присвоения ему этого звания в 1939 году, время от времени появляелась на
его груди. Кроме этой медали у Сталина до войны было три ордена – Орден
Ленина и два Красного Знамени. Орденом Ленина награждались Герои, а два
боевых ордена Красного Знамени были результатом участия Сталина в
Гражданской войне.
В ходе Великой Отечественной войны Сталин начал командовать
всеми фронтовыми операциями и принял еще пять наград – один Орден
Ленина, два ордена Победы, один Красного Знамени и орден Суворова 1
степени.
Маршал Тимошенко, который полтора года накануне войны был
наркомом обороны, прекрасно воевал во время войны и был в ходе её
награжден шестью орденами – одним Орденом Ленина, одним орденом
Победы, тремя орденами Суворова и одним Красного Знамени. То есть, был
260
награжден
даже
большим
количеством
орденов,
нежели
Главнокомандующий Сталин.
Маршал Ворошилов, с 1925 года до начала 1940 года тоже был
наркомом обороны. Во время войны был награжден тремя орденами – одним
Орденом Ленина, одним орденом Суворова и одним Красного Знамени.
Звание Героя Советского Союза начали присваивать военачальникам с
момента учреждения этой награды ещё задолго до Великой Отечественной
войны, Жуков, к примеру, имел это звание за Халхин-Гол, маршалы Кулик и
Тимошенко – за финскую войну, а генерал Штерн за руководство войсками в
Испании – за исполнение интернационального долга. То есть, присвоение
звания Героя Советского Союза высшему командному составу Красной
Армии было уже устоявшейся практикой. Соответственно, и во время
Великой Отечественной войны присвоение старшим военачальникам этого
звания было продолжено, но уже в резко возросшем количестве. Некоторым
это звание было присвоено дважды (маршалам Рокоссовскому и Жукову), а
по окончании войны и по ее итогам звание Героя Советского Союза вообще
присваивалось чохом, и в списки награжденных генералов попали и такие, которых, по совести, полагалось бы расстрелять.
Однако маршалам Тимошенко и Ворошилову это звание не было
присвоено ни в ходе войны, ни по ее итогам. Сталин, утверждая списки
представленных к присвоению звания Героя Советского Союза, Тимошенко
и Ворошилова просто вычеркивал, хотя на протяжении всей войны
соглашался с награждением их полководческими орденами, если они их
заслуживали. К примеру, Сталин трижды представил Тимошенко к
награждению высшим полководческим орденом Суворова 1 степени (у
Жукова их было всего два, у Сталина один), Сталин представил Тимошенко
и к награждению уникальным орденом Победы, то есть считал, что
Тимошенко эти ордена заслужил. Но Героем ни его, ни Ворошилова не
считал!
И ещё был момент, который отметили комиссары. Ни один комиссар в
высоком звании (потом «член военного совета») не стал Героем Советского
Союза, хотя таких политработников, как Хрущёв, Брежнев и, особенно, Мехлис, невозможно обвинить в трусости. К примеру, не генерал, а комиссар
Поппель не бросил вверенных ему солдат и 800 км по тылам немцев с боями
вывел остатки своего корпуса из окружения. Но Героем Советского Союза и
он не стал.
Сталин понимал, что многие не понимают, почему так?
Ответ действительно был не прост, и объяснять его публично было
нельзя. К 22 июня 1941 года Красная Армия имела от советского народа все
для разгрома немцев – прекрасный человеческий материал (даже Жуков
считал главным фактором победы наличие в Красной Армии молодого
советского солдата), вполне современные оружие и технику, и, главное, все
это в количествах, превосходивших оружие и технику немцев. Красная
Армия имела достаточно боеприпасов, горючего и снаряжения. Но потерпела
261
в 1941 году позорные поражения, отдала немцам огромные территории СССР
и почти 40% населения. И Сталина мучал вопрос, почему?? Этот вопрос
мучал Сталина от начала войны. И, так или иначе, причины сводились к той
мерзости, которую проявил в войне кадровый командный состав Красной
Армии. Эти причины были в массовой подлости, предательстве, трусости, неумении воевать и презрении к жизни солдат. Понятно было, что всю эту
гнусность кадровый командный состав Красной Армии сохранял и сохранил
в неприкосновенности от царского офицерства, и на начало войны эта
царско-офицерская мерзость в Красной Армии осталась неискорененной. Всё
это было понятно, но от этого не было легче – почему эту гнусность не
искоренили? Искоренить должны были министры обороны и комиссары, но
они этого не сделали и, по мнению Сталина, Героями не могли быть.
Но генеральско-офицерской мерзости нельзя было говорить вслух во
время войны и сразу после нее. Начни говорить об этой генеральско-офицерской подлости или даже расстреливать за нее во время войны, и
доверие к командному составу рухнет, соответственно, армии не станет. А
поскольку после победы над немцами последовала война с японцами, и даже
после этих войн военная угроза для СССР постоянно сохранялась, то молчать
об этом приходилось и после окончания войны.
А как же сам Сталин? Он Герой или нет? Он же вождь, разве его вины
в таком составе командования Красной Армии не было? Да, он был вождь, да, на нем ответственность лежала за все. И эту свою вину с негодными
кадрами армии, Сталин понимал и принимал.
Когда после окончания войны с немцами все командующие фронтов
подписали коллективное ходатайство в Президиум Верховного Совета
присвоить их главнокомандующему звание Героя Советского Союза, и
Верховный Совет СССР эту просьбу удовлетворил – присвоил Сталину это
звание с вручением Золотой Звезды и ордена Ленина, то Сталин
категорически отказался принимать знаки этих наград. И, забегая вперёд, впервые эти награды появились только на подушечках возле его гроба.
(Потом уже художники на его портретах стали подрисовывать и звезду, и
еще один орден Ленина, но при жизни Сталин их не то, что не носил, а и не
получал).
Не считал себя Сталин Героем Советского Союза. Не считал!
И его коробило то, с какой алчностью требуют себе наград военные, особенно те, кто их никак не заслужил.
28 июня 1945 года,
кабинет Сталина,
вторая половина дня.
В кабинете заходит президент Всесоюзной сельскохозяйственной
академии Т.Д. Лысенко, Сталин радушно встретил его у порога, пригласил
сеть у своего письменного стола.
- Товарищ Лысенко, вы знакомы с ветвистой пшеницей? -
протягивает Лысенко колосок из небольшого снопика за своей спиной.
262
- Да, товарищ Сталин, конечно знаком, - подтвердил Лысенко.
- И всегда вы все знаете…, - пошутил Сталин. - Как вы думаете, годится она для выращивания на территории СССР?
- Абсолютно не годится! - возразил Лысенко, совершенно не
подумав, какое впечатление этот его вердикт произведёт на Сталина. - Это
подвид пшеницы правильно называется «тургидум». Родом он из Древнего
Египта. При хорошем питании и хороших условиях произрастания, дает вот
такие ветвистые разновидности. Хлебопекарные качества у нее плохие, а
чтобы получить такую ветвистую разновидность, эту пшеницу нужно
возделывать, как огородную культуру – нужен уход за каждым отдельным
кустиком. Если ее посеять как обычную пшеницу – густо, то она не будет
ветвиться и даст обычный колос и плохой урожай.
Короче, если говорить о ветвистой пшенице, как об яровой
культуре, то найдется сотня растений, которые выгоднее выращивать в
яровом поле, чем ветвистую пшеницу…
Сталин раздраженно перебил.
- Мало того, что вы не видите очевидной ценности этой пшеницы, так вы еще и не знаете, что она озимая!
- Товарищ Сталин, это яровое растение, - Лысенко несколько
растерялся.
- Крестьянин, который подарил мне этот сноп, сеял ее под зиму!
- Но если зимы мягкие, то можно сеять и под зиму, - не сдавался
Лысенко.
- Какие – мягкие!? Там бывают очень суровые зимы!
- Нет там суровых зим, товарищ Сталин.
- Вы мне будете рассказывать о климате Кавказа?
- Извините, товарищ Сталин, - смутился Лысенко, - я не знал, что
эта пшеница с Кавказ, думал, что она с Египта. Но все равно, это пшеница
яровая.
- Нет! Озимая!
- Товарищ Сталин, мне очень хочется вам поддакнуть, но что вы
обо мне подумаете, когда узнаете, что эта пшеница яровая?
Сталин был раздосадован.
- Ничего вы не знаете – ни какая это пшеница, ни откуда она.
Думал доверить работу с нею вам, а теперь вижу, что вы для этого не
годитесь! Поручу ее селекцию академику Цицину, - подает руку. - До
свидания, товарищ Лысенко! Нет, постойте, вот вам колосок этой пшеницы, чтобы вам было стыдно, что вы не видите в нем его замечательных качеств!
Лысенко вышел и в дверь заглянул Поскребышев.
- В приемной нарком иностранных дел Украины Корнейчук.
- Приглашайте! – Сталин поздоровался с Корнейчуком у входа и