усилия на том, от чего можно было получить эффект в первую очередь, - на
плутониевом комбинате. Поэтому Ванников находился в Челябинске-40
почти безвыездно, особенно в ответственные пусковые моменты, да и Берия
вынужден был приезжать туда не один раз, хотя ему, возглавлявшему не
только атомный проект, но и топливно-энергетическую, и нефтяную отрасли, покидать свой командный пункт в Москве часто или надолго было
невозможно.
Так в конце ноября 1947 года они сидели с Ванниковым в
строительном вагончике после окончания очередного неутешительного
совещания. Все уже вышли, оставив дверь открытой. На улице моросил
мелкий холодный и унылый дождь, и настроение руководителей атомного
проекта было под стать ему. Из вагончика выветривался папиросный дым, на
дощатом столе стояли консервные банки с окурками, лежали строительные
планы и чертежи. Теперь проблема была не в руководителях строительства, а в руководителях будущего завода, которые были ранее назначены и теперь
обязаны были принимать и вводить в эксплуатацию уже построенные
объекты, но делали это недостаточно хорошо.
- Славский в роли директора завода не тянет… - задумчиво
констатировал Берия.
- Но он замминистра цветной металлургии, как он может не справиться
с одним заводом? Да и я здесь сижу почти постоянно, - вступился за своего
зама по ПГУ Ванников.
- У него совершенно нет опыта пуска заводов такого масштаба и в
такие сроки. Он работал директором уже построенных заводов, и ты, кстати, тоже. А здесь требуется принимать работы у строителей, у монтажников, у
изготовителей оборудования, у институтов-разработчиков технологии. Тут
количеством начальников и их должностями, делу не поможешь. Тут и я
могу сидеть вместе с тобой, но толку от этого не будет, поскольку и я
никогда не вводил в работу завод такой новизны и мощности. Тут нужен
347
директор-бык, директор-волкодав, директор, знающий, как такие заводы
вводятся в эксплуатацию. А Славский толковый инженер, а не директор.
Славского надо ставить главным инженером завода, а директора искать.
- Еляна? – немедленно прореагировал Ванников.
- Нет, у него очень много работы по нашему же атомному проекту –
как его забрать с Горького?
- А Уралмашзавод?
- Музруков? – быстро вспомнил фамилию директора Уралмашзавода
Берия.
- Да.
- А это не плохая мысль. Музруков…Он Борис, кажется, Глебович, да, пожалуй, это тот, кто нужен, - Берия снял трубку стоящего рядом на табурете
телефонного аппарата и скомандовал в трубку. - Соедините меня с
Уралмашзаводом!
На этом этапе Берия еще мог подобрать на ключевые посты в атомном
проекте имевшихся у Советского Союза асов-директоров, таких как генерал-майоры технической службы М.М. Царевский, Б.Г. Музруков или будущий
академик архитектуры В.А. Сапрыкин. В дальнейшем положение
осложнилось и приходилось опираться на молодых энтузиастов, всемерно
помогая им в работе и подстраховывая их.
14 февраля 1948 года,
квартира Жданова,
вечер.
Праздновался день рождения А. Жданова – члена Политбюро и
секретаря ЦК ВКП(б), по своему заслуженно заработанному статусу –
главного идеолога партии. Сам Жданов, прилично музицировавший и
любивший музыку, сидел у пианино, столпившиеся возле него гости, в том
числе и его будущая невестка Светлана Сталина – дочь Сталина, увлечённо
пели под аккомпанемент именинника. Отделившись то всех, за столом с
закусками и едой сидели Вознесенский и Юрий Жданов – сын Жданова.
Сыну Жданова ещё не было и 30, он успешно окончил химический факультет
МГУ, но на тот момент был одним из тысяч мелких партийных работников и
удачно ухаживал за дочерью Сталина, уже находившейся в ссоре с первым
мужем
И Вознесенский, и Кузнецов и ряд других деятелей были
выходцами из Ленинграда, начавшими делать свою карьеру тогда, когда
Ленинградом руководил Жданов, который их впоследствии и привлёк к
работе в Москве. Обычно принято считать, что начальники тянут за собой на
новое место знакомых, чтобы организовать вокруг себя «своих», что
правильно только для тупых и подлых начальников. А нормальные
руководители привлекают старых сослуживцев обычно потому, что знают, как те работают, а на новом месте у таких начальников все работники
незнакомы. Тем не менее, «ленинградцы» были близки и часто встречались
348
вне дома. И сейчас, Вознесенский, на правах «старшего товарища» учил сына
Жданова уму-разуму.
- Понимаете, Юра, то, что вы сын Андрея Александровича и
фактический зять товарища Сталина, это всего лишь потенциал, это талант, который очень просто зарыть в землю навсегда. Вам нужно показать всей
партии, что вы и сами по себе личность. Иначе вы просто засохнете на этой
мелкой должности заведующего сектором науки в Управлении пропаганды.
- Я сам об этом постоянно думаю, но как показать?
- Да, это вопрос очень непростой, - Вознесенский сделал вид, что
задумался. - А знаете, вам нужно выступить против Лысенко и довести дело
до снятия его с поста президента ВАСХНИЛ, - как бы сам себе, - да, это
хорошая мысль.
Это ошарашило Юрия.
- Но кто я и кто академик Лысенко! Меня просто высмеют.
- Тут вы, как раз, не правы. Вы не знаете всей ситуации. На самом
деле, значительная часть биологов, причем, не просто биологов, а ученых, имеющих высокий авторитет за рубежом, считают Лысенко глупым
выскочкой, не имеющим представлений о генетике, а все его достижения –
дутыми. Таким образом, ваше выступление найдет очень большую
поддержку в самых широких кругах научной общественности.
- А почему они сами не выступят?
Вознесенский снисходительно усмехнулся.
- Юра, они не выступают по очень простой причине – они трусы.
Кроме того, Лысенко ценится товарищем Сталиным.
- Вот видите!
- Это ровным счетом ничего не значит. Лысенко попался. Он
сейчас пытается сделать себе рекламу на введении в сельхозоборот ветвистой
пшеницы, а это очень большая глупость. Эту пшеницу и до него пытались
выращивать, но нигде в мире она не идет. Не пойдет и у нас. Товарищ
Сталин этого не знает. И если, с одной стороны, кто-то докажет научную
несостоятельность Лысенко, а мы, ленинградцы, покажем товарищу Сталину
глупость Лысенко с ветвистой пшеницей, то Лысенко конец. А это скандал в
научном и партийном мире СССР, и если вы будете на вершине этого
скандала, то вас все немедленно заметят. Очень удобный случай показать
себя.
- Ну, а если товарищ Сталин, все же не пойдет на снятие Лысенко
с должности?
Вознесенский опять снисходительно усмехнулся.
- Юра, нас, ленинградцев, только в Политбюро уже трое – ваш
отец, я и Косыгин. Да плюс Алексей Александрович Кузнецов в
секретариате. Товарищ Сталин, на самом деле, всегда прислушивается к
мнению большинства, а это большинство в таком вопросе мы обеспечим.
- Прошу прощения, Николай Алексеевич, но почему вы …как бы
это сказать, хлопочете за меня?
349
- Во-первых, мы все обязаны вашему отцу за доверие и понимаем, что ему неудобно самому помогать вам. Считайте, что мы ему делаем
подарок ко дню рождения. Во-вторых, мы просто обязаны готовить и
продвигать вверх кадры, которым можем доверять. Что тут непонятного?
Конечно, выступать против Лысенко нельзя неподготовленно. Я
вас свяжу с академиками Цициным и Жебраком, они вас снабдят
конкретными фактами, которыми вы и убьёте Лысенко. Будем действовать
не спеша. Но быстро.
А сейчас, пойдите, потанцуйте со Светланой, а то она уже
посматривает в нашу сторону очень недовольно. Дочь товарища Сталина не
годится надолго оставлять без внимания.
5 апреля 1948 года
Москва, заседание Политбюро,
вторая половина дня.
- Полгода назад мы отменили карточную систему, - начал Сталин,
- ежегодно 1 апреля будем снижать цены. Особое внимание нами будет
обращено на расширение производства предметов широкого потребления, на
поднятие жизненного уровня трудящихся путем последовательного
снижения цен на все товары, для чего нам нужны подготовленные кадры
промышленности и новые технические идеи. Следовательно, мы обязаны
налечь на широкое строительство всякого рода учебных и научно-исследовательских институтов, могущих дать возможность науке развернуть
свои силы и помочь создавать качественные товары и снижать на эти товары
цены, - Сталин снова сделал паузу, собираясь с мыслями.
- Наши университеты после революции прошли три периода. В
первый период они играли ту же роль, что и в царское время. Они были
основной кузницей кадров. Наряду с ними лишь в очень слабой мере
развивались рабфаки. Затем, с развитием хозяйства и торговли, потребовалось большое количество практиков, дельцов. Университетам был
нанесен удар. Возникло много техникумов и отраслевых институтов.