праздникам в синагогу приходило примерно сто-двести человек, а тогда эти
американские прихвостни, чтобы приветствовать посла Израиля Голду Меир, собрали пятидесятитысячную толпу. Это как же понять?! Они плюнули в
лицо остальным народам СССР, заявив этой демонстрацией, что эти народы -
всего лишь три года назад отдавшие миллионы сыновей и за их, евреев, жизнь, - теперь им не братья! Они, видишь ли, евреи, сами по себе, их родина
- Израиль.
Эти 50 тысяч евреев – это ведь не только московские евреи, они
съехались со всего СССР, была даже делегация из Новокузнецка, а ведь в
1948 г. поездки по стране еще были проблемой, даже по железной дороге. И, тем не менее, как видите, по чьему-то указанию десятки тысяч евреев
получили отпуск или фиктивный больничный лист, кто-то помог им купить
билеты, организовал их размещение в Москве, - Каганович не мог
успокоиться и напоминал события, которые у многих были ещё в памяти. -
Правильно мы разогнали за это пресловутый Еврейский антифашистский
комитет, но только ли он один занимался этой подрывной работой?
И если эта гнида еврейского национализма завелась в
Министерстве государственной безопасности, то это страшно – это значит, что у нас теперь нет МГБ, что это не МГБ СССР, а МГБ этих националистов, или Америки, или Израиля. Товарищ Сталин! Евреев нельзя недооценивать.
Если их оставлять без присмотра, они в такой кагал объединяться, что не
всякая партия с ними сравнится!
Эх, жаль Лев Захарович Мехлис заболел! Вот кому надо было бы
поручить разогнать эти жидовские кагалы.
Ясно одно: Абакумова, этого, как его, Фраермана, что ли, и прочих
надо арестовывать и вытряхивать из них правду. Так дело не пойдет!
412
Еврейские заговоры – это те же контрреволюционные антибольшевистские
заговоры, и они нам тоже не нужны!
- А кто будет вытряхивать? Может там уже у всего МГБ «рыльце в
пушку», - засомневался Молотов.
- А вот этот, кто заявление написал, подполковник этот, пусть и
вытряхивает. Он уже пошел против Абакумова и его евреев, вот пусть и
копает дальше, - быстро нашел решение вопроса Каганович.
Берия вспомнил «ежовщину» и с сомнением покачал головой.
- Такие энтузиасты могут такого накопать…
- Ничего, - успокоил его Хрущёв, - Политбюро следить будет, если
чего, мы раскопаем обратно.
22 августа 1951 года,
Москва, кабинет Хрущёва,
вечер.
После снятия с должности министра госбезопасности Абакумова, его обязанности исполнял первый заместитель министра Огольцов. Сталин
пока не определился с тем, кого назначить на должность министра
постоянно, и Хрущев вызвал к себе Огольцова для непростого разговора.
- Мы с вами знакомы, если не ошибаюсь, с 1947 года? –
приветливо спросил Хрущев.
-Да, Никита Сергеевич, я представлялся вам в Киеве… при
определенных обстоятельствах.
- Вот именно - выделил голосом, - ЭТИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА меня
и беспокоят. Сейчас, когда после ареста Абакумова, вы остались исполнять
его обязанности министра госбезопасности, что вы можете сказать о вашем
новом замминистра и начальнике следственного управления Рюмине?
- Да как вам сказать…, - замялся Огольцов.
- А так прямо и скажите – честно, по-партийному.
- Он, как бы это сказать, оперативник, может быть, и неплохой, но
опыта для такой должности у него нет, и к тому же, мне кажется, он излишне
усердствует в направлении евреев.
- А может это и хорошо? Жидов погонять – это всегда полезно. А
то ведь совсем страх потеряли, опять в кагалы собираются и не Советскую
власть, а Израиль славят, неблагодарные сволочи. И если Рюмин надавит на
них, а не… - Хрущев сделал паузу и опять подчеркнул голосом, - НЕ НА
ДРУГИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, то от этого всем будет польза. Всем.
Огольцов мысленно выругался и по его спине от страха побежали
мурашки: «Черт! Он же что-то знает про мое участие в отравлениях, про
передачу мною яда Кузнецову! Это же провал, это – расстрел!»
-Я и не думал мешать товарищу Рюмину, - ответил он Хрущеву, не в состоянии скрыть дрожание в голосе.
- Это хорошо, - Хрущев понял, что Огольцов понимает его, - но
мало. По долгу службы, не только Рюмину, но вам надо будет и лично
допрашивать Абакумова, а ему может быть обидно, что он сидит, а вы на
413
свободе, и Абакумов может оклеветать честных людей, может вместо того, чтобы все честно рассказать про еврейский заговор, рассказывать про какие-нибудь ИНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. Мы с таким в 1937 году частенько
сталкивались – люди много о чем начинают рассказывать от обиды.
И Огольцов понял Хрущева и мысленно обрадовался: «Так ты, оказывается, не только все знаешь, но и хочешь это скрыть!»
- Да, такое вполне может быть, - он быстро подтвердил это здравое
опасение.
- Вот я и думаю, товарищ Огольцов, что партия не может вам
вполне доверять, в связи с тем, что вы много работали с Кузнецовым и
Абакумовым. Я думаю, что вам лучше поработать, - Хрущев опять
подчеркнул голосом, - НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ где-нибудь подальше от
Москвы, а на ваше место партия поставит какого-нибудь партийного
работника, пусть пока и неопытного, но которому МЫ С ВАМИ могли бы
доверять. А потом, когда Рюмин разберется с ленинградцами, с Абакумовым
и евреями, партия не забудет ваш опыт и вернет вас в Москву.
Оценив это Хрущевское «мы с вами», Огольцов понял его: «Так
вот, что ты хочешь! Ты хочешь разорвать связь между арестованными и
ядами, ты не хочешь раскрытия дела ленинградской группы до конца, ты не
хочешь, чтобы и Абакумов выболтал что-либо о ядах. Ты хочешь меня
сохранить, значит и тебе нужны или будут нужны яды. Так, понятно. А что
мне остается делать? Мне остается ввериться тебе».
- Я всегда верил и верю в партию и буду верно служить ей, - и тут
Огольцов сделал паузу и подчеркнул голосом, - И ВАМ НА ЛЮБОМ
ПОСТУ.
- Я надеюсь на это, - с простецкой доброжелательной улыбкой
ответил Хрущев, - и повторяю, как только во всем разберусь, то приму меры
к возвращению вас в Москву. Ваш опыт нужен партии здесь. Ваше место в
Москве… и во всеоружии. Вы меня поняли?
«Как же тебя не понять! Тебе нужен под рукой человек, имеющий
доступ к ядам!» - мигом промелькнуло в голове Огольцова, и он, выдержав
паузу, подтвердил.
- Понял, Никита Сергеевич, понял все точно и вы не пожалеете, доверяя мне.
25 августа 1951 года,
кабинет Сталина,
вечер.
Хрущев на очередном приёме у Сталина по решению кадровых
вопросов затронул и тему руководства МГБ.
- Товарищ Сталин, я считаю неправильным ставить в МГБ
Огольцова вместо Абакумова. Огольцов хотя и был замом Абакумова по
общим вопросам и следственных дел не касался, но он с ним давно работал, кроме того, во время войны служил в Ленинграде и тесно был связан с
Кузнецовым. Лучше его куда-нибудь переместить, а министром МГБ
414
поставить не связанного с МГБ партийного работника, которому можно было
бы верить. Опыта он наберется, а вера сейчас для нас главнее.
- А персонально есть кандидатура?
- Да, это Игнатьев: трудолюбив, был секретарем обкома и вторым
секретарем ЦК Белоруссии, сейчас завотдела партийных органов.
У Сталина не было никаких кандидатур на место министра МГБ, которым бы он мог доверять, поэтому предложение Хрущева, берущего на
себя ответственность за свое предложение, Сталина даже обрадовало.
- Припоминаю его… Ну, что же, подготовьте этот вопрос к
очередному заседанию Политбюро.
Глава 10. ПАВШИЙ НА ПОСТУ
25 октября 1951 года,
кабинет Сталина,
вторая половина дня.
На заседании Политбюро вопросы повестки дня дошли до вопроса
Берии, по которому он выступил сам.
- Товарищи, - начал Берия, - теперь, после успешного взрыва 18
октября советской атомной бомбы с ураном-235, у нас есть и плутониевая, и
урановая бомбы, кроме того, наработка запасов плутония и урана идет в
очень хорошем темпе. Поэтому я прошу Политбюро утвердить список
участников решения этой проблемы, представленных к награждению
Сталинской премией, к званию Героя Соцтруда и к орденам.
Берия начал читать списки тех, кого ожидало присуждение
Сталинской премии за создание промышленности по разделению изотопов.
По Горьковскому машиностроительному заводу список возглавил директор
завода А.С. Елян, в списке был главный конструктор А.И. Савин и еще семь
человек. По конкурентам горьковчан - Ленинградскому Кировскому заводу, -
список возглавил главный конструктор Н.М. Синев, и в этом списке было
еще семь человек. К Сталинской премии представлялись девять
проектировщиков, а по заводу Д-1 список возглавили А.И. Чурин, М.П.
Родионов, М.В. Якутович, Н.В. Алявдин и еще девять человек.
Представлялся к премии A.M. Петросьянц и еще два работника ПГУ, а также
двенадцать ученых во главе с И.К. Кикоиным и С.Л. Соболевым. К
Сталинским премиям представлялись также строители, монтажники и