какой-то сильно любящей себя и равнодушной к делу отца.
Старший сын Яков погиб в бою в Белоруссии 16 июля 1941 года, предопределив своей гибелью трагическую историю, поскольку немцы, подобрав его тело, в пропагандистских целях объявили, что он сдался им в
плен. Проверить действительность этой провокации в то время было
невозможно, и Сталин санкционировал арест и содержание в лагере жены
Якова, своей невестки Юлии Исааковны Мельцер - матери двоих своих
внуков. По положению военного времени так полагалось поступать с женами
всех кадровых офицеров, сдавшихся немцам в плен, и жена Якова сидела в
лагере до 1943 года, когда стало понятно, что Якова немцы в плен не взяли и
320
он, скорее всего, погиб в бою. Это положение о женах сдавшихся в плен
офицеров на практике не работало, поскольку связей с немцами даже через
Красный Крест СССР не имел, и все сдавшиеся в плен советские офицеры
числились пропавшими без вести, а их семьям оказывались внимание, помощь и выплачивалась пенсия. Исключение составляли только вот такие
случаи, когда немцы сами объявляли, что данный офицер сдался им в плен
добровольно, как это было с предателем генералом Власовым, и вот – с
Яковом.
А Василий рвался в бой, и задержать его в тыловых войсках
противовоздушной обороны было невозможно – Василий требовал отпустить
его на фронт. Он – Сталин, он обязан был воевать за СССР! Но он понимал, что сделают немцы, если он попадет к ним в плен, поэтому и летал в бой без
парашюта, чтобы сгореть вместе с самолетом, если немцы его подобьют.
- Но дело даже не в этом. Если бы дело было только в этом, то и
сплетен бы не было, - немного помолчав, с горечью продолжил Василий.
Я – Сталин. Поверь, очень многим лестно встретиться со мною, невзирая на то, нужна ли эта встреча мне, приятно ли мне это. И приходится
быть радушным, чтобы никто не сказал, что Сталин заносчив, что он
пренебрегает людьми. И в результате многие хвастаются встречами со мною, хвастаются якобы дружбой со мною, а как им эту дружбу подтвердить?
Только тем, что они со мною, якобы, напивались. И фантазию в этих баснях
проявляют самую дикую.
Один футбольный тренер, с которым я несколько раз встретился сугубо
в служебной обстановке, теперь всем рассказывает, что он две недели жил у
меня в доме, мы все эти две недели беспробудно пьянствовали, закусывали
арбузами и спали на полу. И такое придумал всего лишь футболист! А
представь, что придумывают все эти поэты, журналисты и прочие артисты, которые зачисляют меня в свои друзья, и которым в своей жажде славы
хочется казаться выше меня – выше пусть не Сталина, но хотя бы его сына?
Ведь вся эта интеллигенция – мелкие людишки, у которых нет иного способа
возвыситься, кроме унижения других.
Да и не это особенно обидно. Ты знаешь, сколько командиров
авиационных истребительных полков во время войны, особенно в начале ее, командовали воздушными боями с земли, с аэродромов? – И, поняв, что отец
знает чуть ли не о массовой трусости советского кадрового офицерства в
начале войны, не стал развивать эту тему. - Сколько их было снято за эту
трусость, поскольку командовать воздушным боем можно только в воздухе!
А я водил свой полк, а потом и дивизию в бой лично во всех операциях, когда мы задействовали все силы. Я командовал вверенными мне летчиками
в воздухе. А что в результате?
Сообщают, что один сухопутный маршал всем до сих пор
рассказывает, что «когда Васька летал на задание, его охранял весь полк».
Какая сволочь! Он же военный, как же можно так извратить смысл боя!
- И кто этот маршал? – прищурившись, спросил Сталин.
321
- Не хочу говорить, маршал он, наверное, хороший, орденами весь
увешан, - ответил Василий, больше всего боявшийся, что его сочтут
доносчиком при своем отце.
- На самом деле у нашей армии хороших маршалов до слез мало, - с
горечью констатировал Сталин. - Вот и приходится прославлять всех, и
ордена вешать на всех, чтобы враги их боялись. Скажи о них народу и миру
правду, скажи о том, как они трусили, как бежали от немцев, Советская
Армия у врагов всякое уважение потеряет.
Так кто это?
- Не скажу, папа, получится, что я доносчик, не хорошо это.
Так что, папа, я пью, это да, но, как написал Есенин своей маме, не
такой уж горький я пропойца, чтобы не исполнять добросовестно те задания, которые мне доверяет Родина.
- Не хотелось бы, чтобы ты кончил, как Есенин…, – сам поэт, прекрасно знавший отечественную и мировую литературу, Сталин тут же
вспомнил трагическую судьбу Есенина, смерть которого списывали именно
на пьянство. - Ну ладно, закончим этот разговор, и давай-ка
передислоцируемся в столовую.
- Подожди, папа, у меня есть просьба, - остановил отца Василий. -
Видишь ли, я – летчик, и, без хвастовства, я очень хороший летчик – я летаю
на всем, что летает, и налет у меня такой, что мало кто в ВВС СССР столько
налетал даже к пенсии. Причем, даже не в боях у меня всякое было: и молния
в мой самолет била, и вслепую транспортник, полный летчиков моего же
полка, сумел как-то в Ростове посадить. Я действительно хороший летчик.
Поэтому я своих летчиков и знаю чему надо учить, и знаю, как эту
учебу организовать, и сам научить могу. В этом деле меня не обманешь и
пыль в глаза бумажками и рапортами не пустишь. Папа, я в Германии службу
своего 1-го гвардейского воздушного истребительного авиакорпуса уже
настроил – у меня прекрасные командиры дивизий и полков, прекрасные
инструкторы, молодые летчики быстро обучаются и становятся в строй. У
меня сейчас в день работы на 3-4 часа, а дальше я уже начинаю своим
присутствием своим подчиненным мешать. Если начнется война, любой
противник сразу же заметит, что тут воюет корпус Сталина, но война, скорее
всего, в ближайшие годы не начнется.
Папа, мне скучно в этой чертовой Германии! Поговори с Вершининым
– пусть меня переведут на родину. Пусть мне дадут любой самый отсталый
корпус в любой точке СССР, лишь бы работы было на целый день. Меня
гнетет это безделье мирного времени.
- Что же, запрошу официальные характеристики на тебя, подумаю, -
хмыкнул Сталин.
В это время с городошной площадки донеслись радостные крики
Хрущева.
- Моя взяла, прокурор!
322
Подняв биту вертикально и дирижируя ею, как тамбур-мажором, Хрущев замаршировал к беседке, распевая на мотив «Три танкиста»:
- Рука крепка и палки наши быстры, и наши люди мужества полны…, -
дальше у Никиты кончилась рифма и перестал складываться размер стиха.
Сталин засмеялся.
- Микита! Ну, с тобою невозможно работать!
- Товарищ Сталин! Народ говорит, что если невозможно работать, то
срочно нужно обедать! – ликовал довольный собою Хрущев.
- А все уже готово, идемте, – Сталин кивнул Василию. - Вася, отнеси
бумаги на стол в моем кабинете, только возьми обе пачки отдельно, чтобы не
перепутать.
- Папа, у тебя в ванной на кране прокладка прохудилась. Инструмент у
тебя там же? Я после обеда заменю.
Помимо всегда занятого отца, в детстве и юности развитием Василия
занимался и его дед, тесть Сталина Сергей Яковлевич Аллилуев —
удивительный мастер во всем, за что брался! По дому он, как впоследствии и
Василий, многое делал сам – все столярные, слесарные, сантехнические и
электротехнические работы. И, в результате, Василий очень любил работать
руками, а поскольку в семье Сталина вообще приветствовался труд, особенно
физический, то Василий и дома, и на даче много работал: сгрести мусор, с
крыши сбросить снег, грядки вскопать, починить что-то — он первый, и
всегда работал с интересом и буквально до упаду.
Тот же день,
«Ближняя» дача,
вечер
В столовую первым вошел всегда очень подвижный Хрущев, за
ним Сталин и Берия. Хрущев тут же направился к стоящему у стены
сервировочному столику и заглянул в судки с едой.
- Ага, котлетки, ага, гречневая каша, ага, украинский борщ! Так и
знал! Вареников только не хватает.
- Это Валя распорядилась сварить борщ специально к твоему
приезду, - пояснил Сталин.
- Ну конечно – удивить хотела. Разве ж Хрущеву на Украине кто-нибудь нальет миску украинского борща! Только у товарища Сталина его и
попробуешь, - ерничал Никита.
Берия рассмеялся шутке Хрущева.
- Это Истомина не для тебя, Никита, борщ сварила, для тебя вон
«горелка» на столе. Это она для нас борщ и гречку сварила, чтобы подать нам
Хрущева в гарнире из украинских блюд.
Поскольку Сталин работал непрерывно и государственные
разговоры могли вестись даже за обеденным столом, то в штате
обслуживающего Сталина персонала не было официантов, да и не приняты
были слуги у советских руководителей. Мария Бутусова состояла в штате
охраны и была «подавальщицей», то есть, когда у Сталина были гости, она
323
приносила из кухни судки с блюдами и чистые тарелки, ставя их на