смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую
еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища
Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно,последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты,его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем
присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его
просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже из-за спины Сталина слова:
«Нет, просим остаться!» или что-то в этом духе, зал загудел словами
«Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!».
Хрущёв, возможно лжёт, но вспоминает, что Сталин не согласовывал
список членов Президиума с членами Политбюро: «Когда пленум
завершился, мы все в президиуме обменялись взглядами. Что случилось? Кто
составил этот список? Сталин сам не мог знать всех этих людей, которых
он только что назначил. Он не мог составить такой список
самостоятельно. Я признаюсь, что подумал, что это Маленков приготовил
список нового Президиума, но не сказал нам об этом. Позднее я спросил его
об этом. Но он тоже был удивлен. «Клянусь, что я никакого отношения к
этому не имею. Сталин даже не спрашивал моего совета или мнения о
возможном составе Президиума». Это заявление Маленкова делало
проблему более загадочной…
…Некоторые люди в списке были мало известны в партии, и Сталин,без сомнения, не имел представления о том, кто они такие».
У Симонова можно прочесть, как Сталин «высек» ряд членов
Политбюро: «Главной особенностью речи Сталина было то, что он не счел
нужным говорить вообще о мужестве или страхе, решимости или
капитулянтстве. Все, что он говорил об этом, он привязал конкретно к двум
13
членам Политбюро, сидевшим здесь же, в этом зале, за его спиною, в двух
метрах от него, к людям, о которых я, например, меньше всего ожидал
услышать то, что говорил о них Сталин.
Сначала со всем этим синодиком обвинений и подозрений, обвинений в
нестойкости, подозрений в трусости, капитулянтстве он обрушился на
Молотова. Это было настолько неожиданно, что я сначала не поверил
своим ушам, подумал, что ослышался или не понял. Оказалось, что это
именно так…
При
всем
гневе
Сталина,
иногда
отдававшем
даже
невоздержанностью, в том, что он говорил, была свойственная ему
железная конструкция. Такая же конструкция была и у следующей части
его речи, посвященной Микояну, более короткой, но по каким-то своим
оттенкам, пожалуй, еще более злой и неуважительной…
Не знаю, почему Сталин выбрал в своей последней речи на пленуме ЦК
как два главных объекта недоверия именно Молотова и Микояна. То, что он
явно хотел скомпрометировать их обоих, принизить, лишить ореола одних
из первых после него самого исторических фигур, было несомненно…
Почему-то он не желал, чтобы Молотов после него, случись что-то с
ним, остался первой фигурой в государстве и в партии. И речь его
окончательно исключала такую возможность».
Симонов, кстати, забыл, что речь шла не только о Молотове и
Микояне, но и о Ворошилове. (О нем пишет в своих воспоминаниях
Шепилов).
Но ни Молотов, наговоривший Феликсу Чуеву огромные по объёму
воспоминания, ни Хрущёв с Кагановичем и Шепиловым, написавшие
подробные мемуары, ни словом не упомянули, что после XIX съезда:
- партия переставал быть частью Всемирного коммунистического
интернационала и становилась чем-то вроде православной церкви в царской
России;
- состоявший из 10 человек орган политического управления СССР –
Политбюро – был упразднён и заменён состоявшим из 25 человек
Президиумом – органом управления только партией, соответственно был
упразднён старый орган управления партией при пяти секретарях – Оргбюро, а количество заменивших этот орган секретарей увеличилось с 4-5 до 10.
- этими мерами партия была лишена государственной (политической) власти.
Партия лишилась органов управления государством, и ни один
мемуарист ни словом об этом не обмолвился!
Как только Сталин и Берия были убиты, все эти изменения Устава, принятые на XIX съезде, были фактически отменены хрущёвцами вопреки
Уставу, к примеру, уже в 1957 году Президиум из 25 человек сократился до
10, а в 1966 году он вновь получил название, соответствующее статусу, –
Политбюро. А ни один мемуарист ни слова о попранных изменениях Устава
КПСС не говорит! И даже не проговаривается!
14
О чём это свидетельствует? Только о том, что высшее руководство
партией прекрасно сознавало преступность того, что оно сделало, следовательно, законная суть изменений Устава всем была понятна, следовательно, эта суть обязательно обсуждалась предварительно, по
меньшей мере, на заседании Политбюро.
Разумеется, я постарался вложить в уста Сталина как можно больше
подлинных его мыслей и его слов, реально сказанных им по разным поводам, но, всё же, это художественное произведение.
Однако, думаю, книга будет всё равно тяжела для прочтения
нынешними людьми просто из-за очень большого числа персонажей, часть из
которых только промелькнёт в книге и исчезнет. Проблема в том, что эти
люди были достаточно известны в то время, но они уже мало, кому известны, сегодня. Однако поймите вы и меня – ведь Сталин был руководитель. И не
руководитель бригады грузчиков, а руководитель огромной страны, как по
численности, так и по размерам. А написать историю руководителя, не
описав тех, кем именно он руководил, не описав его соратников -
невозможно! Поэтому я ограничусь тем, что постараюсь объяснить, кем были
эти люди (если это, опять же, не будет перегружать повествование) и дам к
книге приложением краткие справки обо всех встречающихся в книге
реальных лицах. И если вам всё равно будет непонятно, откуда взялись
именно такие отношения между персонажами, поинтересуйтесь в этом
приложении, кем были эти лица.
Не просто будет читать эту книгу и тем, кто надел на себя шоры
лживой хрущёвской пропаганды, поскольку в книге будут действовать
персонажи (Берия, Мехлис, Лысенко), которые хрущёвской пропагандой
были оклеветаны донельзя. Думаю, что читателям будет не просто отказаться
от стереотипов.
При написании сценария я, разумеется, раздумывал, как облегчить
зрителю восприятие происходящего на экране, и решил перед каждым
эпизодом сообщать, когда происходило данное событие и где оно
происходило. А при переделке сценария в книгу решил оставить эту
информацию в виде заголовков – и читателю будет легче читать не сплошной
текст, а небольшие рассказы, и, возможно, и полезнее – читатель будет
представлять, что, когда и где происходило в истории его Родины.
И ещё предварительное толи объяснение, толи извинение.
Когда сразу пишешь книгу, то стараешься объяснить события, их
логику, их смысл. А вот когда пишешь сценарий, то, как бы, описываешь
только то, что видишь на экране. Конечно, при переделке сценария в книгу
(роман) я постарался от этого свойства сценария избавиться, но не вполне
уверен, получилось ли это у меня.
И ещё. Написать о Сталине нечто, вроде романа или саги, - нечто
состоящее из событий, слитно следующих одно за другим, - невозможно.
Поскольку за 35 с лишним лет только государственной деятельности Сталин
совершил и организовал невообразимое количество разных дел, объяснение
15
которых потребует тома и тома описаний. Поэтому я даю в книге очень
немного из того, чем Сталин занимался, мало этого, я даю это как зачастую
случайный показ мгновений его жизни, и в этом показе, наряду с
непрерывным решением государственных вопросов, попадаются и какие-то
личные моменты. Это подобно вспышкам молний в грозовую ночь из окна
мчащегося поезда, когда не знаешь, что именно увидишь перед очередным
раскатом грома. Кроме того, я старался (точно так же – кратко) дать и фон, на
котором происходили связанные со Сталиным события.
Ну и ещё. Я уверен, что Сталина убил (отравил) лично Хрущёв, но вот
Бортко для фильма потребовал убийц Сталина прямо не раскрывать, поскольку убийство Сталина было в интересах очень многих, в том числе и
зарубежных политиков.
Как Сталин попал во власть
Сталин, вернее, Джугашвили Иосиф Виссарионович, был сыном
сапожника, в юности так и не окончившим духовную семинарию, но охотно
занимавшимся самообразованием. Охваченный романтикой всеобщей
справедливости, молодой Иосиф вступил рядовым членом в очень
маленькую и невлиятельную партию, которая на протяжении своей истории