должности вождя в вашей партии вообще нет! Оказывается, вы не
законодатель партии, а всего лишь ее исполнитель, кроме этого, у вашей
партии, оказывается, есть еще четыре таких исполнителей, как вы!
84
Это уму непостижимо! Вся страна увешана портретами человека, который никому ничего не может приказать!
- Почему же это не могу? – усмехнулся Сталин. - Я могу любому
коммунисту приказать исполнить решение Центрального Комитета партии и
ее Политбюро…
- Это не то и вы меня поняли, - несколько раздражённо прервал
Сталина Уилсон. - Не ускользайте от ответа! Господин Сталин, я, как и вы, тоже не имею в своем подчинении даже пожарной команды, расскажите мне
скорее, как стать диктатором США, не имея никакой власти ни над кем?
Сталин коротко хохотнул шутке Уилсона.
- Как стать диктатором, расспросите у Гитлера и Муссолини, впрочем, вы только что прекрасно сами рассказали, что для этого надо.
- Тогда я поменяю вопрос. Как стать тем, кем являетесь вы в СССР?
- Полагаю, что совет, стать марксистом-ленинцем, вам не подойдет…, -
Сталин начал задумчиво.
- В США это точно не прокатит, - тут же подтвердил Уилсон.
- Я член двух коллегиальных органов: ЦК, состоящего из 140 человек, из которых половина имеет решающий голос, и Политбюро, состоящего из
10 человек. По каждому вопросу, эти коллегиальные органы принимают одно
решение. Но самому этому решению дает главную идею, как правило, один
человек. Так вот, тот член этого органа, за проект решения которого чаще
всего голосует большинство коллегиально органа, со временем приобретет
особый статус…
- Черт побери! – воскликнул Уилсон, озарённый догадкой. -
Неформальный лидер коллегиального органа станет вождем страны!
Решения коллегиального органа станут решениями этого человека, то есть, наоборот, решения этого человека станут решениями коллегиального органа.
Это же так просто!!
Сталин, вздохнув.
- Очень не просто, кроме того, коллегиальный орган не обязан
принимать только эти решения, и вполне может принять и решение, идею
которых предложит другой член этого органа. Я, может, и отличаюсь от
других только тем, что даже такое решение (против которого я голосовал) потом исполню добросовестно, настолько добросовестно, что никто не будет
знать, что это и не мое решение.
- Господин Сталин, а как давать проходную идею по рассматриваемым
коллегиальным органом вопросам – как стать его неформальным лидером?
- Это третий вопрос?
Уилсон нарочито вздохнул.
- Чувствую, господин Сталин, мне не скоро придется стать вождем
США, поскольку третий вопрос мне поручили задать владельцы корпорации.
И я не могу его не задать.
- Задавайте, - и Сталин облегчённо вздохнул от того, что не придётся
говорить о том, о чём он стеснялся говорить.
85
Дело в том, что с юных лет Сталин чувствовал себя глупцом, если не
понимал, о чём говорят или пишут люди. Он видел, что множество людей
слушает и даже произносит слова, не понимая их смысла, но при этом
спокойно чувствуют себя умными людьми. Сталин так не мог – так ему было
не интересно, и он всегда стремился понять суть того, о чём ему приходилось
слушать. Сталин читал, читал, читал, узнавая новое и новое. И очень скоро
ему стало уже интересно узнавать подробности всего, что делалось в стране
и мире. Он каждый день находил время прочесть 300-400 страниц какой-нибудь книги, но так как со временем во всех книгах ему уже многое стало
знакомым и понятным, то он часто просматривал гораздо больше страниц. В
1931 году он залечивал тяжелое воспаление лёгких в санатории на Кавказе, врачи советовали ему развлечь себя чтением чего-нибудь «лёгкого». Но у
Сталина болела голова о недостаточности развития производства стали в
СССР, и он попросил жену прислать ему учебники «Рабочий техникум по
черной металлургии», а заодно и «Рабочий техникум по электротехнике». А
прочитав, сам удивился тому, с каким интересом он читал эти учебники - как
иные люди читают любовные романы или детективы. Он понимал, что от
накопления массы практических знаний у него возникло превосходство
перед товарищами по Политбюро - именно поэтому они чаще всего
принимают его варианты решений и смотрят на него, как на вождя. Но разве
пояснишь американцу, что читать надо больше? Он же сочтёт, что ты над
ним издеваешься.
- Вы заинтриговали весь западный мир, - начал Уилсон. - В СССР
разрабатывается
новая
конституция,
предусматривающая
новую
избирательную систему. В какой мере эта новая система может изменить
положение в СССР, поскольку на выборах по-прежнему будет выступать
только одна партия?
- Мы примем нашу новую конституцию, должно быть, в конце этого
года. Как уже было объявлено, по новой конституции выборы будут
всеобщими, равными, прямыми и тайными. Избирательные списки на
выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и
всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас
сотни.
Вам кажется, что не будет избирательной борьбы. Но она будет, и я
предвижу весьма оживленную избирательную борьбу. У нас немало
учреждений, которые работают плохо. Бывает, что тот или иной местный
орган власти не умеет удовлетворить те или иные из многосторонних и все
возрастающих потребностей трудящихся города и деревни. Построил ли ты
или не построил хорошую школу? Улучшил ли ты жилищные условия? Не
бюрократ ли ты? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, нашу
жизнь более культурной? Таковы будут критерии, с которыми миллионы
избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших и выставляя их кандидатуры.
86
Наша новая избирательная система подтянет все учреждения и организации, заставит их улучшить свою работу.
Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в
руках населения против плохо работающих органов власти. Наша новая
советская
конституция
будет,
по-моему,
самой
демократической
конституцией из всех существующих в мире.
16 июня 1936 года.
Хабаровск,
вторая половина дня
Для жены командующего Особой Дальневосточной армией
Галины Блюхер этот день начался тревожно и непонятно. Четыре года назад
всего в 17 лет она вышла замуж за тогда уже 42-х летнего военного
диктатора Дальнего Востока СССР – Василия Константиновича Блюхера, год назад получившего звание маршала, - и была в крае самой важной
дамой, что чрезвычайно ей льстило. Но мужа, который годился ей в отцы, она и так побаивалась, всегда помня, что у того и до неё было две жены и
четверо детей, а когда он был сердит, боялась до смерти, никогда не будучи
уверенной, что это не она его рассердила. Сегодня Василий Константинович
был особо встревожен и не в себе. С проверкой армии приезжал главный
комиссар всей Красной Армии и заместитель наркома обороны Ян
Борисович Гамарник, который пять лет до 1928 года был партийным
руководителем Дальнего Востока и хорошо знал состояние дел и местные
условия. Но что-то пошло не так – перед отъездом они закрылись в
Василием Константиновичем в его домашнем кабинете и так кричали друг
на друга, что у Галины замирало сердце. Потом Гамарник уехал на вокзал, и
случилось совсем странное – Блюхер нарушил этикет и не поехал его
провожать. А сейчас маршал Блюхер сидел в кресле своего кабинета в
глубоком трансе, а Галине, стоявшей в коридоре и кусавшей себе губы, было за него страшно. Вдруг Блюхер вскочил, снял трубку телефона, подождал ответ и резко скомандовал.
- Срочно прицепить мой вагон к скорому на Москву! – положил
трубку и окликнул жену, тут же вбежавшую в кабинет - Галя, мне нужно
срочно догнать Гамарника. Я выезжаю.
- Но ты же с ним поругался…, - Галина ничего не понимала.
- Надо! – не дал ей разговориться Блюхер. - А ты готовься к
срочному отъезду из Хабаровска. Я тебе пришлю телеграмму. Если в
телеграмме будет: «Лида приезжает», - значит, мы в Хабаровске остаемся.
- А что – Лида приезжает? – у Галины от удивления полезли глаза
на лоб.
Блюхера и так раздражала заторможенность жены, а сейчас у него
просто не было времени.
- Нет, не знаю, не о Лиде речь! Если будет моя телеграмма о
приезде Лиды, значит все в порядке, - пытался втолковать Галине Блюхер. -
87
Но если будет: «Лида заболела», - значит, мы из Хабаровска уедем, но ты, на всякий случай, уже начинай собирать вещи.
- Куда уедем? – Галина ничего не понимала.
- Об этом потом, - раздражённо прервал разговор Блюхер, на
минуту поколебался, но потом снял с вешалки летний форменный плащ, поцеловал жену и вышел к уже ожидавшей его машине.
20 июня 1936 года,
станция Бочкарево-Чита,