Лара, краснея от волнения, тихим, но внятным голосом рассказала обо всем, что знала.
– Хорошо! – удовлетворенно сказал Петр Модестович. – А как предотвратить инфекционные заболевания, знаете?
Лара уже более спокойно, подробно рассказала о мерах по обеспечению мер гигиены в местах заражения оспой и холерой.
– Все, достаточно, сестрица, и этот вопрос вы знаете прилично, – почему-то недовольным голосом произнес доктор, – а повязку раненному в голову построить сможете?
– Смогу, – уверенно произнесла Лара, – только как мне это осуществить?
– Можно я помогу? – неожиданно предложила свои услуги Марфа.
– Прошу, сестрица, – удивленно произнес врач,
Лара, взяв со стоящего рядом с кафедрой стола бинт, приблизилась к сестре Марфе.
– Вы сначала оторвите кусок бинта для крепления повязки, – шепнула Марфуша, заметив, что Лара, подойдя к ней, нерешительно остановилась, – смелее, – подбодрила ее, сестра.
Лара, не обращая внимания на подсказки, уверенно занялась знакомым ей по практическим занятиям в институте делом. Только время от времени посматривала на доктора и, замечая лишь его благожелательную улыбку, быстро закончила работу.
– Вот, – облегченно вздохнула она.
– Прелестно! Прелестно, – чуть ли не захлопал в ладоши Петр Модестович, – вот так, сестрицы, надо готовиться к сложной и очень необходимой профессии сестры милосердия, – назидательно промолвил он. – Так какого лешего вы здесь делаете? – Неожиданно голос доктора стал строже. – Ваше место в перевязочной, операционной, в санитарном поезде, наконец. Ведь в военных лазаретах так не хватает квалифицированных сестер милосердия. А вы, мне говорили, еще недавно полы драили да горшки выносили. Это же никуда не годится, – понемногу затихая, промолвил он, – такую подготовленную сестру в черном теле держать. Обязательно выскажу свое возмущение сестре-начальнице…
– Прошу вас, не надо, – воскликнула Лара, – это я во всем виновата. Раиса Захаровна должна была проверить меня, прежде чем допускать в общину, – высказалась она в защиту Зиминой.
– Ну что же, я со своей стороны могу сказать только одно, вы достойны диплома сестры милосердия, а дальше распоряжайтесь собой, как душа пожелает, – с явным неудовольствием в голосе сказал Петр Модестович, – да скажите Раисе Захаровне, чтобы она вас на лекции по глазным болезням, зубным и массажу, если надо, посылала, а меня от себя избавьте. Прошу на выход-с.
После этих обидных для нее слов доктора Лара в смятении выбежала из аудитории и бросилась в свою комнату, чтобы поделиться с сестрицами своей неожиданной радостью, омраченной лишь непонятным недовольством доктора. Когда она рассказала о его странном поведении в классе, сестра Полина, осенив девушку по-матерински доброй улыбкой, промолвила:
– Не обращайте на это внимания, глупенькая. Все в лазарете знают, что Петр Модестович добрейшей души человек. А раздосадован он бывает лишь тогда, когда такие, как вы, прилежные и стремящиеся к знаниям сестры проходят его курс быстрее, чем остальные. Это и понятно, ведь большую часть времени ему приходится тратить на нерадивых слушательниц, а таких у нас еще немало. Так что не обижайтесь на него.
3
Прошло еще полмесяца. Слякотные осенние дни сменялись морозными утренниками. Дорожки небольшого парка, разбитого во дворе лазарета, были сплошь покрыты оранжевыми и желтыми листьями, опадавшими с застывших в преддверии ранней зимы с распростертыми во все стороны голыми ветвями вековых дубов и вязов. Дворник не успевал сгребать богатый урожай листвы, и выздоравливающие больные с удовольствием гуляли по скрадывающему шаги природному ковру. После дежурства в палатах или в приемном покое Лара любила побродить перед сном под поздним осенним листопадом. В тишине, лишь изредка прерываемой шуршанием падающей листвы, она душой отходила от водоворота больничной суеты, от шума и криков больных, которые сопровождали ее почти весь день, а иногда и по ночам. Лара никак не могла привыкнуть к каждодневно окружающему ее страданию и боли, и потому каждая перевязка, каждая операция с ее участием отражалась на ней, причиняя ей, наверное, не меньшее страдание, чем больному. Именно поэтому она при перевязках старалась работать своими пальцами так осторожно и ласково, что пациенты почти не ощущали боли. Многие стремились попасть на прием именно к ней, прилюдно нахваливая целительные прикосновения ее нежных и искусных рук.
Однажды у парадной лазарета остановился роскошный автомобиль с великокняжескими вензелями на дверцах. Шофер, упакованный в кожу, ловко открыл заднюю дверцу, из которой вышла высокая, статная молодая дама в просторной парчовой накидке и с вычурной шляпкой на высоко вздернутой головке. Начальница лично вышла встречать неожиданную гостью, что делала довольно редко.
Лара в это время вместе с доктором Вакулиным осуществляла прием больных и, случайно взглянув в окно, выходящее на улицу, увидела довольно необычную картину, где Раиса Захаровна присела перед дамой в глубоком реверансе.
«Кто же это может быть? – удивилась про себя она, зная о явном пренебрежении начальницы у себя в лазарете всех светских правил и привычек. Но еще больше удивилась она, когда дама, в свою очередь, присела перед Зиминой в книксене, а затем они обнялись, как давние подруги, которые не виделись многие годы.
– Голубушка, – строгим голосом прервал созерцание Лары доктор, – вы будете мне помогать или в окно пялиться?
– Простите, доктор, – виновато промолвила Лара, – я, конечно же, буду вам помогать. – И она вновь занялась привычным для нее делом.
Через полчаса, когда Лара закончила перевязку очередного больного, в приемный покой вбежала сестра Светланка и, отдышавшись, громко, стараясь быть услышанной в самом конце просторной комнаты, провозгласила:
– Сестру Ларису срочно вызывает к себе сестра-начальница.
Лара растерянно огляделась вокруг всем своим существом, как бы говоря: «У меня слишком много дел. Так зачем же отрывать меня от работы?»
– Идите, сестра Лариса, я вас заменю, – подошла сестра Полина и ласково подтолкнула нерешительно стоящую девушку к выходу.
В кабинете Раисы Захаровны Лара увидела даму, за которой полчаса назад наблюдала в окно.
– Вы вызывали меня, Раиса Захаровна? – деловито спросила она, не отрывая взгляда от красавицы-гостьи.
– Да, моя дорогая. Я хочу представить вас великой княгине Ольге Александровне.
Лара учтиво склонила голову и присела в глубоком реверансе.
– Встаньте, не утруждайте себя, голубушка, – сказала нежным задушевным голосом великая княгиня, вставая и подходя к Ларе. – Я буду рада, если мы оставим все великосветские условности, – деловито промолвила она, протягивая девушке руку для пожатия. Лара машинально хотела уже поцеловать ее, но княгиня, строго взглянув на нее, предупредила:
– Я же сказала, никаких церемоний!
Лара испуганно протянула свою руку вперед. Деловито пожав холодные пальцы сестры милосердия, Ольга Александровна улыбнулась и, словно стремясь подбодрить растерявшуюся девушку, промолвила:
– Какие у вас тонкие и прохладные пальчики. Одного прикосновения их, наверное, достаточно, чтобы усмирить любую боль…
– Вы правы, Ольга Александровна, – гордо подтвердила Зимина, – больные, которых она пользует, так и говорят: «Как приложит сестрица Лариса свою ручку на голову, так и боли все снимает».
Впервые услышав из уст начальницы столь лестный о себе отзыв, Лара покраснела до корней волос.
– Не смущайтесь, голубушка, – ласково, по-матерински промолвила Раиса Захаровна, – за время нахождения в нашей общине вы с честью выдержали все самые трудные испытания и показали все, на что способна русская женщина, задавшаяся целью помочь Отечеству в самую лихую годину. Не в моих правилах кого-то нахваливать, поскольку все мы здесь добровольно несем на себе нелегкий крест милосердия, но скажу откровенно, сестра Лариса, вы за довольно короткий срок из барышни-смолянки прямо на глазах, словно Золушка из сказки, превратились в искусную сестру милосердия и стали моей любимицей…
На строгое, неулыбчивое лицо начальницы выкатила чуть заметная слеза. Раиса Захаровна, чтобы скрыть внезапно возникшую слабость, часто-часто заморгала ресницами и зачем-то отвернулась к окну.
– Я хочу предложить вам, сестра Лариса, – прервала явно затянувшееся молчание гостья, – поступить старшей медицинской сестрой в санитарный поезд, который я оборудую на Киевском вокзале…
– Что вы, что вы! Я же не справлюсь с такими ответственными обязанностями, – воскликнула Лара и вопрошающе взглянула на Зимину.
– Справитесь, моя дорогая! Я уверена, что справитесь, – твердо промолвила начальница, окинув девушку ободряюще-ласковым взглядом, – для этого у вас есть все, и знания, и опыт, а самое главное, огромное желание быть полезной людям, Отечеству нашему.
Провожать Лару, за которой великая княгиня прислала свой мотор, с вензелями на дверцах, вышла вся не занятая на службе община. Сестра Марфа несла кожаный чемодан, подаренный Ларе начальницей, в котором с трудом уместились все ее вещи и подарки, преподнесенные сестрами. Сестра Полина грациозно, на вытянутых руках вынесла роскошный серый дождевик, расшитый по бокам огромными белыми лилиями, которые она тайно от Лары вышивала по ночам. Только вездесущая Светланка неугомонно носилась по лазарету, оповещая всех об отъезде сестры Ларисы на фронт. Многие больные, услышав эту новость, с сожалением качали головами, и все желали сестре-любимице счастья и удачи в ее нелегком и опасном деле.
– Прощайте, голубушка, – крепко-крепко обняла Лару Раиса Захаровна со слезами на глазах и, поцеловав ее в лоб, торопливо ушла к себе, предоставив сестрам полную свободу действий.
– Прощайте, сестрица, – сквозь слезы произнесла сестра Полина и, осенив ее крестным знамением, добавила: – Пусть Бог даст вам счастья. Вы этого заслужили!
Трижды поцеловав мокрое от слез лицо своей любимицы, сестра Полина сняла со своей груди образок Божьей Матери и повесила Ларе на грудь.