— Гетвидский лес — главная парковая зона, — сказал Абрамс, — пятьсот километров в час, высота любая.
Машины связались между собой. Разрешение на полет было получено и маршрут утвержден Корабль бесшумно поднялся в воздух. На Земле за подобной процедурой можно было следить по мониторам, но надменные мерсеянские военачальники не позволяли встраивать подобные приспособления, чтобы их невозможно было использовать против них самих. Контроль движения за пределами определенных секторов был автоматическим и анонимным. Офицеры безопасности не смогли бы держать корабль под наблюдением, если не установить подслушивающие устройства или просто не следовать за ним по пятам. Абрамс заметил, что это ему, в принципе, нравится, а также — удобно.
Он полез в карман мундира за сигарой.
— Мы могли бы выпить, — предложил он, — мне виски с водой.
Флэндри налил ему виски, а себе — коньяк. Когда он вернулся из бара, они находились на высоте около шести километров и направлялись на север. С такой скоростью им понадобится пара часов, чтобы добраться до заповедника, который Вах Датир открыл для публики. Флэндри уже ездил туда на праздничную экскурсию, которую Оливейра устроил для Хоксберга и его компании. Ему запомнились величественные деревья, птицы с золотистыми перьями, запах перегноя и ощущение буйства весны. Особенно отчетливо он помнил узоры солнечного света на тонком платье Персис.
В широкий иллюминатор Флэндри видел выпуклый бок планеты, отблески океана, где-то на западе, лабиринт мегаполиса, уступающий место полям и одиноким замкам.
— Садись, — сказал Абрамс, похлопав рукой по соседнему креслу. Сам он развалился в своем, полускрытый клубами сигарного дыма.
Флэндри опустился в кресло и пригубил коньяк.
— У вас ко мне дело? — спросил он.
— Прямо сразу и отгадал! Ладно, ну, а чтобы получить значок «Юный шпион» и карманный декодер, ответь-ка мне на вопрос: что такое слон?
— Что, сэр?
— Слон — это мышь, сделанная по инструкциям правительства, или лучше так, мышь — это транзисторный слон. — Абрамс совсем не выглядел веселым. Он тянул время.
Флэндри нервно отхлебнул коньяк.
— Если все это конфиденциальный разговор, тогда почему мы здесь?
— Здесь безопаснее, чем в посольстве, маловероятно, что там удалены все подслушивающие устройства, во всяком случае, я не уверен в этом. Да и подслушивание у дверей еще не совсем вышло из моды.
— Но мерсеянский корабль…
— Мы в безопасности, поверь моему слову. — Абрамс смотрел на сигару, катая ее между пальцами. — Сынок, мне нужно, чтобы ты сделал одну работенку, причем очень важную, она может быть опасной и наверняка неприятной. Ты готов?
У Флэндри екнуло сердце.
— В моих интересах быть готовым, не так ли?
Абрамс внимательно посмотрел на Флэндри.
— Довольно находчивый ответ для девятнадцатилетнего, но до конца ли ты искренен ответь мне?
— Да сэр… думаю, что да.
— Я тебе верю. Я должен верить тебе. — Абрамс выпил и глубоко затянулся. Затем неожиданно сказал. — Слушай внимательно, давай рассмотрим все факты которые мы имеем. Я думаю, что у тебя хватает природного здравого смысла (это видно по твоим глазам) чтобы понять что у Брехдана нет ни малейшего намерения урегулировать ссору на Старкаде. Некоторое время я думал что он рассчитывает предложить нам мир в обмен на что-то другое, очень необходимое ему; если бы лето обстояло так он не выбрасывал бы столько средств на переговоры, а пришел бы к соглашению с минимумом затрат. Мерсеяне в отличие от нас людей не получают удовольствия упражняясь в искусстве спора. Если бы Брехдан хотел заключить сделку Хоксберг уже давно был бы дома с предварительным докладом. Вместо этого говоруны Брехдана затягивают переговоры бесконечными увертками и неуместными вопросами. Даже Хоксберг уже по горло сыт этим. Вот почему, я думаю, Брехдан лично пригласил его со свитой в Дангодхан порыбачить да поохотиться недельку-другую. Частично потому что это само по себе оттягивает время, а частично — чтобы успокоить виконта «жестом доброй воли». — Абрамс очень точно спародировал Брехдана. — Меня тоже пригласили, но я отказался сославшись на то что хочу завершить свои исследования. Если бы Брехдан хорошенько подумал, он наверняка бы нарушит традицию и пригласил донну Персис — как дополнительный стимул еще дольше задержаться в горах. Пока же он не побаловал своих гостей большим разнообразием. Ты ведь знаешь у мерсеян на службе есть и земляне.
Флэндри кивнул. На секунду он почувствовал радостное возбуждение. Отсутствие Хоксберга было для него предпочтительнее, чем постоянное пребывание того в Ардайге. Но потом к Флэндри пришло сожаление, придется забыть о Персис — она была чудесным приключением, но не больше.
— Мне бы хотелось думать, как Его Сиятельству что Брехдан изначально искренен, — сказал Флэндри. — Однако я уверен, что он — обыкновенный мерсеянин.
— Я уверен, что вы оба правы, и отсюда громадная разница в подходе.
— Но как бы то ни было, Старкад имеет слишком большое значение. Неужели вы не говорили этому… лорду Хоксбергу об этом?
— Я уже устал это ему повторять, — ответил Абрамс — а также устал спорить с чужими предубеждениями.
— Я удивляюсь, почему Брехдан сразу согласился принять делегацию.
— О-о! Видимо, легче принять, чем отказать, да и это вполне могло соответствовать его планам. Пока он не хочет тотальной войны. Мне кажется, вначале он собирался поскорее отослать нас домой. А это заставляет думать, что у него изменились планы, что он затеял совершенно иной ход, не совсем выгодный Старкаду, и рассчитывает получить свои дивиденды, разыгрывая перед нами добродушного хозяина. Один Бог знает, как долго он нас еще продержит здесь. Может быть, несколько недель. — Абрамс подался вперед. — А тем временем что-нибудь может случиться; я приехал сюда в надежде продемонстрировать, так сказать, высший пилотаж. И поначалу ход событий обнадеживал. Мы могли докопаться до истины о Старкаде. Однако дело затянулось, ситуация изменилась, а мои возможности иссякают. Мы должны действовать быстрее или наши шансы будут стремительно таять.
«Так вот в чем дело», — подумал Флэндри и где-то в глубине души презрительно усмехнулся банальности сказанного, но в то же время он ждал продолжения, затаив дыхание.
— Не хочу говорить тебе больше, чем должен, — продолжал Абрамс, — скажу только одно: я узнал, где находится сверхсекретная картотека Брехдана. Это было нетрудно. Все знают о ней. И я надеюсь, что смогу внедрить туда агента. Следующая и самая сложная проблема — добыть информацию, причем так, чтобы никто не узнал. Я не могу ждать, пока мы все отправимся домой До этого слишком много времени и слишком многое может пойти не так, как хотелось бы. Сам же я тоже не могу уехать пораньше. Они меня подозревают и это будет выглядеть так, как будто я закончил то, что должен был сделать. Сам Хоксберг может запретить мне уезжать хотя бы потому, что считает, будто я отправлюсь портить его мирную миссию. Или другой вариант: меня могут отправить с системы в сопровождении мерсеянских пилотов, и громилы Брехдана предусмотрительно организуют «внезапный несчастный случай». Или постараются похитить меня и отвести в комнату гипнозонда, а что там случится со мной, не будет иметь ни малейшего значения в сравнении с тем, что может произойти с нашими Вооруженными Силами впоследствии. Я не впадаю в мелодраматизм, такова изнанка жизни.
Флэндри сидел не шелохнувшись.
— Вы хотите, чтобы я доставил данные, если вы их раздобудете? — спросил он.
— А! Ты знаешь, что такое слон!
— У вас, должно быть, есть очень эффективный канал по утечке информации в штабе мерсеян?
— Да, неплохой, — сказал Абрамс не без самодовольства.
— Нетрудно догадаться, что он не мог быть разработан загодя. — Флэндри медленно выдавливал из себя слово за словом. От осознания смысла его бросало в холод. — Если бы это было так. зачем тогда вам самому… приезжать сюда? Должно быть, что-то попалось вам на Старкаде и у вас не было возможности проинструктировать того, кому вы доверяете и кто должен остаться в живых.
— Давай займемся делом, — поспешно сказал Абрамс.
— Нет, сначала я хочу покончить с этим вопросом.
— Ты?
Флэндри смотрел куда-то за Абрамса, как слепой.
— Если контакт был таким хорошим, — сказал он, — тогда вас наверняка предупредили о готовящемся нападении подводной лодки. Но вы никому не сказали! И не было никакой попытки подготовиться, чтобы отразить нападение. Если бы не счастливая случайность, город был бы разрушен. — Он поднялся. — Я видел, как тигрийцев убивали на улицах…
— Сядь!
— Одна мортира, установленная на причале, накрыла бы эту лодку! — Флэндри стал ходить по комнате. Он повысил голос: — Мужчин, женщин, маленьких детей разрывало на части, они сгорали заживо, заваленные обломками, и вы ничего не сделали!
Абрамс вскочил на ноги.
— Прекрати! — рявкнул он.
Флэндри резко обернулся к нему.
— С какой стати я должен прекратить?
Абрамс схватил парня за руку. Флэндри попытался освободиться. Абрамс удерживал его. Ярость пробежала по его холдейскому лицу.
— Слушай меня внимательно, — сказал Абрамс. — Я знал. Я представлял последствия моего молчания. Когда ты спас этот город, я упал на колени и благодарил Бога. Я бы стал на колени и перед тобой, если бы ты мог меня понять. Но, предположим, я знал и предупредил бы об этом. Руни ведь не глупец. Он догадался бы, что у меня есть источник. И безошибочно вышел бы на него. После того, как он им занялся бы, мой прямой канал связи тотчас был бы сломан, как сухая ветка. А я уже готовил этого агента для проникновения в личную картотеку Брехдана, чтобы открыть тайну Старкада. Сколько это могло бы спасти жизней? Не только человеческих, но и тигрийцев, сираво, да, черт возьми, и мерсеян! Пораскинь мозгами, Доми, у тебя между ушами пара-то клеток должна жужжать. Конечно, это мерзкая игра. Но в ней есть один практический вопрос, который одновременно является и вопросом чести. Нельзя предавать своих агентов. Нельзя!