сумел воспользоваться ее суевериями и невинностью… Хоть бы эта Атлантида тонула быстрее!».
После бессонной ночи на шестой день он понял, что пьеса не разыграна до конца. Они с Эриссой — юной Эриссой — должны встретиться снова и… если больше ничего нельзя предпринять, нужно постараться вернуться домой. Это его долг.
Значит, бежать? Но как? Он спрашивал Веласа, своего стража, нельзя ли побывать в городе, посмотреть корриду, выпить ритон-другой вина.
— Нет, господин. Я и сам бы рад, но приказ Ариадны не позволяет. Ведь у меня в городе жена и дети, они скучают без меня. Младшая дочь все плачет — подай ей папу! Ей всего два с половиной года, а какая смышленая! Вот послушай…
Этой ночью пришла Эрисса.
Он видел сон. Ему нужно выкопать бомбоубежище, потому что третья мировая война стала неизбежной и по Атлантиде будет нанесен главный удар, но Памела сказала, что они не могут себе этого позволить, пока не вылечат зубы Марку, и к тому же негде разместить этих быков, которые ревут и бодаются, и он все не мог увидеть ее лица, а она прыгнула и ухватилась за рога, рога оказались железными и зазвенели…
Он сел. Глаза застилала тьма. Рейд попробовал нашарить выключатель. В коридоре раздался шум, что-то рухнуло. Рейд находился в храме Богини, и решалась его судьба.
— Дункан, — услышал он. — Дункан, где ты?
Дункан встал на холодные плиты и двинулся вперед, опрокинув табуретку.
— Здесь я, — хрипло отозвался он, открыл дверь и увидел лампу в руках Эриссы. Эрисса торопливо приблизилась к нему, назвала по имени и провела пальцами по его щеке. На ней была туника, за пояс заткнут нож. В волосах, уложенных по обычаю танцовщиц, сверкали седые пряди. Рейд заметил что она похудела, кожа обветрена, вокруг глаз и на лбу прибавилось морщин.
— Оденься, — сказала она. — Нужно уходить, пока ни кого нет.
Она обернулась и вскрикнула. В полумраке Рейд разглядел Ульдина, склонившегося над неподвижным Веласом. Голова стражника была в крови: гунн ударил его рукоятью сабли в висок. Ульдин поставил колено ему на грудь и поднес клинок к горлу.
— Нет! — Эрисса хладнокровно поставила лампу и кинулась вперед, прыгнула и ударила гунна ногой в подбородок. Тот опрокинулся навзничь, вскочил и зарычал, готовый к бою.
— Нет, — с отвращением повторила Эрисса. — Мы свяжем его, заткнем рот и спрячем в комнате. Зачем убивать? Мы и так согрешили, придя с оружием на священный остров.
На мгновение все замерли. Рейд прикидывал, сумеет ли он помешать гунну нанести удар. Но тот опустил саблю.
— Мы… связаны клятвой, — хрипло сказал он.
Напряжение оставило Эриссу.
— Я должна была остановить тебя, — сказала она. — К чему убивать просто так? Чтобы всех всполошить? Нарежь полос из его одежды и свяжи его. Дункан, ты сумеешь собраться в темноте?
— Конечно, — он поцеловал ее и подумал, что еще увидит молодую Эриссу.
Ульдин втащил тело стражника в комнату. Рейд остановился. Эрисса поторопила его.
— Может, захватим его с собой? — спросил Рейд. Спутники поглядели на его с недоумением. — Я хотел… — он запнулся. — Это неплохой человек, и у него маленькая дочь… Но нет, невозможно…
Они выбрались тем же путем, каким вошли Эрисса и Ульдин: через боковой вход, ведущий на широкую лестницу. По сторонам лестницы белели под луной сфинксы. Луна освещала садовые террасы и отдаленные вершины. Лунная дорожка пересекала залив у самого подножия горы. На севере сияли Большая Медведица и Полярная звезда, которая в эту эпоху еще не была путеводной. В теплом воздухе разносился запах свежей молодой травы и звенели цикады.
Рейд догадался, как им удалось войти. Люди в храме не готовились к нападению. На ночь в коридоре оставался один стражник, чтобы приглядывать за дверью в комнату Рейда. В случае чего он смог бы задержать пленника и поднять тревогу. Эрисса просто приоткрыла незапертую дверь и окликнула стражника. Она знала здесь все входы и выходы, знала порядки, знала, какими словами успокоить стражу. Когда Велас подошел, из-за спины Эриссы прыгнул Ульдин.
Эрисса погасила светильник (Велас, наверное, взял его с собой, и она успела подхватить его, когда стражник упал от удара — как много зависело от ее предусмотрительности и проворства!).
— Иди за мной, — сказала она. Он ожидал, что Эрисса возьмет его за руку, но она пошла вперед. Ульдин подтолкнул Рейда и двинулся следом. Они спустились по тропе к берегу, где стояла лодка.
— Оттолкни нас от берега, Ульдин, — прошептала Эрисса. — Дункан, ты поможешь мне грести? Ульдин наделает шуму.
Значит, последние несколько сот метров она гребла одна.
Но гунн сумел-таки наделать шуму, пробираясь к мачте. Рейд замер. Но никто не окликнул их, никто не шелохнулся: священный остров Богини спал. Тихонько скрипели весла в уключинах.
— На середину залива, — приказала Эрисса Ульдину, сидевшему на руле.
Когда они наконец смогли отдохнуть под сенью горы, отражавшейся в темном стекле воды, Эрисса сказала:
— Дункан, целую зиму… — и прильнула к нему. Мысли смещались в голове Рейда. Сколько же пришлось вынести этой женщине ради него!
Объятие было недолгим. Ульдин фыркнул. Эрисса отстранилась:
— Лучше подумай, что нам делать дальше.
— Сначала расскажем друг другу обо всем, — сказал Рейд. Ее повествование было кратким.
— …Наконец, сегодня мы достигли берега. Ульдин остался в лодке. Если бы его заметили, то посчитали бы чужеземным рабом, которому запрещено ступать на землю Атлантиды, и не стали бы расспрашивать. Я пошла на берег, прихватив с собой браслет, чтобы обменять его на одежду (Рейд вспомнил что деньги неизвестны в этом мире, только изредка мерилом служат бруски металла; можно было бы подарить им это новшество, да теперь уж поздно). Я смотрела, как танцуют с быками, — в голосе Эриссы послышалась боль. — А потом, когда толпа хлынула на улицы, я без труда узнала, что случилось с тобой. Вернее, то, что о тебе говорили. Я не поверила, что ты велел запереть себя, чтобы предаться раздумьям. Узнав, что ты в храме, я сообразила, что идти туда лучше всего ночью. А хорошую одежду я сберегла, она еще пригодится…
— У меня бы так не получилось, — пробормотал Рейд. — Я глупец, не сберегший тайну, — говорил он и был рад, что сидит спиной к луне.
Она взяла его за руку.
— Дункан, и это было предопределено. Откуда тебе было знать? Это я должна была предвидеть, найти способ бежать из Афин.
— Хватит. — сказал Ульдин. — Что будем делать дальше?
— Отправимся на Крит, — сказала Эрисса. — Там живут мои родители. А у моего отца был… то есть и сейчас есть доступ к советникам царя…
Холодок пробежал по спине Рейда.
— Подожди, — сказал он. — Чтобы пересечь пролив в этой лодке, нам понадобится много времени и мы явимся на Крит, как бродяги. Но вон в той стороне стоит новый боевой корабль. Я знаю, где живет каждый из его команды. У них нет причин не верить мне. Корабль будет нашим доказательством и, возможно, еще посражается во славу Крита. Вперед!
Весла погрузились в воду. Эрисса гребла вровень с ним. Вскоре у него заныли руки, перехватило дыхание.
— А если храмовые служители их задержат?
— Мы должны выйти в море раньше, чем в храме что-либо заподозрят, — Рейд тяжело дышал. — Дай-ка я подумаю. Так. Один парень сообщит другому, другой третьему и далее по цепочке. Они подчинятся. А уж один последует за нами хоть на край света. Его зовут Дагон.
Он замолчал. Эрисса пропустила гребок. Через мгновение она пришла в себя.
— Дагон, — повторила она и поняла все.
— Что дальше? — спросил Ульдин.
Они привязали лодку к кораблю и вышли на берег. Людей не было. Улицы чернели в лунном свете. Выли псы. Бежать пришлось в гору, легкие Рейда разрывались. Но не хватало еще споткнуться на глазах у Эриссы и этой свиньи Ульдина…
— Пришли, — он обессиленно прислонился к стене. Ульдин постучал в дверь.
Долго не открывали, наконец появилась моргавшая спросонья служанка со светильником в руке, Рейд к тому времени пришел в себя:
— Мне нужно видеть хозяина, срочно! И молодого хозяина тоже. Торопись! Речь идет о жизни и смерти.
Служанка узнала его.
— Да, господин, входи. Я позову их.
Они прошли через двор.
— Подождите здесь.
Комната была богато убрана, на одной из стен — фреска, изображавшая летящих журавлей, на другой — лампада перед алтарем Богини. Эрисса медленно поклонилась. Рейд ходил взад и вперед по комнате, Ульдин присел на корточки.
Появились Дагон и его отец. Эрисса выпрямилась. Только Рейд заметил, как она взволнована. Дагон поглядел на нее, отвел взгляд, потом посмотрел еще раз. На его лице появилось удивленное выражение.
— Господин мой Дункан, — хозяин поклонился. — Твой приход — честь для нашего дома. Но что привело тебя в столь неурочный час?
— Дело страшное и небывалое, — ответил Рейд. — Сегодня Богиня прислала сюда этих двоих и мне стало понятно что предвещали сны.
Свой рассказ он продумал по дороге. Всей правды говорить не стоило, это лишь усложнило бы дело. Эрисса, критянка из Микен, и Ульдин, торговец с берегов Черного моря, приплывший в Тиринф, увидели один и тот же тревожный сон. Они посетили оракула, который приказал им отправиться в Атлантиду и растолковать чужеземцу, живущему в храме, смысл его сновидений. Оракул сказал также, что дополнительным доказательством будет человеческое жертвоприношение, которое случится по дороге. Так оно и вышло: их корабль затонул, а они были спасены рыбаком, что само по себе чудо. Рыбак сказал, что не смеет ступить на священную землю Атлантиды и, когда они привели Рейда на берег, спаситель таинственным образом исчез…
Медлить было нельзя. Все, обладавшие мирской и духовной властью лица, находились в Кносе. Рейд должен предупредить Миноса как можно быстрее. Запрет Ариадны уже не имеет значения. Новая галера должна немедленно выйти в море. Ибо сон предвещает гибель Атлантиды в пламени и бушующих волнах. Людям следует сесть в лодки и выплыть в открытое море, если они не котят разделить судьбу погибших моряков.