себе в заместители замухрышек, чтобы те их не подсидели, но от этого у
таких руководителей ничего не получается. Поэтому вы не имеете права
бояться за свои должности, вы обязаны разыскивать, обучать и продвигать
вверх всех своих способных подчиненных!
Ведь это среди наших тогдашних вождей нашлись люди, которые
после первых же затруднении стали звать к отступлению... Они говорили:
«Что нам ваша индустриализация и коллективизация, машины, черная
металлургия, тракторы, комбайны, автомобили? Дали бы лучше побольше
мануфактуры, купили бы лучше побольше сырья для производства ширпо-треба и побольше бы давали населению всех тех мелочей, чем красен быт
людей. Создание индустрии при нашей отсталости, да еще первоклассной
индустрии, — опасная мечта». И нашей опорой были не эти вожди, нашей
опорой были обученные, как вы, целеустремленные кадры.
И теперь у нас есть не только мануфактура, но и авиация, и танки…
12 мая 1935 года,
МХАТ, спектакль «Дни Турбиных»,
вечер
По окончании спектакля, Сталин и Молотов поднялись со своих кресел
в правительственной ложе и стоя аплодировали вышедшим перед закрытым
занавесом артистам. По выходу в коридор, их вместе с охраной встретил
работник Наркомата иностранных дел.
- Товарищ Сталин, товарищ Молотов, товарищ Литвинов просил
сообщить вам, что по сведениям, поступившим от нашего посла из Варшавы, умер Пилсудский.
- Он уже давно болел, - покачал головой Молотов.
Пошли со Сталиным по коридорам театра к выходу.
- Не знаешь, как и отнестись, - задумчиво сказал Сталин. - С одной
стороны Пилсудский явный и ярый враг не просто СССР, а России. А с
другой стороны, как не смотри, а был выдающейся личностью. Помню, если
он приезжал на фронт, так и поляки начинали драться отчаянно.
- Да и после прихода Гитлера к власти, он все же начал склоняться в
нашу сторону. Не сильно, конечно, но кое-какие шаги предпринимал. Что
теперь будет, кто придет к власти в Варшаве и куда повернет Польшу?
- Кстати, нам полагается послать соболезнование.
- Пошлем от правительства? – вопросом предложил Молотов.
Сталин после некоторого раздумья.
78
- Пожалуй, нет. Не поймут нас. Не поймут и коммунисты, и
капиталисты. Литва все время к нам жмется, а она ненавидит и Польшу, и
Пилсудского за то, что те в 1920 захватили у Литвы ее столицу – Вильно.
Выразим сильно горячее сочувствие, литовцы обидятся. А нам лучше
литовская синица в кулаке, чем призрачный польский журавль в небе.
Давай обычный дипломатический этикет.
- Соболезнование от нашего наркомата иностранных дел их
министерству иностранных дел? – уточнил Молотов.
- Да, этого будет достаточно.
Вышли на улицу к машинам. Молотов открыл двери своей машины, Сталин остался, явно кого-то ожидая.
- Ты не едешь?
- Я подожду детей, они тоже смотрели спектакль. Впрочем, думаю, что
нашему послу в Польше надо поручить, чтобы он возложил венок к гробу от
правительства СССР. Великий был враг, но и великий государственный
деятель, - всё же решил Сталин.
Подошли Василий и Артем, поздоровались с Молотовым и сели в
машину, Сталин попрощался и тоже сел. В машине спросил ребят.
- Ну и как вам понравился спектакль?
- Я не понял: там война, но красных нет, одни белые, какие-то хорошие
люди, но почему-то они воюют, а с кем — не понятно, - ответил Артём.
- А знаешь почему? – задумчиво ответил Сталин. - Красные и белые —
это только самые крайности. Никогда не думай, что можно разделить людей
на чисто красных и чисто белых. Это только руководители, наиболее
грамотные, сознательные люди. А масса идет за теми или другими, часто
путается и идет не туда, куда нужно идти.
А Булгаков смело показал, что герои были не только на стороне
Красной Армии. Герои — это те, кто любит свою Родину больше жизни. А
такие, к сожалению, воевали не только на нашей стороне, - немного
задумался и уже бодрым голосом спросил. - Ладно, вы кем будете, когда
вырастите?
- Красными командирами! – не сговариваясь и не колеблясь, ответили
оба.
Ух ты! Молодцы! А какой школьный предмет для командира самый
важный?
- Математика и физика, - тут же заявил спортивный и поджарый
Василий, не сильно ладивший с точными науками.
- И физкультура, - дополнил более рыхлый и страдающий от этого
Артёмка.
- Нет. Русский язык и литература. Ты должен сказать так, чтобы тебя
поняли. Надо сказать коротко, часто в чрезвычайных условиях боя. И сам ты
должен понять сказанное тебе. Военному выражаться надо ясно и на письме, и устно. Во время войны будет много ситуаций, с которыми в жизни ты не
сталкивался. Тебе надо принять решение. А если ты много читал, у тебя в
79
памяти уже будет подсказка, как себя вести и что делать. Литература тебе
подскажет…
10 января 1936 года,
Берлин, военное министерство
вторая половина дня
За длинным столом, на котором не лежало ни единого документа, сидел десяток немецких генералов, некоторые исподлобья и весьма
скептически посматривали на Гитлера. Гитлер стоял в торце стола и хорошо
это видел. Ничего не поделаешь – они понимают, что Гитлер будет
предлагать им войну. Да, они оскорблены незаслуженным поражением в
Первой мировой войне, но их пугает и будущая война, тем более, что армия
Германии только-только начала возрождаться. Задача Гитлера – влить в
генералов оптимизм! И он не спеша начал.
- Кто говорит, что я собираюсь начать войну, как сделали эти дураки в
1914 году? Разве все наши усилия не направлены к тому, чтобы избежать
этого? Люди в большинстве своем совсем лишены воображения. Они слепы к
новому, к незнакомым вещам. Даже мысль генералов бесплодна. Они
барахтаются в паутине технических знаний. Созидающий гений всегда выше
круга специалистов.
Что такое война, как не использование хитрости, обмана, заблуждений, ударов и неожиданностей? Есть более глубокая стратегия — война
интеллектуальным оружием. Зачем мне деморализовать противника
военными средствами, когда я могу достичь того же самого лучше и дешевле
другими путями?
Место артиллерийской подготовки перед атакой пехоты в позиционной
войне в будущем займет революционная пропаганда, которая сломит врага
психологически, прежде чем вообще вступят в действие армии. Население
вражеской страны должно быть деморализовано, готово капитулировать, ввергнуто в состояние пассивности, прежде чем зайдет речь о военных
действиях.
Мы будем иметь друзей, которые помогут нам во всех вражеских
государствах. Мы сумеем заполучить таких друзей. Смятение в умах, противоречивость чувств, нерешительность, паника — вот наше оружие.
Через несколько минут Франция, Польша, Австрия, Чехословакия
лишатся своих руководителей. Армия останется без генерального штаба. Все
политические деятели будут устранены с пути. Возникнет паника, не
поддающаяся описанию. Но я к этому времени уже буду иметь прочную
связь с людьми в этих странах, которые сформируют новое правительство, устраивающее меня…
Мысль Гитлера – взорвать противника изнутри за счёт предательства –
была понятна генералам, но сумеет ли Гитлер организовать столько
предателей в странах-жертвах?
22 февраля 1936 года,
Москва
80
вторая половина дня
По заснеженному скверу идут Тухачевский и Ягода, за ними по дороге
медленно едут их автомобили. Они часто встречались на официальных
мероприятиях, им казалось, что они начали понимать друг друга, и последнее
время у обоих возникла потребность поговорить откровенно.
- Знаете, Михаил Николаевич, - неспеша начал Ягода, - что-то мне
подсказывает, что я могу быть с, вами, со знаменитым маршалом
Тухачевским, если не вполне, то достаточно откровенным.
- Это вам, случайно, не очередное агентурное дело на Тухачевского
подсказывает? – как бы в шутку спросил Тухачевский, но от Ягоды не
укрылись тревожные нотки, и он в душе удовлетворённо хмыкну – значит, разговор пойдёт с преимуществом Ягоды.
- Знаете, Михаил Николаевич, - Ягода расплылся в улыбке, искренность которой довёл до совершенства, - агентурные дела все в моей
власти – сегодня это дело есть, завтра его нет… И наоборот. А вы, наверное, имеете в виду тот случай 1930 года, когда два преподавателя академии имени
Фрунзе показали на очной ставке с вами, что вы вербовали их в заговор с
целью захвата власти? – Ягода решил додавить Тухачевского. - Ну, так ведь
это я, Генрих Ягода, тогда первый заместитель председателя ОГПУ, убедил
ЦК, что вы абсолютно чисты.
- Почему убедили? – Тухачевский, в отличие от Ягоды, не умел
скрывать свою заинтересованность.
- А я профессионал, только, в отличие от вас, Михаил Николаевич, я