минимума солнца и влаги. Я бы на вашем месте производил опыты с
ветвистой пшеницей не в Одесском районе (это же засушливый район!) и не
под Москвой (тут же мало солнца!), а, скажем, в Киевской области или в
районах Западной Украины, где и солнца достаточно и влага обеспечена.
- Но, товарищ Сталин, мы же не распространяем ее, а выводим
новые сорта…, - Лысенко уселся поудобнее, пододвинул к себе лист чистой
бумаги со стола Сталина и достал из кармана авторучку.
19 июня 1948 года,
столовая на даче Сталина,
10-30
Сталин позавтракал гречневой кашей на молоке и пил чай с
пирожком с картошкой, когда позвонил Берия.
- Не стал вас с утра беспокоить, товарищ Сталин, решил
дождаться, когда вы проснётесь. Примерно 2 часа назад плутониевый
реактор начали выводить на мощность 100 мегаватт. …Будут, конечно, и
неприятности, как без них, но дело, все же, пошло!
- Молодцы, Лаврентий Павлович, все молодцы! Надеюсь, что
больших срывов не будет.
28 июля 1948 года,
кабинет Сталина,
вечер
В кабинете помимо членов Политбюро и секретарей партии за
столом сидели и члены комиссии по рассмотрению деятельности Лысенко.
Вознесенский, возглавлявший комиссию, закончил доклад.
- …Единогласные выводы комиссии, товарищ Сталин, получаются
сами собой: за те огромные убытки, которые нанесла деятельность Лысенко
Советскому Союзу, его необходимо немедленно снять с должностей
президента ВАСХНИЛ и директора института генетики, а материалы
комиссии передать в следственные органы.
Прохаживавшийся по кабинету во время доклада Сталин
остановился и пристально, с каким-то новым интересом посмотрел на
Вознесенского. Потом объявил.
357
- 31 июля начнется сессия ВАСХНИЛ, на которой состоится
дискуссия между генетиками-вейсманистами и генетиками-мичуринцами.
После этой дискуссии и примем решение. Все свободны, товарищей
Вознесенского, Косыгина и Кузнецова прошу остаться, - после ухода
лишних, Сталин не спеша начал. - Накануне научного спора между двумя
научными течениями в биологии, вы вознамерились обезглавить одно из
научных течений. У меня простой вопрос – зачем?
- Товарищ Сталин, это не мы хотим снять Лысенко, этого требуют
приведенные мною в заключении комиссии цифры убытков от его
деятельности, - ничуть не смутился Вознесенский.
- Давайте о числах, - согласился Сталин. - Любая деятельность
требует затрат, но эта деятельность дает и доход. Если затраты превышают
доходы, то только тогда можно говорить об убытках. Есть две научные
школы, обе несут затраты на эксперименты, на зарплаты ученым и
содержание научных учреждений. Начнем с научной школы мичуринцев.
Впрочем, возьмем одного Лысенко. На него мы произвели много затрат, но
получили и доходы. Не помню всего, но по памяти.
Не буду говорить о научном открытии Лысенко – о его законе
стадийного развития, - но Лысенко разработал способ чеканки хлопчатника, резко увеличивающий урожайность хлопка, дав нам к войне не только во что
одеваться людям, но и сырье для производства пороха. Это доход. Лысенко
разработал новую агротехнику проса, позволившую увеличить урожайность
проса вдвое. Это доход. Лысенко предложил в южных районах Советского
Союза применять летние посадки картофеля для улучшения его сортовых
качеств и улучшил эти качества. Это доход. Во время войны предложил
посадки картофеля верхушками клубней, чем позволил в голодную военную
зиму съесть посадочный картофель. Это доход. Лысенко предложил и
внедрил посев хлебов по стерне, чем сэкономил горючее для танков и
самолетов. Это доход…
- Это все неправда и мошенничество Лысенко! – Вознесенский
позволил себе перебить Сталина.
- Вот как? Значит, руководимый вами Госплан все эти годы
обманывал Правительство? Обманывал в том, что якобы направлял в армию
и тыл дополнительное просо, на пороховые заводы – дополнительный
хлопок, топливо, оказывается, вы отправили не на фронт, а на вспашку
стерни, и где-то взяли посевной картофель взамен съеденного? Так, может
нам надо проверить не Лысенко, а Госплан? Доходы Лысенко занесены в
бухгалтерские книги Советского Союза, вы о каком мошенничестве
говорите?
А теперь расскажите нам о доходах Советского Союза от затрат на
генетиков-вейсманистов.
Вознесенский с Косыгиным переглянулись.
- Но мы их не проверяли…, - сообщил Косыгин.
358
-. Не все научные затраты окупаются сразу, - поспешил объяснить
Вознесенский.
- Что-то вы, товарищи Вознесенский и Косыгин, забыли об этой
истине, когда проверяли деятельность Лысенко.
Да, не все затраты на ученых, окупаются сразу, но если эти
затраты десятилетиями не окупаются, то это не наука – это кормушка, и
затраты на эту кормушку и есть убытки.
Товарищ Сталин, но партия уже осудила лженоваторство Лысенко,
- попытался сказать своё слово и Кузнецов.
Сталин, услышав про то, что Кузнецов называет Юрия Жданова
партией, потерял интерес к разговору и завершил его крайне раздраженно.
- Все! Закончили разговор. Но хочу сказать, что меня удивило, что
меня уже считают олухом, способным опупеть от тарахтения чисел. Либо вы
не только не понимаете основ экономики, но не понимаете и того, что сын
товарища Жданова и зять товарища Сталина, это еще не партия!
22 августа 1948 года,
Подмосковье, дача А.А. Кузнецова,
полдень
20 августа Кузнецов вдруг позвонил Хрущёву и голосом, в котором
явственно чувствовалась тревога, попросил приехать в Москву. У Хрущёва
накопилось для решения в Москве много дел, и он тут же выехал.
На следующий день Кузнецов и Вознесенский сидели за
сервированным хрусталем и серебром столиком и с хмурым видом пили
коньяк, ожидая приезда Хрущева.
- Возьми икорки, мне ее каждую неделю из Астрахани шлют, свеженькую, - угощал Кузнецов.
- Тошнит уже от нее…, - поморщился в ответ Вознесенский. - Нет, напрасно ты пригласил Хрущёва, боюсь я этого лиса.
- А что делать? Мы в таком положении, что нас только иезуитская
хитрость Хрущёва и спасет. Если, конечно, он сумеет, что-то придумать. И
не надо в доме об этом. Вроде Абакумов обещал, и Огольцов подтверждает, -
Кузнецов обвел рукой вокруг, намекая, что в помещении может быть
подслушивающая аппаратура, - но бережёного бог бережёт.
Приоткрылась дверь и в нее заглянул офицер охраны:
- Подъехала машина товарища Хрущёва.
Кроме боязни быть подслушанным, Кузнецову очень не хотелось
показывать Хрущёву внутреннее убранство своей дачи, и он предложил
Вознесенскому:
- Ты побудь здесь, а я с ним на улице переговорю.
Кузнецов сбежал по ступенькам и радушно поприветствовал уже
вышедшего из машины Хрущёва.
- По такой жаре в доме сидеть душно, давай-ка я тебе, Никита
Сергеевич, свои розы покажу.
359
- Да и я на пять минут заехал, - согласился Хрущёв, понимая, что
разговор будет очень секретным.
- Видал, какая красота? – похвастался Кузнецов своим розарием.
- А по мне красиво то, что полезно, а какая с этих роз польза? – Хрущёв
скептически оглядел посадки на участке дачи. - Ты с этими розами Сталину
хочешь понравиться, что ли? Ну, что там у вас стряслось? – и увидев, что
Кузнецов мнется и не решается начать разговор, поторопил. - Да не тяни, у
меня в самом деле нет времени.
- Жданов все знает…
- Да?! – Хрущев остановился, пораженный новостью. - Это на самом
деле новость… Откуда он узнал?
- С мест донесли.
- Так, ты же говорил…, - со злобой начал Хрущёв, но потом
безнадежно махнул рукой и, глядя на Кузнецова, подумал: «Интеллигенты-конспираторы! Пидарасы!! С кем я связался?!!» - Ладно, поздно жалеть.
Подожди, а как он узнал? Ведь у него же сердечный приступ, он лечится на
Валдае.
- После того, как узнал, вернее, после разговора с нами, у него этот
приступ и случился, - упавшим голосом сообщил Кузнецов.
- Это понятно - он вас в Москву перетащил, в ЦК, а вы, бараны, такое
задумали…
- Никита Сергеевич, подбирайте слова, не забывайте свою обязанность
быть интеллигентным человеком!
Хрущёв прищурился и зло парировал.
- А я не забываю слова товарища Ленина, что интеллигенция это не
мозг нации, а ее говно. Я бы эти слова забыл, но дня не проходит, чтобы
какой-нибудь интеллигент мне о них не напомнил, – после этого Хрущёв
быстро взял себя в руки и продолжил совершенно спокойным голосом. - Ну и
что Жданов?
- Требует, чтобы мы немедленно покаялись и свели дело к
нашей…ну…к нашему непродуманному энтузиазму.
Хрущёва прошибло потом: Жданов посоветовал им то, что и должен
был посоветовать, но если «ленинградцы» начнут каяться, то обязательно
назовут и его. Все узнают, что он знал о заговоре и молчал – ему крышка!