1950 года отослана секретной почтой в ЦК ВКП(б). Черновики были
уничтожены, о чем составлен акт за подписью военного писаря секретного
делопроизводства старшины Алексеева и самого автора. Грустно было
смотреть Олегу, как сгорают в печке листки его первой выдающейся научной
работы, в которые он вложил две недели напряжённейшего труда и
несколько лет раздумий. Уже вечером, с документами о демобилизации, младший сержант выехал в Южно-Сахалинск, а там узнал неприятную
новость.
Оказывается,
близ
Владивостока
дождями
размыты
железнодорожные пути, и на вокзале скопилось более 10 тысяч пассажиров.
А до начала приемных экзаменов оставалась неделя!
Олег обратился в Сахалинский обком партии за помощью и
секретари по науке и промышленности помогли ему купить билет на самолет
до Хабаровска, чтобы перепрыгнуть пробку во Владивостоке. В Москву Олег
приехал 8 августа, приемные экзамены еще не закончились, и его включили в
группу опоздавших.
19 августа 1950 года,
кабинет Сталина,
391
вторая половина дня.
Сталин, как обычно работал с документами – снимал слева от себя
с кипы принесенных ему секретарем бумаг очередной документ, читал его, обдумывал, писал резолюцию и клал в кипу справа. Наконец взял документ в
три десятка страниц, понял, что это, улыбнулся и сначала начал небрежно
листать страницы. Потом взял красный карандаш и начал читать с первой
страницы. Через полчаса встал и начал прохаживаться в задумчивости, вернулся к столу и снял трубку.
- Возьмите в библиотеке и принесите мне учебник химии
Некрасова. Там два тома.
Минут через 15 Поскребышев принёс книги, Сталин по
оглавлению нашёл нужное место, прочёл и опять погрузился в задумчивость.
Наконец снял трубку телефона.
- Соедините меня с Берия и еще. Запишите: Лаврентьев О.А. Да, О.А. Он должен был в этом году поступать в Московский университет.
Выяснить в отделе кадров МГУ, поступил или нет.
Спустя полтора часа в кабинет Сталина зашли Берия и Курчатов.
Сталин сразу же «взял быка за рога».
- А если мы в водородной бомбе вместо смеси жидких дейтерия и
трития применим твердый дейтерид лития?
- Дейтерид лития? А что это даст? – скептически прореагировал
Курчатов.
- Во-первых. Дейтерид лития - это не газ, это твердое вещество.
Значит, бомбе не нужны будут криостат и холодильники, значит, ее можно
сделать легкой - сухой! Схема проста – атомная бомба, а вокруг нее слой
дейтерида лития.
-. Да, - вспоминал Курчатов, не готовый к такому разговору, -
дейтерид лития это действительно твердое вещество, но Гинзбург уже
проверил - литий будет задерживать нейтроны.
- Наоборот и это, во-вторых! – Сталин многозначительно поднял
палец. - Нужен не просто литий, а литий-6! Вот в чем хитрость! Тогда при
поглощении нейтрона литий-6 даст гелий и необходимый нам для
термоядерного взрыва тритий, который мы сегодня не знаем, где взять и как
сохранить! Ну, а тритий, соединяясь с дейтерием, даст термоядерный взрыв, гелий и снова нейтрон! Эта цепь реакций замыкается по нейтронам! - с этими
словами Сталин передал Курчатову предложение Лаврентьева. - Вот
посмотрите, что пишет этот солдат, вернее, младший сержант.
Курчатов начал быстро просматривать документ, передавая Берия
уже просмотренные страницы. Передав последнюю страницу удивлённо
развёл руками.
- Черт возьми!! А ведь это может быть решением вопроса… И ни
один физик в мире до этого до сих пор не додумался! Но, тут очень много
написано, это надо обдумать, - поспешно закончил Курчатов.
392
- Дайте на заключение специалистам, и доложите мне! – Сталин
слегка задумался. - Если это предложение пойдет, то этому солдату пока не
сообщать, что его предложение принято. Он сейчас поступает в университет, дело молодое, может невзначай где-нибудь похвастаться. Ему надо сказать, что он большой молодец, но что мы создаем водородную бомбу по другим
принципам. Пообещайте, что мы его привлечем к этой работе, когда он
выучится, но что сейчас нужно держать язык за зубами. Отметить мы его и
так отметим, а сейчас пусть пока побудет в неведении. Для пользы дела.
Берия и Курчатов вышли, вошёл Поскребышев.
- Лаврентьев Олег Александрович зачислен на физический
факультет МГУ.
-. Если бы этот Ломоносов не поступил в МГУ, нужно было бы
закрыть МГУ.
Поскребышев не понял.
- Какой Ломоносов?
- Это я так – не тебе.
8 сентября 1950 года,
кремлевская поликлиника,
утро.
Хрущёв не мог понять, жалеть ему, что заговор «ленинградцев»
провалился, или не жалеть? Ему было и жаль, что он не стал единовластным
хозяином Украины, но арест Кузнецова освободил ему ключевую должность
в секретариате ЦК, а вместе с нею он получил и престижнейшую должность
в Москве. Того, что заговорщики его выдадут, он перестал бояться, поскольку такая глупость с их стороны начисто лишала их надежды на
помилование и прощение. Но опасность возникла неожиданно, и Хрущёву
просто повезло, что он успел принять меры для ее предотвращения.
Он проходил обычный регулярный для членов ЦК и
Правительства медосмотр, и, пошучивая, лежал на кушетке в
кардиологическом кабинете кремлевской поликлиники. Кардиолог Лидия
Тимашук и медсестра сняли его кардиограмму, после чего Тимашук
разрезала на части вышедшую из аппарата ленту, рассмотрела ее и наклеила
в больничное дело Хрущева.
- Снимайте электроды! – дала она команду сестре, но потом
неожиданно обратилась к Хрущёву. - Товарищ Хрущёв, если у вас есть пара
минут времени, не могли бы вы выслушать меня?
Медсестра деликатно вышла, а Хрущёв встревожился:
- Что-то не в порядке с моим мотором?
- Нет, окончательно скажет консилиум, но и я могу сказать точно –
пока что сердце у вас в норме даже для вашего возраста, - похвалила врач.
Хрущёв начал одеваться.
- Тогда что же вы хотели?
Тимашук замялась, но потом все же решилась.
- У меня дело, Никита Сергеевич, политическое.
393
Хрущёв удивился и с небольшой иронией предложил.
- Вот как? Тогда выкладывайте, Лидия… как вас по батюшке-то?
- Федосеевна.
- Выкладывайте, Лидия Федосеевна, что там у вас есть.
Тимашук по-прежнему мялась.
- Не знаю, как начать…
Хрущёв уже закончил одеваться и демонстративно посмотрел на
часы, чтобы Тимашук не очень надеялась, что он будет бесконечно тратить
время на выслушивание ее каких-то, наверняка мелких внутрибольничных
дрязг.
- А начните с конца, Лидия Федосеевна. Так быстрее. А если я
чего не пойму, тогда начнем с начала.
- Я так понимаю, что скоро будет суд над товарищем Кузнецовым, простите, оговорилась, над Кузнецовым. Так вот, у меня есть доказательства, что этот враг народа скрыл от партии, что товарищ Жданов умер от
неправильного лечения.
- Что?! – Никита метнул взгляд на закрытые двери и сел за столик
напротив Тимощук. - А ну начинайте с начала.
- С самого начала? – переспросила Тимашук, заметившая жест
Хрущёв с часами.
- Да, что знаете и как узнали.
Тимашук немного задумалась, вспоминая.
- Товарищ Жданов поправлял здоровье в санатории на Валдае под
присмотром своего лечащего врача товарища Майорова. А кардиограммы
ему периодически снимала мой врач Карнай, очень хороший кардиолог. Но в
середине августа она ушла в отпуск, поэтому на очередное комиссионное
обследование товарища Жданова я, как заведующая кардиологическим
кабинетом, полетела сама. Я вылетела вместе с начальником Лечсанупра
товарищем Егоровым, академиком Виноградовым и профессором Василенко.
Это было 28 августа 1948 года – за три дня до смерти товарища Жданова. Я
хорошо помню, поскольку сохранила фотокопии всех документов о тех
событиях.
При этих словах Хрущёв удивленно взглянул на нее и
насторожился – если кто-то потратился на изготовление у фотографа
фотокопий, то это очень серьезно!
- Мы прилетели рано утром, и Егоров сказал, что состояние
здоровья товарища Жданова хорошее, что его вчера посетили товарищи из
ЦК, привезли передачу, товарищ Жданов был веселым, - продолжила рассказ
Тимашук. - Тут еще Василенко забеспокоился – не привезли ли они ему
спиртного, но Егоров сказал, что нет, что только компот. Это так, я
действительно видела у него на столе банку с остатками компота. Меня
послали снять кардиограмму, но когда мы с сестрой подвозили аппарат к
комнате товарища Жданова, то он на кого-то сильно кричал по телефону. Мы
394
отошли и немножко подождали, чтобы он успокоился. И где-то около
полудня я сняла кардиограмму – у товарища Жданова был инфаркт!
- Так. Значит эта, как ее… Партай неправильно делала
кардиограммы?
- Нет, я же говорила, Карнай очень хороший врач. Я просмотрела
ЭКГ, снятые Карнай, - до моего приезда у товарища Жданова инфаркта не