Из укрытия Низов видел, как машина Абушева медленно шла по мосту. Но вот она выехала на другой берег, перевалила через взгорок и скрылась из виду. Гул ее двигателя быстро удалялся, слабел, и вскоре его совсем уже не было слышно. Кругом стало тихо.
Низов продолжал наблюдать за той, дальней стороной моста. Никто не показывался: «А если просчитался, перемудрил и только зря потерял время?» И когда командир уже почти готов был признать, что на сей раз, кажется, перестраховался, на противоположном берегу из леса выползли три танка и следом за ними к мосту побежали маленькие фигурки людей. Низов скомандовал разведчикам: «К машинам!» И первым бросился к замаскированным БМП.
Спустя некоторое время взвод преодолел водную преграду на плаву и стал продвигаться дальше…
Когда генерал, присутствовавший на учениях, запросил данные разведки наступающих и ему их сообщили, оказалось, что они точны. В них были учтены все значительные изменения, происшедшие в построении обороны. Это была отличная работа, и генерал захотел узнать, кто командует разведчиками. Находившийся поблизости гвардии капитан Андрианов доложил:
— Гвардии лейтенант Низов.
— Низов? — сказал генерал. — Вроде бы знакомая фамилия. Низов…
Он хотел вспомнить. И Андрианов знал, о чем именно. Но не торопился подсказать. Переживал: вдруг это как-то принизит нынешний успех командира взвода? Дело в том, что на прошлых учениях еще на подходе к линии обороны Низову встретилось болото. Через него вела узкая дамба. Осмотревшись и ничего не заметив, он скомандовал: «Вперед!». Когда машины взвода вышли на середину дамбы, сразу на обоих ее концах из-за хорошо замаскированных укрытий выдвинулись танки, преградив путь и вперед, и назад. Разведчики оказались в ловушке, даже не приступив толком к выполнению задачи.
Низов долго и мучительно переживал неудачу. Видя это, командир роты особенно его и не упрекал. Но действия молодого офицера разобрал основательно, все разложил по полочкам. И для Низова стало очевидным, что принятое им решение было поспешным, а риск — неоправданным, бессмысленным.
Генерал все же вспомнил, почему ему знакома фамилия Низова.
— Да ведь это тот разведчик, который сам в плен угодил, — удивился он. — Говори, командир, как теперь-то удалось ему отличиться?
Андрианов морщил лоб, выражая свое неудовольствие тем, что генерал напомнил о прошлом промахе Низова и как бы поставил под сомнение закономерность сегодняшней большой удачи молодого офицера. Он знал подробности переправы взвода через реку и стал рассказывать о них обстоятельно.
— Силен лейтенант, — только и сказал генерал, когда Андрианов закончил рассказ.
Но про себя решил: надо отметить Низова на разборе учений. И он сделал это: тепло отозвался о действиях гвардии лейтенанта Низова, а вскоре подписал приказ о его назначении командиром роты.
…Низов достал из сумки карту и, читая условные обозначения, стал рассуждать: «К северо-западу от места, где сейчас находится группа, большой лесной массив. От ближнего края до возможных рубежей ввода в бой резерва — рукой подать. Удобно? Несомненно. В лесу машины можно замаскировать и от наземной, и от воздушной разведки. Да и скрытность выдвижения обеспечена».
Он понимал, что для нанесения своевременного внезапного удара танкам надо выходить на рубеж ввода в бой стремительно, на максимально возможной скорости. Значит, нужны дороги уже готовые. На прокладку нового пути в лесу просто времени не хватит.
Судя по карте, дорога была только одна. Она рассекала массив надвое. Вчера на исходе ночи, продвигаясь по краю леса, разведчики пересекли ее, и Низов отметил: накатанная, широкая, как проспект. Танкам выдвигаться по ней — все равно, что по чистому полю. Потому такой вариант отпадал.
«Но ведь другой дороги нет!» — чуть не вскрикнул Низов. Все его, казалось бы, стройные доводы рассыпались, словно карточный домик: танки должны были быть в лесу и одновременно не могли там находиться из-за отсутствия путей для выдвижения.
Низов даже не сразу заметил, что около него стоит Абушев. А когда поднял на него взгляд, разведчик сказал:
— Отдохните, товарищ командир. Я подежурю.
— Спасибо за заботу. Только пока нельзя. Эти танки… Не сходятся у меня концы с концами… Давай вместе будем думать.
Низов учитывал, что с Абушевым, действительно, есть резон посоветоваться. О его сметке в роте ходило множество историй. И в каждой из них рассказывалось об удачных задумках замкомвзвода. Именно он однажды предложил не перерезать, а замыкать накоротко двойной провод, когда требовалось надолго нарушить телефонную связь. Сам сделал для этого коротенькие обоюдоострые шпильки. Вставь такую между двумя проводами, сожми их сильно, так, чтобы прокололась изоляция, — и никакой специалист, особенно ночью, на ощупь, не отыщет быстро причину неисправности.
Низов стал коротко излагать Абушеву свои соображения.
— Лес большой, — говорил он, — прочесать его за ночь мы просто не в силах. Остается искать дороги, по которым может выдвинуться резерв. Только они выведут к танкам. Карта не поможет — на ней обозначен лишь широкий грейдерный путь.
— Да… не ладный раскладец получается, — невесело протянул Абушев.
«Раскладец — хуже некуда, — про себя согласился Низов. — Но ведь должны же где-то быть эти дороги, будь они неладны?!»
Оба молчали, по-своему думая об одном — как искать в лесу пути, пригодные для танков.
— Может, попробовать обойти массив по периметру? — предложил Абушев. — Если есть дороги — обязательно заметим.
— Резонно, — ответил Низов. — Я уже прикидывал. Но обойти лес вокруг до рассвета не успеем. Надежда только на удачу: повезет — наткнемся, нет — сам понимаешь…
Низов не мог, не имел права, принимая решение, полагаться на удачу. Хотя и ее не исключал, готов был принять в подарок. И да же где-то в душе верил, что без везения подчас обойтись очень и очень трудно, особенно в их деле.
— Дрова! — радостно воскликнул Абушев.
Низов едва не вздрогнул от неожиданности. Посмотрел на сияющего разведчика, удивленно подумал: «Какие еще дрова? Что он несет?»
— Штабели. Там, на опушке, — быстро заговорил Абушев. — Ночью мы проходили мимо них. Разгуляев за танки принял, подскочил ко мне, едва с ног не сбил…
— Ну и что? — равнодушно спросил Низов.
«Дрова…», «Разгуляев…» Смысл сказанного Абушевым еще не доходил до него. И если бы он не знал хорошо сержанта, то, пожалуй, мог посчитать: ему просто морочат голову.
— Как что?! — от возбуждения Абушев подался вперед. — Их же из леса вы-во-зи-ли!
Последнее слово разведчик произнес по слогам, тем самым подчеркивая его особое значение.
И Низов, наконец, понял. Все, о чем говорил Абушев, стало простым и ясным, связалось одно с другим в прочную логическую цепь. Штабели на опушке, — значит, где-то недалеко должно быть проложены пути, по которым вывозили из леса дрова. А дороги сейчас — единственная реальная возможность найти танки. «Абушев, Абушев, умница ты моя», — подумал Низов, испытывая теплое чувство к разведчику. Он хотел было сказать эти слова вслух, но в последнюю минуту застеснялся, не стал. Заговорил о другом:
— С вечера осмотрим опушку. Дорога не может быть далеко от штабелей. Наверняка где-то поблизости. Она должна вести на вырубку. Скорее всего, там и танки.
— Видимо, так, — Абушев сказал это уже обычным, спокойным тоном и добавил: — Вам бы отдохнуть, товарищ гвардии лейтенант.
— Теперь, пожалуй, можно, — согласился Низов.
Он подошел к Литовченко и Разгуляеву, осторожно, чтобы не разбудить, устроился рядом. Закрыл глаза и подумал, что вот сейчас, сразу, провалится в забытье, где не будет ни танков, ни дорог, ни этого стылого бесконечного дня. Но сон не шел.
Низов искренне радовался за Абушева. Однако сейчас чувствовал, что в глубине души, на самом ее донышке, остался неприятный осадок. И не исчезнет до тех пор, пока ему не станет ясно: вспомнил бы он о штабелях? Нашел бы в сложившейся обстановке правильный ход без помощи разведчика? Эти вопросы возникли не от желания праздно порассуждать, покопаться в самом себе. Впереди у группы трудная работа, и ему надо будет действовать решительно, смело, даже, возможно, дерзко. И нужно твердо верить в свои силы, знания, опыт. Такую уверенность дает не одно осознание права командовать людьми, а и беспристрастный анализ того, как делал это раньше. И если где-то недодумал, необходимо разобраться, почему так вышло.
Сказать, что Низов разуверился в своих силах, было бы большим преувеличением. Но неприятное чувство не покидало его, оно тревожило, заставляло думать о том, почему все-таки не он сам, а именно Абушев вспомнил о дровах на опушке. «Проходя мимо, я просто зафиксировал их в памяти, — рассуждал Низов. — А сержант? Стоп! Кажется, понял. Он же говорил: Разгуляев принял штабели за танки. Чуть шум не поднял, пришлось его успокаивать».
Пережив в капонире студеный, казавшийся бесконечным день, разведчики с наступлением темноты быстро, как только позволяла Абушеву сломанная лыжа, пошли к штабелям дров. И там почти сразу наткнулись на дорогу, которая вела в глубь леса. Идти по ней пришлось долго, но разведчики даже ни разу не остановились передохнуть — силы придавал азарт, желание поскорее увидеть танки. Однако их удалось обнаружить только глубокой ночью. Замаскированные, почти незаметные, они стояли у самой вырубки вдоль пробитых в лесу зимников, готовые в любую минуту начать выдвижение. Здесь же, неподалеку от машин, были разбиты палатки, в которых размещались танкисты.
Разведчики углубились от вырубки в лес. Здесь Литовченко без каких-либо задержек вышел на связь. Низова это не удивило: обе стороны полностью изготовились к активным действиям и сейчас старались ничем не выдать своих намерений — временный покой в эфире был затишьем перед бурей.
— Передавай, — сказал Низов связисту, когда тот доложил о готовности к работе. — «Чугуны» есть. Квадрат…
Задачу разведчики выполнили, и группа могла возвращаться. Но Низов не торопился. Два обстоятел