своими задачами по обеспечению порядка и спокойствия в тылу Красной
Армии, а от «сил внутреннего сопротивления» мы не имеем ничего, кроме
вреда. Эти «силы» уже успели убить 212 военнослужащих Красной Армии.
Они нападают на наши склады, чтобы захватить оружие. Они нарушают
наши приказы о регистрации радиостанций на освобожденной Красной
Армией территории. «Силы внутреннего сопротивления» нарушают все
законы войны. Они жалуются, что мы их арестовываем. Я должен прямо
заявить, что если эти «силы» будут продолжать свои нападения на наших
солдат, то мы будем их расстреливать.
В конечном итоге, с чисто военной точки зрения варшавское
правительство оказывается полезным, а лондонское правительство и его
агенты в Польше — вредными. Конечно, военные люди всегда будут
поддерживать то правительство, которое обеспечивает порядок и
спокойствие в тылу, без чего невозможны успехи Красной Армии. Покой и
порядок в тылу — одно из условий наших успехов. Это понимают не только
военные, но даже и невоенные. Так обстоит дело…
26 марта 1945 года,
кабинет Сталина,
поздний вечер.
Сталин и Антонов сидели за длинным столом с картой Германии, возле Антонова и Сталина на карте лежали различные документы, а перед
Антоновым ещё и три папки с документами для доклада Сталину – красная, синяя и зеленая. Сталин, несколько раз скептически усмехнувшись, подписывает последний прочитанный документ и Антонов кладет его в
зеленую папку.
- Итак. – Сталин возвращается к вопросу, который они обсуждали
уже больше часа. - Сколько Генштабу еще нужно времени, чтобы в деталях
проработать план Берлинской операции?
- Дня три, - Антонов понимал, что в данном случае нужно
спешить.
- Вызывайте на 1 апреля Жукова и Конева в Москву, в Генштабе
детально ознакомьте их с нашим планом, пусть выскажут вам свое мнение, потом они мне доложат планы операций, в части действий уже своих
фронтов, и я их утвержу. Линию разграничения фронтам Жукова и Конева я
довожу только до городка Люббен – Сталин красным карандашом обвёл этот
город на карте полукругом. - Будем смотреть по ходу операции: если у
Жукова не будет получаться операция в плановые сроки, развернем на
Берлин и правофланговые армии Конева. Все, вы свободны.
Антонов собрал бумаги и свернул карту, но потом нерешительно
начал.
254
- Есть вопрос, который напрямую не касается Генштаба, но
который мне хотелось бы прояснить, если это возможно.
- Пожалуйста.
- Мы сейчас обсудили план Берлинской операции, в ходе которой
1-й Украинский Конева и 2-й Белорусский Рокоссовского отсекут Берлин от
помощи немецких армий извне. Но всё равно наиболее трудная задача ляжет
на 1-й Белорусский фронт. Ему надо будет взять Берлин, но перед взятием
потребуется уничтожить 9-ю немецкую армию, опирающуюся на хорошо
подготовленные оборонительные позиции Зееловских высот. Не заставить 9-ю армию отступить, а задержать и уничтожить. И только после этого начать
штурм собственно Берлина.
- Да, - подтвердил Сталин, несколько удивлённый повторением
того, что они только что обсудили, - обходить 9-ю армию немцев нельзя, иначе она отступит в Берлин и там ее уничтожить будет чрезвычайно трудно.
При таком развитии событий мы потеряем дополнительно десятки тысяч
жизней при штурме собственно Берлина. Нам обязательно надо уничтожать
9-ю армию в поле – на Зееловских высотах.
- Поэтому я и считаю, что с точки зрения командования этой
операцией, для 1-го Белорусского фронта это очень сложная операция, -
начал объяснять свою мысль Антонов. - И хотя разработаем и проработаем ее
мы – Ставка и Генштаб, - но эта операция потребует большого искусства и
самоотверженности от того, кто будет командовать фронтом. Мы здесь, в
Москве, не сумеем реагировать на все изменения обстановки под Берлином с
достаточной быстротой.
Поэтому, простите, я позволю вмешаться не в свое дело и
предложить вернуть в командование 1-м Белорусским фронтом
Рокоссовского, - видя, что Сталин нахмурился и задумался, продолжил
торопливо. - Видите ли, маршал Жуков почти всю войну провоевал не
командующим войсками, а вашим генерал-адъютантом. А когда Жукову
поручались самостоятельные задачи, он командовал очень неубедительно.
Кроме того, его сибаритство, совершенно не солдатское стремление к
жизненным удобствам на фронте…
- Я вас понял, товарищ Антонов, - Сталин раздражённо остановил
Антонова, - не надо продолжать. Мне могут не сообщить об истинном
положении на фронте, но о любовницах своих коллег, наши генералы
сообщают мне обязательно.
Сталин, разумеется, знал, что множество командующих
советскими армиями и фронтами, удалившись от жён, завели себе любовниц, мало того, использовали государственные ресурсы для ублажения подруг, в
частности, устраивая их на разных штабных должностях и бессовестно
награждали. Сталину уже сообщили то, что, возможно, хотел сообщить
Антонов, - что любовница Г. Жукова, сопровождавшая его в поездках на
фронт в качестве военфельдшера и не перевязавшая за всю войну ни одного
255
раненого, была награждена Жуковым орденами Красного Знамени, Красной
Звезды и пятью медалями.
- Извините, - стушевался Антонов.
- Во-первых, не стоило извиняться, – успокоил Антонова Сталин, -
вы обязаны высказать мне все свои сомнения по предстоящей операции.
Однако должен сказать, что если бы даже у меня не было иных, более важных соображений, то я бы не согласился с вашим предложением и
по причинам военного характера. Думаю, вы уже в мыслях весь в
предстоящей Берлинской операции, и перестали обращать внимание на то, что у нас еще не закончена Восточно-Померанская операция, в которой
задействован 2-й Белорусский фронт. И после окончания этой операции, Рокоссовскому придется перебросить войска фронта на 350 километров к
Одеру. Перебросить в условиях разрушенных железных дорог и угнанного
подвижного состава. Сколько Генштаб может выделить Рокоссовскому
автомобилей? – неожиданно спросил Сталин.
- Около 2 тысяч…, - Антонов тем был и силён, что помнил всё.
- Две тысячи, - подтвердил Сталин. - Стало быть – ничего. И
Рокоссовскому придется перебрасывать армии фронта к Одеру в основном
пешим порядком. А немцы затопили пойму Одера, Одер теперь около 7
километров шириной, и Рокоссовскому придется эту преграду преодолеть в
условиях противодействия сильного противника, и не имея времени даже на
разведку. Вы как-то недооцениваете задачи, стоящие перед Рокоссовским, товарищ Антонов, а это такие задачи, которые только Рокоссовский и сумеет
решить.
Но, в данном случае, дело не только в этом, - Сталин помолчал. -
Товарищ Антонов, я работал с четырьмя начальниками Генерального штаба и
должен сказать, что для войны вы выдающийся генштабист. Вы способны
пропустить через себя тысячи данных о противнике и предсказать его
поведение с исключительной точностью. Начиная с 1943 года, во всех наших
операциях заложен ваш талант.
Антонов заметно растерялся.
- Спасибо, товарищ Сталин…
- В данном случае не в вашей похвале дело, хотя, конечно, я мог
бы высказать вам её и раньше. У меня вопрос, а почему вы не имеете звания
Героя Советского Союза? Почему не просите это звание, как просят другие
генералы?
Антонов совсем смутился.
- Товарищ Сталин, я не совершил ничего, что позволяло бы мне
претендовать на это звание.
- А многие ли из тех генералов, кто это звание имеют, совершили
то, что требует статут этого звания? Вот вы в зеленой папочке представили
мне очередные несколько десятков представлений к наградам. Из этих
нескольких десятков, многие ли заслужили эти награды?
256
- Товарищ Сталин, но если я не соглашусь с этими
представлениями фронтов и наркомата обороны, то они ни мне, ни вам не
дадут работать жалобами и обидами.
- Это так, - усмехнулся Сталин. - Но я подписываю эти
представления и из иных соображений.
Каждая награда на груди генерала, это свидетельство о
выигранном им бое. Ведь никто не знает, как и за что этот генерал награду
получил. Поэтому я считаю, что наши полководцы должны быть увешаны
наградами, чтобы наши будущие враги смотрели на наших генералов… и
боялись.
Видите ли, товарищ Антонов, вы думаете только о том, как взять
Берлин. Это правильно. А я обязан думать и о том, как сделать так, чтобы
Берлин никогда больше не приходилось брать. Ни нам, ни нашим потомкам.
Поэтому, кроме военных, мне приходится руководствоваться и иными
соображениями.
И Жуков с Коневым будут командовать войсками, берущими
Берлин, не по военным соображениям.
Вы читали произведение Гитлера «Моя борьба»?