Да.
- Дальше, - голос Сталина становился всё жёстче и жёстче.
- Из-за нехватки командиров меня в октябре 1941 года послали в
Москву в Наркомат ВМФ за таблицами стрельб. Ну, а в Москве уже паника, и наркомат ВМФ уже был в Казани. В здании был только один капитан
первого ранга, он мне обрадовался и приказал сжечь во дворе бумаги
наркомата. Ну, и я в этих бумагах заметил и мой отчет о А-IX-2, ну, я его
взял.
196
Этот капитан сел в машину и уехал в Казань, а меня послал в наркомат
боеприпасов. А там тоже неразбериха, но мне обрадовались потому, что во
время паники в Москве, наркомат боеприпасов вывез из Москвы все
оборудование по снаряжению снарядов и мин взрывчаткой, а теперь
наркомату была дана команда начать их снова снаряжать в Москве. И меня
послали организовать снаряжение снарядов и мин взрывчаткой на
карандашной, конфетной и других фабриках Москвы. А там оборудования
нет, ну, и мне пришлось изобрести раздельно-шашечный метод снаряжения
боеприпасов . Сейчас этот способ по всей стране распространяют, – видя, что
Сталин с удивлением смотрит на него, Ледин начал оправдываться. - Но я и о
взрывчатке все время писал во все наркоматы и в Главное артиллерийское
управление. Но все молчали, тогда я и обратился в политорганы РККА.
Ледин замолчал, не зная, о чём ещё сказать. Сталин, прохаживавшийся
по кабинету, спросил.
- Что вы хотите?
- Ну, товарищ Сталин, ведь есть же гексоген с полупромышленной
установки, ну, давайте я организую из него производство взрывчатки А-IX-2, ведь эффективность хоть части противотанковых снарядов резко возрастет.
- Нет! – прервал его Сталин. - Нам не нужно «хоть части», нам нужно
давать Красной Армии самого лучшего оружия не сколько может
промышленность, а сколько нужно Армии. Кроме этого, вашей взрывчаткой
нужно снаряжать и снаряды авиационных пушек, эти снаряды малого
калибра, в них взрывчатки помещается мало и очень важно, чтобы она была
сильной. И мы дадим Армии вашей взрывчатки столько, сколько ей
необходимо. Вы все сказали, что хотели, товарищ Ледин? Не спешите.
- Вроде все…
- Вы поступаете в распоряжение наркомата боеприпасов к товарищу
Ванникову, подождите его в коридоре. А вам спасибо и успехов в вашей
изобретательской деятельности, - пожал Ледину руку и тот вышел, а Сталин
прошелся вдоль стола, медленно начиная. - Нам очень сильно не хватает
взрывчатых веществ. Не хватает потому, что не хватает сырья для их
производства, не хватает толуола, азотной кислоты, не хватает серной
кислоты, каустика. У нас заводы по производству тола сегодня не загружены
И вот русский изобретатель создает взрывчатку из гексогена, который
мы не используем. Посылает отчеты в четыре ответственные инстанции, идет
война, его взрывчатка нужна, как воздух, а эти инстанции отчеты об этой
взрывчатке сжигают, - резко поворачивается к сидящим и практически
кричит. - Кто может мне объяснить, почему?!
Вскакивают Ванников, Кузнецов, Яковлев и одновременно отвечают
скороговоркой: «Я ничего не знал!», «Я не получал!», «Никто ничего не
говорил!».
- Сядьте! – Сталин не скрывал негодование. - Сядьте и благодарите
бога, что немцы стоят у ворот Москвы и мне некогда этим заняться!
197
Товарищ Ванников, немедленно разворачивайте производство
гексогена до объемов, при которых Армия и Флот будут полностью
удовлетворены
новой
взрывчаткой.
Создайте
экспериментально-
производственную группу для разворачивания производства взрывчатки А-IX-2 и снаряжения ею бронебойных боеприпасов. Руководителем этой
группы назначьте матроса… майора Ледина. Товарищ Кузнецов, вы
слышали?
Кузнецов вскакивает.
- Так точно, товарищ Сталин, майора Ледина.
- Правильно услышали. Товарищ Берия, назначьте толкового
сотрудника НКВД проконтролировать мое задание, и если кто-то хоть
пальцем помешает майору Ледину в его работе, поступите с ним… поступите
с ним не так, как я поступил с этими товарищами, а как надо поступать!
- Слушаюсь, товарищ Сталин, - усмехнулся Берия.
10 декабря 1941 года,
штаб 4-й армии,
полдень
Мехлис особо настойчиво занимался комплектацией 4-й армии, которой через несколько дней предстояло стать основой нового, Волховского
фронта, и сейчас, глядя в блокнот, он у телеграфного аппарата диктовал
телеграфисту.
- … вместо трех, как задумывалось раньше, восстановили четыре
стрелковые дивизии — 111, 267, 288 и 259-я. Из 10 тысяч человек, направленных на их пополнение, более трети выкачано из собственных
тыловых частей и учреждений. Оружия изъято из тылов — 4462 винтовки, 98
ручных и станковых пулеметов, минометов один, ППД — два. Кроме того
дивизии изъяли из своих тылов 562 винтовки, - Мехлис сделал паузу, колеблясь, но всё же решился. - Товарищ Сталин! Не прибыли высланные
начальником Главного артиллерийского управления Яковлевым ручные
пулеметы. Туго сейчас с винтовками. Совсем негде достать минометов…
Не особо надеясь, что его телеграмма поможет в условиях
ожесточённых сражений под Москвой, Мехлис вышел из комнаты, в которой
располагался телеграф, в смежную комнату, в которой его ожидал начальник
политотдела 4-й Армии.
- Товарищ Мехлис, армейские политработники построены.
- Подождите товарищ Горохов, хочу сказать вам несколько слов.
Как я выяснил, вы забрали из подразделений 4-й армии около двадцати
политработников в политотдел армии. Знаете, есть два типа руководителей -
один разоряет подчиненные части и создает себе благополучие в
бюрократическом аппарате, другой все лучшее отдает в полки и дивизии и
создает полноценную армию. Вы поступили по типу первой группы
руководителей. Немедленно откомандируйте в 4 армию всех взятых
политработников! Идемте!
198
Дело в том, что прибыв в штаб армии, Мехлис узнал, что в
Политотделе армии в это время проводится совещание армейских
политработников. Он приказал их построить и теперь перед домом на улице
стоял строй из сотни политработников 4-й армии, начиная с батальонного
уровня. По внешнему виду, отсутствию военной выправки было понятно, что
эти люди ещё недавно были штатскими. Мехлис не стал обращать внимание
на маловоенный вид и сразу скомандовал «вольно», немного подумал, а
потом громким голосом начал.
- Товарищи, не время заседаний, тем более, что я хочу начать с этого.
Неделю назад у вас в армии был случай, когда немецкая рота форсировала
речку без единого выстрела с нашей стороны. Оказалось, что в это время
даже бойцы охранения ушли в тыл, на собрание. Такой сложился у вас стиль: если комиссару полка надо поработать с агитаторами, он вместо того, чтобы
идти в роты, собирает их у себя. Так же действуют секретарь комсомольского
бюро. Нужно воспитывать любовь не к тылу, а к фронту, к переднему краю!
И дело это наше дело — политработников. Между тем начальника
политотдела 285-й стрелковой дивизии уже неделю не видели в полках, начальник политотдела другой, 292-й стрелковой дивизии, также
предпочитает работать в тыловых частях, неделями не появляясь на переднем
крае. Могут ли подобные политработники воспитать у подчиненных
стойкость в бою, вселить в них мужество? Понимаете ли вы, что мы, коммунисты, не имеем права жить, если погибнет Советский Союз?
То, что делал Мехлис, было неправильным – в армии нельзя
критиковать старших по должности в присутствии младших. Но перед ним
стояли не командиры, а политработники, коммунисты, и Мехлис давал
пример критике, показывая, что политработники в своём служении никого не
должны ни бояться, ни щадить.
- Сегодня нам нужны не «крепкие политоделы», а сегодня нам нужны
крепкие роты! Крепкие роты – это и есть крепкие политотделы! – Мехлис
голосом дал понять, что скажет очень важную вещь. - И еще. Чтобы были
крепкие роты, им нужны крепкие командиры, а у вас довольно беззаботно
относятся
к
выдвижению
командиров,
отличившихся
в
боях.
Политработники вашей армии, очевидно, не понимают, что предстоит
серьёзная и длительная борьба и что кадры выковываются во время войны.
Ищите смелых, дерзких солдат, посылайте их на курсы младших
лейтенантов. Нам нужны смелые, инициативные командиры всех уровней…
15 января 1942 года,
Берлин, Рейхсканцелярия,
Кабинет Гитлера.
Гитлер читает документы, входит запросивший встречи начальник
штаба вооружённых сил Германии Кейтель.
- Разрешите, мой фюрер?
- Слушаю вас, Кейтель.
199
- Рискую вызвать ваш гнев, мой фюрер, но скажу по-солдатски
прямо: то, как вы поступаете с генералитетом Германии, меня шокирует. Мы
подсчитали: за время неудач на фронтах начала этой зимы вы сместили или
выгнали из армии 185 генералов. Мой фюрер, это угнетающе действует на