – И сестра Полина протянула к ней свои шершавые, словно обработанные кислотой руки.
– А как же здесь можно руки защитить? – растерянно произнесла Лара, разглядывая нехитрый инвентарь, состоящий из метелки, ведра и плотной с бахромой по периметру тряпки.
– Возьмите, – протянула женщина Ларе резиновые перчатки, – только постарайтесь не порвать их, других у меня нет.
– Спасибо, сестра Полина! Огромное, вам спасибо, – чуть не со слезами на глазах промолвила Лара, – я никогда этого не забуду!
Пока она осторожно надевала на руки перчатки, сестра Полина подмела пол и, высыпав мусор в мешок, облегченно вздохнула.
– Ну, теперь мы до ужина обязательно управимся, – бодро сказала она, наблюдая, как Лара довольно неумело пытается мыть пол.
– А вы вот так сделайте, – сестра Полина на себе показала, как надо заправить полы халата за пояс, чтобы они не елозили по полу, – а тряпкой надо водить из стороны в сторону, так, чтобы охватить участок пола, на сколько хватает рук.
Сестра Полина перехватила у Лары тряпку и, смочив ее в ведре, начала уверенно и быстро оттирать до блеска каменные плиты пола.
– Отдайте, пожалуйста, мою тряпку, я поняла, как надо мыть, – растерянно промолвила Лара, – я умоляю вас.
Закончив уборку, Лара с сестрой Полиной отнесли инвентарь на место и, быстро переодевшись, направились в трапезную.
Но лишь только Лара присела на скамейку, ее голова безвольно опустилась на стол, и очнулась она только в комнате от острого запаха нашатыря, ватку с которым перепуганная сестра Марфа совала ей под нос.
– Слава богу, очнулась, – радостно провозгласила она.
– Очнулась! – чуть ли не захлопала в ладошки Светлана.
– Что со мной? – произнесла испуганно Лара.
– Обморок, – уверенно сказала сестра Полина и положила ей на лоб свою холодную, влажную руку. – А так лучше? – спросила она.
– У вас такие прохладные и ласковые руки. Такие же были и у моей мамы, – ответила Лара, – своими мягкими и нежными пальцами она снимала любую боль.
Сестра Полина с материнской любовью погладила девушку по головке.
– Какой сегодня длинный, нескончаемый день, – уже засыпая, произнесла Лара и, отвернувшись к стене, мгновенно, без всяких сновидений провалилась в небытие.
Наутро Лара с трудом разомкнула глаза и хотела по привычке сладко потянуться, но от внезапно пронзившей ее боли каждого члена истерзанного тяжелым трудом тела, каждой натруженной мышцы она отказалась от этой мысли. С трудом шевеля руками и ногами, она села на кровати и, видя, что в отличие от нее сестры как ни в чем не бывало делают свой туалет, расплакалась.
– Какая я все-таки невезучая, – сквозь слезы промолвила Лара, – неужели я так и не смогу привыкнуть к тяжелому труду в лазарете?
– А вы как думали, сестрица? – подала свой язвительный голос сестра Марфа. – Не барское это дело полы мыть да горшки таскать.
– Не слушайте вы ее, – воскликнула сестра Полина, – нам тоже нелегко было первое время. Ничего, привыкнете, как и все мы.
Прошла неделя, другая, и Лара, наполненная повседневными заботами и трудами, забыв обо всем на свете, самозабвенно осваивала нелегкие обязанности санитарки. Больше всего досаждали девушку дурно пахнущие, едкие дезинфицирующие составы, которыми изо дня в день приходилось мыть полы не только в приемном покое, но и в палатах, в кабинетах докторов и даже у самой начальницы. Крепкий раствор сулемы и карболки вскоре разъел ее нежные ручки. Белая, бархатистая кожа потрескалась и сморщилась, ладони покрылись мозолями и загрубели.
Да вся она за время испытательного срока изменилась до неузнаваемости. Новый скромный полотняный халатик, платье и широкий докторский передник скрадывали теперь ее тонкую и изящную фигурку. В дополнение к этому черная косынка, повязанная на голове, придавала ей вид монастырской послушницы.
Однажды после обеда, когда сестры, выбрав свободную минутку, занялись рукоделием, в комнату вбежала запыхавшаяся Светланка.
– Радость-то какая, сестрицы, – с ходу объявила она, – сестра Лариса выдержала испытательный срок и с сегодняшнего дня стала полноправным членом общины.
– Откуда такая неожиданная весть? – с сомнением глядя на раскрасневшуюся от быстрого бега и нескрываемой радости вестницу, спросила Марфа.
– В приемном покое вывешено распоряжение мадам начальницы Зиминой о занесении сестры Лыковой в список общины, – высоким, светлым голоском провозгласила светловолосая Светланка и, подскочив в Ларе, неожиданно бросилась ей на шею.
– Да отчепитесь вы от сестры Лары, – недовольно пробурчала Марфа, – дайте и нам поздравить. – И она, сотворив на своем обычно недовольном личике подобие улыбки, степенно подошла к Ларе и, поцеловав ее, как маленькую, в лобик, назидательно произнесла: – Теперь, вам вместе со мной придется учиться медицинской науке. Так что не подведите, сестрица.
От всего услышанного у Лары в горле словно образовался комок, мешавший ей говорить, и она лишь со слезами радости на глазах, принимая поздравления, искренне всем улыбалась.
– Вот и вы, несмотря ни на какие трудности и лишения, добились своего. Но это лишь первый шаг на пути к вашей мечте, – сказала сестра Полина, обнимая и целуя свою любимицу, – теперь многое будет зависеть от вашего усердия и усидчивости в изучении нелегкой науки врачевания. Я думаю, что вы с этой задачей справитесь быстрее, чем некоторые наши сестры…
– Сестра Полина, ну сколько вам говорить, что не даются мне науки, – вспыхнула как маков цвет Марфушка, – такая уж у меня судьбинушка.
На следующий день, когда по коридору разнесся голос дежурной, призывающей сестер в аудиторию, вместе с Марфой направилась и Лара.
Со страхом и любопытством зашла она в просторный светлый покой со столами и скамейками, с аспидно-черной доской, мольбертом в углу и с кафедрой для лектора посредине. Все это Ларе сразу же напомнило класс в Смольном институте благородных девиц. Казалось, что сейчас раскроется дверь и в комнату войдет madame и своим тихим, но твердым голосом объявит:
– Mesdemoiselles, сегодня мы будем изучать основы гигиены…
– Сестрицы! Сегодня мы будем изучать анатомию, – неожиданно прервал мысли Лары грубый мужской голос, раздавшийся от самой двери. И в аудиторию не вошел, а словно влетел худенький пожилой доктор с широкими залысинами на голове, с тонкими усами и обязательной для лекарей бородкой клинышком.
– Нуте-с, – многозначительно промолвил он, окинув проницательным взглядом аудиторию, в которой находились все претендующие на диплом сестры милосердия, девушки и женщины, празднично одетые в новенькие ситцевые платья и полосатые синие передники, черные косынки, – нашего полку прибыло! – обрадовался он, заметив новое лицо. – Назовите свое имя, голубушка, – по-отечески ласково взглянув на Лару, спросил он.
– Сестра Лариса, – испуганно промолвила девушка, вставая.
– Меня можете величать Петром Модестовичем, – сказал благожелательно доктор, – я искренне рад с вами познакомиться.
Лара по привычке присела в книксене.
– Вот с вас, сестра, и начнем, – промолвил явно удивленный не свойственным для лазарета приветствием барышни доктор, – судя по всему, вы должны быть знакомы не только со светским этикетом, но и с основами анатомии.
– Да, – твердо сказала Лара, – в институте для всех желающих существовал кабинет, в котором дополнительно изучался курс анатомии, гигиены и первой помощи…
– О-о, – воскликнул Петр Модестович, – да вы совсем у нас ученая барышня. Вас, пожалуй, и проэкзаменовать можно. Только не обессудьте, если я буду задавать самые каверзные вопросы.
Марфуша, услышав слова доктора и беспокойно глядя на Лару, прошептала:
– Не соглашайтесь. Ни в коем случае не соглашайтесь. Он такой у нас злюка!
– Я согласна. Экзаменуйте! – решительно заявила Лара.
– Ну, держитесь, сестрица, – усмехнулся доктор, – подойдите-ка сюда.
Лара, не чуя под собой ног, приблизилась к кафедре.
– Вот вам анатомический атлас. Расскажите, что вы знаете о суставах, сухожилиях и мышцах?