Главного командования, а мы ее реорганизуем в Ставку Верховного
командования, заменив в ходе этой реорганизации председателя, - тут же
нашел выход из положения Берия.
- И еще нужно, чтобы Сталин стал наркомом обороны.
- Не много ли? – засомневался Берия. - И председатель ГКО, и глава
правительства, и Верховный главнокомандующий, и еще и нарком обороны.
Да, еще и секретарь ЦК. Справится ли он?
- Сталин справится. Конечно, ему будет трудно, но зато у нас на всех
этих направлениях будет кипеть работа и решения будут такие, какие надо.
- И вот еще что, - добавил Берия. – Нужно возродить в армии институт
комиссаров, пока война не отберет нам генералов, которым народ мог бы
верить.
Идея комиссаров им обоим была ясна. Комиссары появились впервые
не в России, а в США, в которых Конгресс еще в 19-м веке устанавливал для
армии: «Комиссар – назначенный правительством в воинскую часть
чиновник, в чьи обязанности входит следить за моральным и политическим
духом военных». И в Советской России, как только советское правительство в
1918 году начало создавать Красную Армию, то сразу выяснилось, что
призванные большевиками бывшие царские офицеры и генералы предают
Советы и спасибо не говорят. Поэтому практически сразу же к ним начали
приставлять комиссаров – людей, верных правительству. Поскольку в то
время советское правительство было коалиционным, то первые комиссары
были представителями обеих правящих партий, т.е. не только большевики, но и левые эсэры. Однако после измены левых эсэров и перехода всей власти
172
в руки большевиков, комиссары, само собой, были уже только
коммунистами.
Надзор за командованием был главной функцией комиссаров, второй
функцией была политическая воспитательная работа, т.е. комиссары должны
были убедить всех, что перед Красной Армией поставлены справедливые и
нужные народу цели.
Как казалось Правительству СССР, в 1937-1938 годах армию очистили
от предателей, причём чистили армию не сотрудники НКВД, а сами
генералы, поскольку никакой НКВД не мог арестовать военнослужащего, если на это не давал разрешения его командир. Оставшимся генералам, проявившим себя на ниве борьбы с предателями, верили, посему в
Правительстве СССР возникла эйфория доверия к генералам, и 12 августа
1940 года комиссары были упразднены. Технически – у конкретных
комиссаров в армии была упразднена функция надзора за командным и
начальствующим
составом
РККА
и
оставлена
только
функция
воспитательной работы, в связи с чем, эти люди стали называться уже не
комиссарами, а заместителями командиров по политической части.
Теперь же Берия вновь предлагал вернуть им функции надзора за
командованием.
- Подожди, Лаврентий, не все сразу, давай сначала решим вопрос с
ГКО, - ответил Молотов, не хотевший смешивать вместе столь сложные
вопросы.
1 июля 1941 года,
Москва, здание ЦК,
полдень
Берия и Маленков сидели у торца длинного стола, а перед ними, напротив друг друга, сидели арестованный Ванников и приехавший из
Казани Михаил Каганович. Берия сухо потребовал.
- …Подследственный Ванников, не уклоняйтесь, скажите в лицо
Михаилу Моисеевичу Кагановичу то, что вы сообщили следствию.
Ванников тупо глядя в стол, бесцветным голосом начал.
- Михаил Каганович был членом нашей фашистской троцкистской
организации…
Каганович опешил.
- Ты что, Боря, ты что говоришь?!
- Ты был членом нашей организации, - тупо настаивал Ванников.
Каганович вскипел.
- Сволочь! Сволочь!! Я же за тебя в 37-м ручался, ты же у меня на
квартире от Ежова тогда прятался, как же ты можешь на меня клеветать?!
- Потому и прятал, что был членом нашей организации, - тупо и
монотонно подтвердил Ванников.
Каганович вскакивает и через стол хватает Ванникова за горло.
- В глаза мне смотри, гад, в глаза!!
173
Вскочили и Берия с Маленковым, Берия оттащил Кагановича от
Ванникова и вытолкнул в дверь в приёмную, там, кроме секретаря, бы и
конвоир, доставивший Ванникова с Лубянки.
- Успокойтесь, Михаил Моисеевич, успокойтесь, - Берия тряс за
плечо Кагановича, с сомнением оценивая его безумный взгляд. - Перекурите
пока, погуляйте, а мы сами с ним переговорим, - похлопал Кагановича по
плечу, стараясь вернуть его из состояния аффекта, и вернулся в кабинет.
Каганович вышел из приёмной в коридор, прислонился к стене и
обмяк, потом с расширенными глазами и шатаясь, побрел по коридору, но
затем снова прислонился к стене. Видя его состояние, конвоир встал в
дверном проёме двери в коридор, наблюдая за Кагановичем. Тот резко сунул
руку в задний брючный карман, немного помедлил, но, все же, вынул из
кармана браунинг и передернул затвор. К нему бросился конвоир, но
Каганович успел приставить ствол к груди и выстрелить.
На звук выстрела из кабинета выскочили Берия и Маленков, Берия, оценив ситуацию, скомандовал секретарю: «Врача немедленно!», - а сам
опустился возле Кагановича, пытаясь с конвоиром уложить его поудобнее.
Оставшийся без присмотра из кабинета боязливо появился Ванников.
Увидев, что произошло, рухнул на колени и завыл.
- Миша! Я не хотел, Миша!! Товарищи, простите, я сволочь, я его
оклеветал – он не виноват!
28 июля 1941 года,
кабинет Сталина,
полдень
За длинным столом Сталин, Молотов, Маленков и Берия, Сталин
разговаривает по телефону.
- …Соберите сведения о наличии у нас резервов на Смоленском
направлении и идите ко мне с докладом, - кладет трубку и опускает голову на
руки, затем поднимает ее, находясь в некоторой прострации. - Немцы
перерезали дорогу на Дорогобуж. 20-я и 16-я армии окружены. А у нас
катастрофически не хватает сил на московском направлении. Вызвал
начальника оперативного отдела Генштаба, буду искать, что предпринять. У
вас есть еще что-нибудь ко мне?
- Вы просили выяснить вопрос о неэффективности наших
истребителей, - ответил Берия.
Сталин, не в состоянии переключится от новых проблем, помотал
головой.
- Не понял.
- Когда вы получили сводку о действиях истребителей Балтфлота, -
начал напоминать Берия, - и выяснилось, что 345 истребителей флота с
раннего утра 22 июня непрерывно вылетали на перехват немецких самолетов, а смогли сбить первый только на третий день войны, то вы поручили мне
выяснить причину такой низкой эффективности наших истребителей.
- Да, вспомнил. И что выяснилось?
174
- Для того, чтобы найти в воздухе немецкие самолеты, наши
истребители, поднявшись с аэродрома и вылетев на перехват немцев, должны
сначала лететь к наземной станции воздушного наблюдения и оповещения, над которой пролетели эти немецкие самолеты. Станция на земле белыми
полотнищами выкладывает стрелку в том направлении, куда полетели
немцы. Наши истребители разворачиваются и тоже летят в том направлении.
Поскольку даже в лучшем случае проходит минут 20 от времени пролета
немецких самолетов до времени, когда эту стрелку увидят наши летчики, то
немцы уже находятся в 100-150 километрах от наших самолетов.
- Что за чушь ты рассказываешь! – раздражённо прервал Сталин. – У
нас в Ленинграде уже работают радары «Редут», способные обнаружить
немецкие самолёты на расстоянии в 100 километров и передать данные о них
нашим истребителям! Наши самолеты наводятся на самолеты противника по
командам, получаемым с земли по радио!
- Нет, товарищ Сталин, на наших истребителях нет радиостанций.
Сталин зло.
- На наших истребителях радиостанции стоят раньше, чем на каких-либо других истребителях мира!
- Стояли раньше. А перед войной, арестованный вместе с группой
Штерна бывший начальник ВВС Рычагов, приказал демонтировать со всех
советских истребителей радиостанции и сдать их на склады.
Сталин и Молотов с ужасом в голосе одновременно воскликнули.
- Что?!
- Это, к сожалению, факт.
- Как Рычагов это объяснил? – спросил Сталин.
- Сказал, что треск в наушниках отвлекает летчика от пилотирования.
Молотов бьет кулаком по столу.
- Мерзавец! Какой мерзавец! Расстрелять гада!
- Но почему молчали командиры истребительных полков и дивизий?
– спросил Сталин.
- Так если радиостанции не истребителе нет, то истребитель в воздухе
не управляем, а если он не управляем, то и командирам в воздухе нечего
делать. Если радиостанции поставить, то командиры вынуждены будут
летать в бой со своими полками и командовать ими в бою. Вот командиры
полков и не жалуются на отсутствие радиостанций.
- М-да… - Сталин встал и начал прохаживаться по кабинету, разминая ноющую ногу. - Кстати, дела этих предателей – Штерна, Рычагова, Мерецкова и прочих, - в какой стадии?