не возникнет обычной для послевоенного времени безработицы.
Гитлер основные заводы построил перед войной, и даже в ходе
войны, поэтому я бы не стал пугаться того, что они так уж сильно морально
устарели. Потом, что такое морально устаревшее оборудование? Положим, это старый токарный станок. Да, на нем не выточишь гидрогайку, но
простую гайку и болт выточишь без труда. Но у нас сейчас не хватает
многого – и болтов, и гаек, и каких-либо станков, чтобы их точить, – не
хватает ни старых, ни новых. А рассрочка в выплате контрибуции приведет к
тому, что мы новое оборудование за рубежом будем покупать и вводить в
строй очень долго, и очень долго еще и потому, что ни у кого не будет опыта
эксплуатации такого оборудования. При таком подходе, процесс
восстановления нашего хозяйства будет идти очень медленно.
А для перевозки немецких заводов из Германии в СССР, и для
постройки у нас зданий этих заводов и фундаментов для этого оборудования, потребуется хотя и много труда, но это будет, в основном, не очень
квалифицированный труд. И вот тут, на мой взгляд, есть очень важный
вопрос, который напрямую с экономикой, как будто, и не связан.
У нас сейчас около трех миллионов пленных - три миллиона
трудового ресурса низкой квалификации. К станкам пленных не поставишь –
к станкам нужно ставить свободных людей, чтобы они имели стимул
повышать квалификацию. А пленных придется использовать в строительстве, но в строительстве каких предприятий, если для этих предприятий нет
оборудования?
И не только о пленных речь. Масса наших мерзавцев служила у
немцев. Простить их нельзя! Представляете, товарищ Сталин, вернется такой
мерзавец, служивший у немцев пусть даже и в обозе, в свое село, а вокруг
вдовы, мужья которых убиты с помощью этого мерзавца. Каково будет этим
вдовам? Поэтому таким мерзавцам хоть пять лет, а дать надо. И, думаю, таких негодяев будет несколько сот тысяч.
В итоге я за то, чтобы сразу же выгрести из Германии все, что нам
может пригодится. Этим мы выиграем два-три года в собственном развитии,
- закончил свои доводы Берия.
- Что касается рассрочки выплаты контрибуции, - возразил
Микоян. - Мы могли бы взять кредиты и погашать их этой самой, получаемой в рассрочку контрибуцией. Но мы купили бы новые и
современные оборудование и заводы, а не старые и изношенные.
- Ты, товарищ Микоян, не беспокойся – затянувшись дымом из
трубки, ухмыльнулся в усы Сталин, - мы закупки за рубежом прекращать не
267
собираемся, и работы тебе, наркому внешней торговли, хватит. Тут вопрос в
другом. Наша цель – как можно быстрее построить такой Советский Союз, который бы не нуждался в закупках оборудования за рубежом, который бы
любую сложную технику мог делать сам. А для этого СССР нужны опытные
ученые, инженеры и рабочие. И опыт эти люди получают в собственной
работе, а не в созерцании чужих достижений.
Образно этот случай можно описать так. У нас есть возможность
или немедленно получить грузовик с мотором мощностью 30 лошадиных сил
и грузоподъемностью 1 тонну, или через три года получить 3-тонный
грузовик в 70 лошадиных сил. Что лучше? Я думаю, что лучше немедленно
начать возить грузы на 1-тонном грузовике и работой на нем воспитать
кадры конструкторов, механиков и шоферов, которые через пять лет безо
всяких закупок из-за рубежа сами построят, и сами будут успешно
эксплуатировать 10-тонный грузовик. Мы не потеряем время не только для
восстановления народного хозяйства, но и для обучения и воспитания
кадров.
Тот же день,
кабинет Берии,
вечер.
Берия, покачиваясь на каблуках, стоял у карты Советского Союза, испещренной булавочными пометками. Вошёл вызванный Берией Байбаков.
- Добрый вечер, Николай Константинович, я вас вызвал вот зачем.
Нам досталось множество немецких химических заводов, работавших на
войну. К примеру, в Польше, в районе Освенцима, немцы построили
комплекс современнейших химических предприятий, на которых евреи, согнанные в концлагеря Освенцима со всей Европы, из местных углей
производили для немцев каучук, моторное топливо, взрывчатку и многое
другое.
Советскому Союзу вся эта продукция нужна, поэтому эти заводы
обязательно нужно перевезти в СССР, смонтировать и заставить эти заводы
работать на нас.
- Но товарищ Берия, я нарком нефтяной промышленности, а это
химия, эти заводы – это не мое дело, это дело Главгазтоппрома! –
запротестовал Байбаков.
- Во-первых, это и не мое дело, - жестко ответил Берия, - во-вторых, я знаю, какой вы промышленности нарком, товарищ Байбаков. Но
Советскому Союзу нужна продукция этих заводов, понимаете – нужна! И
Политбюро поручило мне организовать ее производство, а вы подчиняетесь
мне. Так что включайте в состав своего наркомата Главгазтоппром и
считайте это дело своим!
- Слушаюсь, товарищ Берия, но вы берете у правительства
поручения, а выполнять потом мне.
- Вы паникуете, товарищ Байбаков, раньше времени, вам
гордиться нужно тем, что в вас верят, а не ныть! – рявкнул Берия, но быстро
268
отошёл и уже спокойным тоном продолжил. - Давайте лучше прикинем, где в
Союзе их разместить? Эти производства требуют много воды, поэтому нам
нужны такие районы, чтобы и уголь был в избытке, и река была.
Начнем с Донецкого угольного бассейна, - вместе смотрят на
карту. - Пусть специалисты Главгазтопа поищут площадку для строительства
где-нибудь в низовьях Дона – в районе Ростова или Новочеркасска.
Так, Урал, - передвинулся Берия вдоль карты. - Тут, пожалуй, удобно опереться на реку Белая. Рядом и бурые угли, и нефть Башкирии.
Пусть поищут подходящую площадку в районе Уфы или Стерлитамака.
Ну, и что-то нужно дать Сибири. Тут очень хороши Черемховские
залежи угля. А рядом Ангара. Давайте-ка именно сюда перебросим
предприятия из Освенцима. Комбинат будет очень большой, возможно, собственно в Иркутск его перемещать и не стоит… Видимо рядом придется
основать новый город, какой-нибудь Ангарск.
- И за сколько же лет мы должны будем управиться с этим делом?
– спросил Байбаков, понявший, что увернуться от этого дела не удастся.
- За два года.
- Это не возможно!! – чуть ли не закричал Байбаков.
- Опять вы паникуете! Ничего. Глаза боятся – руки делают, управимся…
15 июля 1945 года,
поезд,
утро
По Белоруссии шёл поезд с советской делегацией, едущей на
конференцию победителей в Потсдам. Сталин смотрел в окно и уже перестал
замечать, что вдоль пути, на железнодорожной насыпи метров через 100
стоят солдаты с винтовками, но спиной к поезду, – охрана поезда. Когда он
их заметил, то сначала возникло возмущение – кому нужна эта показуха?
Однако потом вспомнил, что армию в один день не демобилизуешь, да и
война с японцами на носу, а для солдат нет ничего хуже безделья. И уж
лучше пусть в карауле постоят, чем напьются и что-нибудь натворят.
Мимо проплывали разрушенные деревни и села Смоленской
области, теперь шли землянки, разрушенные и полуразрушенные поселки и
станции Белоруссии. Уже началась уборка пожелтевшей ржи, но на полях
практически не было мужчин. Вот проплывает поле пожелтевшей ржи: первым идёт с косой старик, за ним идут с косами молодые женщины и
девушки. Старухи и подростки вяжут снопы. Увидев поезд, который так
сильно охраняют, люди бросили работу, всматриваются в окна, машут
руками. Вот показался переезд, проезд поезда ожидает телега, в нее впряжена
корова. У Сталина подступает ком к горлу, он отходит от окна и садится в
кресло у стола салона, но тяжелые раздумья от вида всего этого разорения
его не покидают. Напротив, за столом сидел Антонов, перед ним на столе
была карта с видимыми очертаниями Японии и Дальнего Востока, поверх
269
карты лежали карандаши, линейка, циркуль. Антонов не перебивал раздумий
вождя, и Сталин отрешился от раздумий сам.
- Так говорите, радиуса действия штурмовой авиации будет не
хватать?
- Да, надо строить полевые аэродромы, потребуется еще 4-5
инженерно-строительных батальона…
Поезд подошёл к вокзалу Минска, собственно перрон был пуст, ближе к вокзалу стоял ряд солдат с винтовками у ноги. По обеим сторонам
здания вокзала милиционеры, все очень пожилые, сдерживали народ за
невысоким, свежесколоченным заборчиком, не пуская на перрон большую
толпу собравшихся на площади людей. Наконец паровоз, весь подозрительно
окутанный паром, начал подтягивать к перрону поезд правительственной
делегации. Из здания вокзала быстро вышел партийный и государственный
глава Белоруссии Пономаренко, с ним еще несколько человек, Пономаренко
на ходу достал из папки несколько листиков бумаги и положил их сверху на
папку – подготовил к вручению Сталину. Их дверей вагона выскочили два