- Здравствуйте товарищи, что у нас здесь?
При виде Сталина все опешили и будучи полураздетыми не знали, как
им реагировать, потом послышались нестройные голоса: «Здравствуйте
(здравия желаем), товарищ Сталин! Медсанбат тут, товарищ Сталин».
Куривший у входа санитар в белом халате, метнулся в здание.
- Ну, что же, давайте посмотрим медсанбат, - решил Сталин и
направился ко входу.
Вошли в школу, прошли по коридору, у одной из дверей Сталин
приостановился, затем свернул в класс. Из класса были вынесены парты и
стояли раскладные кровати, почти все пустые. На одной лежал на животе
раненный, еще на одной двое раненных играли в шахматы. Один раненный
был с подвешенной на косынке рукой и перевязанной грудью, другой с
перевязанной головой.
Сталин поздоровался и ошарашенные раненные вскочили и
вытянулись.
- Сидите, товарищи сидите! – командует Сталин.
-. Да как же мы при вас сидеть-то будем? – возражает раненный с
перевязанной головой.
- Да вот так! – отвечает Сталин и садится на койку.
240
Раненный в грудь сел, раненный в голову остался стоять у тумбочки, на которой лежала фляга и стояли кружки. У этого раненного прямо на
нижней рубахе пристегнута медаль «За отвагу», и был он явно поддатенький.
Лежавший ничком остался стоять у своей кровати. По ходу разговора сквозь
столпившееся начальство протиснулись к своим койкам и остальные
раненные, усаживаясь и натягивая на себя гимнастерки.
- Как были ранены? – спросил Сталин.
- На нас двоих в охранении немецкая разведка наткнулась. Ну, мы
огонь открыли, они тоже…
- Отбились, товарищ Сталин! – вставил слово раненный с
перевязанной головой.
- Черта бы отбились, - возразил раненный в грудь, - если бы рота
быстро не пособила. Наш взвод уже через пару минут подбежал, а то б они
нас к себе утащили. Сначала мы стреляли, а потом и наши, и их минометчики
начали мины швырять, так с ничего, почитай с полчаса воевали. У нас двоих
убило и еще трое в армейский госпиталь отправили, а мне сюда – выше
ключицы – пуля вошла и под лопаткой вылетела, а Кольке каску пробила и
по черепушке скользнула. Так мы тут теперь лечимся, через неделю –
врачиха говорит – пойдем в команду выздоравливающих, а там и в полк.
- А я поверху шел, а тут немецкий снаряд воет, - сообщил третий. - Я к
окопу, да перецепился и в окоп вниз головой, а тут он и взорвался и меня
осколком в… это, как это тут называют, в общем, в задницу.
Раненый с перевязанной головой хохотнул.
- Скажи спасибо, что не в передницу, - и тут же сам смутился.
Виноват, товарищ Сталин.
В это время в палату вбегжала женщина в белом колпаке и халате, забрызганном спереди свежей кровью, растолкала стоящих генералов, поднесла руку к колпаку.
- Товарищ Сталин, командир 203-го отдельного медико-санитарного
батальона майор Канцельсон!
Сталин встал и пожал ей руку.
- Здравия желаю, товарищ майор!
- В стационаре 9 раненых и 22 больных. Боев нет, товарищ Сталин, раненых мало, да и у нас остаются только легкораненые. Сейчас, в основном, только стоматолог и работает, - доложил командир медсанбата.
Сталин показал на кровь на её халате.
- Мы вам помешали?
- Нет, товарищ Сталин, я уже все сделала, его перевязывают. Это
тяжелый, его отправим в глубокий тыл.
Сталин снова садится на кровать.
- Я переговорю с товарищами, - попросил он разрешения у майора, показав на раненых.
- Конечно, товарищ Сталин, - майор отдала честь на всякий случай.
241
Пока Сталин говорил, врач с помощью медсестры стащила с себя
халат, осталась в гимнастерке с орденом «Красной звезды», надела пилотку.
Санитарка вынула из кармана зеркальце и врач, глядя в него, поправила
прядь волос на лбу под пилоткой.
- А как вам немец? – продолжал Сталин расспрос раненых.
- Ну, что немец? Немец вояка сурьезный…, - начал один.
- Не то говоришь Степаныч! – перебил второй. - Немец уже не тот!
Когда их разведку отбили и нас перевязывали, наши сбегали вперед и нашли
трех убитых немцев и одного раненного. Так среди убитых, говорят, был
такой пацан, что аж жалко, а пленный вообще оказался поляком, - обращаясь
к Степанычу. - Разве же они раньше бы нет то, что раненного, а убитых
бросили бы? Ни в жисть! Утащили бы с собой. А теперь бросили. Нет, немец
уже не тот!
- Из полка вас навещают? – поинтересовался Сталин.
- Кому навещать? – удивился раненый в ягодицу.
- Это тебя не навещают, а к нам командир старшину послал с
передачкой, - похвастался раненый в голову.
- Вот как? И что же из полка передали? – поинтересовался Сталин.
Солдат замялся и передвинулся, пытаясь задом закрыть фляжку на
тумбочке.
- Да так, разное…
- Ну… разное тоже бывает полезным, - усмехнулся Сталин. - В
небольших дозах…
- Да мы меру знаем, товарищ Сталин!
- А как кормят?
- От пуза! И на простынях спим. Как в санатории!
- Товарищ Сталин! – вмешалась Канцельсон. - По калориям все
выдается, но пресно очень, каши быстро приедаются. На складах нет уксуса, нет горчицы, лето идет, а овощей почти нет.
- Понял, товарищ майор, - Сталин встал с кровати и посмотрел на
сопровождающих генералов. - Присутствующие здесь товарищи тоже
поняли. Товарищ Власик, пусть кто-нибудь из охраны принесет этим
раненным товарищам по коробке папирос, а то мы пришли к ним с пустыми
руками, неудобно! До свидания, товарищи, удачи вам! – попрощавшись с
майором за руку, Сталин вышел в коридор и пошёл к выходу, его догнал
Власик.
- Товарищ Сталин, а у нас такого запаса папирос нет.
- В Военторге купите, потом привезете сюда.
На выходе Сталина догнал член военного совета Западного фронта
Булганин.
- Товарищ Сталин, давайте вы сфотографируетесь с раненными
бойцами на память о посещении Западного фронта.
- На память о посещении фронта, фронт должен выполнить стоящую
перед ним боевую задачу, а я сюда не на пикник - не фотографироваться
242
приехал, - и на крыльце сердито упрекнул. - Кстати, товарищ Булганин! Если
бы на вашем месте был товарищ Мехлис, то у солдат фронта были бы и
овощи, и уж, тем более, горчица и уксус! Мехлис разжаловал бы пару
интендантов в рядовые с отправкой на передовую, и у солдат все было бы!
3 августа 1943 года,
Западный фронт,
вторая половина дня
В штабе артиллерии Западного фронта за длинным столом, на
котором были разложены карты и схемы, сидели Сталин, Воронов, Соколовский и еще с десяток генералов-артиллеристов сидели за столом и у
стола.
- Товарищи, - начал Сталин, выслушав всех, - если верить разведке, то
у немцев на этом участке не более 9 тысяч стволов артиллерии, а у вас на
двух фронтах 22 тысячи стволов. Однако, выслушав ваши доклады, я не
уверен, что вы используете эти стволы так, как это надо.
Артподготовку вы запланировали и по первой, и по второй
оборонительным линиям немцев. А дальше? Я не вижу в ваших планах
планов артиллерийского наступления.
- Как только пехота прорвет первые линии, артиллерия начнет
сопровождать пехоту огнем и колесами, - сообщил Воронов.
- Это слова. А как вы собираетесь это делать? Для того, чтобы
открыть немедленный артиллерийский огонь по закрепившимся в глубине
прорыва немцам, надо, чтобы командиры артиллерийских дивизионов были в
стрелковых и танковых батальонах вместе с радиостанциями и радистами, с
помощью которых они могли бы немедленно развернуть свои дивизионы и
дать целеуказание для открытия немедленного огня.
Я ничего не услышал ни об организации связи в звене батальон-дивизион, ни о наличии у вас радиостанций, ни о наличии у вас опыта
подобных действий, ни о том, что вы обучили или собираетесь обучить такой
тактике командиров дивизионов и батарей…
4 августа 1943 года,
Калининский фронт,
вторая половина дня
Ознакомившись с подготовкой к наступлению на Западном фронте, Сталин переехал на Калининский фронт. В штабе фронта Сталин вместе с
Ворошиловым выслушал доклад командующего фронтом генерал-полковника А. Ерёменко. Теперь, постукивая карандашом по карте, Сталин
размышлял вслух.
- Местность перед вами, товарищ Еременко, трудная: много речек, ручьев, болот, перелесков. Это тяжелая местность для танков. Вам лучше
пускать в прорыв не просто танковый корпус, а конно-механизированную
группу – танковый корпус и кавалерийский корпус. Там где танк не пройдет, пройдет лошадь, кавалеристу с седла прекрасно все видно – это идеальные
разведчики. Они прикроют танкистам фланги от любых неожиданностей…
243
Сталина прерывает зашедший Власик..
- Товарищ Сталин, Брянский фронт освободил Орел!