- Ну что же – это не сложно. Завтра же дам распоряжение
министру здравоохранения назначить для этой экспертизы комиссию из
лучших специалистов, - и поднявшись с некоторым трудом со стула, Сталин
подытожил. - Ладно, на сегодня хватит, давай-ка разъезжаться по домам.
Через
несколько
недель,
экспертная
комиссия
под
председательством главного терапевта Минздрава СССР профессора П.Е.
Лукомского, сделала 12 копий больничного дела Жданова, убрав из этих
копий его фамилию и оставив только результаты анализов, кардиограмм и
способ лечения, после чего разослала эти копии для оценки двенадцати
лучшим кардиологам СССР. Получив ответы, комиссия Лукомского пришла
к выводу, что врачи Жданова «залечили» - при наличии у Жданова инфаркта, его лечили такими методами, которые должны были привести к смерти.
После этого дело закрутилось осмысленнее: 18 октября был арестован
начальник Лечсанупра (начальник врачей, лечащих правительство) Егоров, вместе с ним лечащий врач Жданова Майоров, а 4 ноября – и академик
Виноградов. Припертые выводами комиссии Лукомского, они вынуждены
были признаться, что не определили у Жданова инфаркт, лечили его
неправильно, а заключение патологоанатома подделано, чтобы скрыть
неправильность лечения. (Какое-то время врачи молчали о диагнозе
Тимашук, поскольку начальник правительственной охраны генерал-лейтенант Власик изъял из Лечсанупра все документы по рассмотрению ее
письма и связанным с этим отстранением Тимашук от работы в Кремлевской
больнице).
Теперь Сталин окончательно уверился, что замминстра МГБ
Рюмин со своим антиеврейским энтузиазмом потратил год на расследование
432
того, что имело маловажное значение, и этим фактически саботировал
расследование террора против членов Правительства СССР. Хрущёв тоже, чтобы сберечь Игнатьева, всю вину возложил на Рюмина и предложил его
снять, а для помощи еще «слабому Игнатьеву», вернуть из Узбекистана в
Москву Огольцова. Хрущёв еще не думал об убийстве Сталина, еще не
собирался это делать, но животный инстинкт ему подсказывал, что уже
нужно быть к этому готовым. Верящий «простодушному Хрущёву», Сталин
согласился с ним: 11 ноября 1952 года был снят с должности и вообще
уволен из МГБ полковник Рюмин, а через неделю, 20 ноября генерал-лейтенант Огольцов вновь занял свою прежнюю должность первого
заместителя министра государственной безопасности СССР. Хрущёв не умел
играть в шахматы, но хитрость позволяла ему расставлять фигуры так, что
любой гроссмейстер позавидовал бы.
И, надо сказать, что Хрущев готовил новое преступление, уверив
себя в правоте своего дела – он «спасал не себя», он «спасал ленинскую
партию».
30 октября 1952 года,
Москва, квартира А. Андреева,
вечер
На день рождения Андреева – члена Политбюро, - собрались
практически все члены Политбюро. Кроме Сталина и Берия. Дата была не
круглой, и Хрущёв посоветовал Андрееву пригласить гостей именно так –
«не отрывать занятых товарищей на пустяки». Никто особо не пил и не ел, все понимали, что нужно поговорить откровенно, но никто не хотел
начинать. Наконец всё это надоело Кагановичу.
- Ну что, товарищи, давайте еще раз выпьем за здоровье нашего
дорогого именинника и товарища, Андрея Андреевича Андреева, да пойдем
по домам готовиться к съезду.
- Подожди, Лазарь Моисеевич, - остановил Хрущёв, понимая, что
пауза слишком затянулась. - Раз никто не хочет начать разговор о том, о чем
все хотят поговорить, то давайте я начну. Начну его прямо, по-мужицки. Как
хотите, Лазарь Моисеевич, но я этого не понимаю. За что партию устранять
от власти? Разве это по-ленински? Разве это по-большевистски?
- Ну, коммунизм, это общая власть…, - начал возражать
Каганович, но уж очень нерешительно.
- Да это я понимаю, - отмахнулся Хрущёв, - но партию как можно
устранить от власти? Половина состава партии погибла на фронте, а ее
устранять?! Вячеслав Михайлович, я не такой грамотный, как вы, я это знаю.
Но я и не дурак. А что делает товарищ, Сталин, не пойму.
Помните, в ноте от 9 апреля этого года мы предложили Америке и
остальным капиталистам проект договора по Германии. А по этому проекту
Германию предлагалось объединить, как единое государство; все
оккупационные войска вывести, а в Германии провести свободные выборы.
Причем, всем немцам, даже бывшим нацистам, давалось бы право голоса.
433
А как же наши товарищи-коммунисты в Восточной Германии? Что
ж, товарищ Сталин, без помощи бросил их на растерзание нацистам?
- Ну, зато, Германия обязывается не участвовать в военных
коалициях и союзах, - возразил Молотов, но как-то казённо, без внутренней
убеждённости в голосе.
- Да это хорошо, - Хрущёв понял, что он на правильном пути, - но
как же просто так взять и прекратить строительство социализма у немцев?
Георгий, ты грамотнее меня, может тебе это понятно – как же мы будем без
Политбюро руководить страной? Это что же – нам остается только агитация
и пропаганда? Через пять дней съезд, а я ничего понять не могу.
- Да еще и в Президиум ЦК предложены неизвестно кто…, -
отвернулся и начал демонстративно смотреть в окно Маленков.
Каганович явно удивился и заволновался.
- Кстати, а мы в списке Президиума есть или уже нас нет?
- В список ЦК я всех вставил, - сообщил Маленков. - А список
Президиума ЦК он сам готовит. И кто там, мы с Никитой не имеем ни
малейшего понятия.
- Хорошенькое дело! – возмутился Ворошилов.
По новому Уставу, который должен был принять XIX съезд
партии, партией управлял Центральный комитет – ЦК – из 125 членов и 110
кандидатов в члены ЦК). И уже после съезда члены ЦК раньше избирали
членов Политбюро, а по новому Уставу должны были избрать членов
Президиума. И раньше члены Политбюро предварительно обсуждали, кому
именно быть членом Политбюро, а вот теперь, оказывается, Сталин сам
формирует Президиум! Для всех присутствующих известие об этом стало
шоком.
Молотов осуждающе покачал головой.
- Во что превратилась партия… Он барин, а мы холопы.
- И какие холопы! – прорвало Микояна. - У холопа ведь хоть что-то было! А у нас ни личной собственности, ни личного времени, с утра до
ночи под конвоем МГБ. Слова лишнего не скажи – ему немедленно донесут!
И так до пенсии.
- До какой пенсии? – Ворошилов был полон сарказма. - Ты знаешь
хоть кого-то, кто с ним работал, кто-бы ушел на пенсию? У всех у нас одна
пенсия – пуля в лоб!
- Да, если вспомнить, начиная с ленинского Политбюро, - Молотов
прищурившись начал вспоминать, - то Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, Томский, Сокольников, Рудзутак, Чубарь, Косиор…, - с видом
безнадёжности махнул рукой. - А сейчас вот Вознесенский. Все ушли на
пенсию с пулей в голове.
- Почему все с пулей? Троцкий – с ледорубом, - насмешливо
вспомнил подробность Ворошилов.
Но Каганович не хотел быть несправедливым.
434
- Ну, не без нашего же участия… Сами же голосовали… Он еще
их и жалел больше, чем мы. Вспомните Бухарина и Рыкова…
- Да разве же в этом дело! – перебил Хрущёв, опасавшийся, что
разговор свернёт не в ту строну.
- Придется заниматься пропагандой, - тоскливо напомнил
Маленков.
- И ничего поделать нельзя, - подытожил Микоян. - Самого-то
Сталина от власти не устранишь.
- В том-то и дело…, - Хрущёв решил пока не форсировать
события.
Андреев, обычно редко выступавший, вдруг начал раздумчиво
итожить.
- А вот этого не надо. Вы ситуацию не понимаете. Он – царь. Что
такое сегодня СССР? Это царь, служащий народу, и народ. А мы нанятые
царем слуги царя. В нас народ видит начальников только потому, что мы его
слуги. Его – царя! Если он партию перестанет возглавлять, то мы становимся
никем. Не могут быть слуги царя без царя… Другое дело, если он умрет, возглавляя партию. Свое смертью, конечно. Тогда мы, как бы, наследники, продолжаем династию. Так можно. А выгонять его, или ему самому уйти из
руководства партией, никак нельзя. Тогда у нас столько останется власти, что
мы еще и попам завидовать будем.
5-14 ноября 1952 года,
Москва,
XIX съезд ВКП(б).
В начале съезда – открытого и очень торжественного мероприятия, переполненного зарубежными гостями, - Сталин выступил с коротким
приветственным словом, а затем все 10 дней скромно просидел в глубине
президиума, слушая выступающих. Вёл съезд Маленков.
А на трибуне один выступающий менял другого, вот выступает
Микоян.
- …Мы уже давно, товарищи, по производству продуктов питания
и промышленных товаров опережаем показатели довоенного 1940 года. Как
вы помните, мы уже в декабре 1947 года отменили карточки, что еще до сих
пор не во всех странах Европы сделано. После 1947 г