э… нападением на нашу станцию, если… Честное слово, сэр, я не настраивал союзников против нас. Я могу объяснить.
— Вам лучше так и сделать, — сказал Энрике. — Очень хорошо, похоже, что вы и так уже арестованы, но мы пока не будем брать вас под стражу. Мы появимся у вас примерно через три минуты. Отбой.
— Что он сказал? — прошипела Драгойка, ее шерсть встала дыбом.
Флэндри перевел. Она поднялась с дивана и сняла со стены меч.
— Я позову нескольких воинов и позабочусь, чтобы он сдержал обещание не брать тебя под стражу.
— Он сдержит. Я уверен, что сдержит. Э-э… вид его флиттера приведет народ в волнение. Можем мы распорядиться, чтобы город не начал стрельбу?
— Можем, — Драгойка включила селектор, приобретенный ею недавно, и переговорила с центром Сестринства, находящимся на другом берегу реки. Колокола прозвонили Песнь Перемирия. Ропот неодобрения пробежал по толпе тигрийцев, но все остались там, где стояли.
Флэндри направился к двери.
— Я встречу их на башне, — сказал он.
— Не надо, — ответила Драгойка, — они летят повидать тебя с твоего разрешения. Там находится Лирьоз, он проводит их вниз.
Флэндри уселся, качая головой, словно оглушенный. Когда вошел Энрике, он вскочил ракетой и отдал честь. Адмирал был один, наверное, оставил своих людей во флиттере. По сигналу Драгойки Лирьоз вернулся, чтобы наблюдать за ними. Медленно она положила свой меч на стол.
— Вольно, — коротко сказал Энрике, седой, остроносый, костлявый, точно огородное пугало. Мундир висел на нем, как на вешалке.
— Не будете ли вы так добры представить меня хозяйке?
— А… Драгойка, Капитан-правитель Дженевар ва-Радовик… — Адмирал Имперского Военного Флота Хуан Энрике.
Вновь прибывший щелкнул каблуками, а его поклон был достоин императрицы. Драгойка некоторое время смотрела на него изучающе, затем ответила почетным приветствием: коснулась рукой брови и груди.
— У меня появилась надежда, — сказала она Флэндри.
— Переведите, — приказал Энрике. Его узкий череп вмещал слишком многое, чтобы там нашлось место еще и для знания языков.
— Она… она… вы ей нравитесь, сэр, — сказал Флэндри.
За шлемом в уголке рта Энрике появилась призрачная улыбка.
— Я подозреваю, что она готова довериться мне лишь до определенных пределов.
— Адмирал не присядет?
Энрике взглянул на Драгойку. Она опустилась на кушетку. Он сел на другую, сильно выгнув спину. Флэндри продолжал стоять. На его спине выступила испарина.
— Сэр, — выпалил он, — скажите, донна д’Ио здорова?
— Да, если не считать, что у нее сильное нервное расстройство. Она прибыла вскоре после того, как мы получили от вас сообщение. Капитан «Рискесселя» постоянно придумывал какие-нибудь причины, чтобы остаться на орбите. Когда мы узнали, что на борту находится донна д’Ио, то сказали, что пошлем за ней корабль. Он тотчас же совершил посадку. Что там произошло?
— Ну, сэр, я думаю… я не могу точно сказать. Меня там не было, сэр. Она рассказала вам о том, как мы улетели с Мерсеи?
— У нас получалось неофициальное интервью по ее просьбе. Ее рассказ был очень кратким. Но в нем тоже есть тенденция поддерживать ваши заявления.
— Сэр, я знаю, что планируют мерсеяне, и это чудовищно. Я могу доказать…
— Вам понадобятся очень серьезные доказательства, мичман, — холодно сказал Энрике. — В своем сообщении лорд Хоксберг, выдвигает против вас тяжкие обвинения.
Флэндри дал выход нервному напряжению. Он сжал кулаки и выкрикнул со слезами ярости:
— Сэр, я отдан под трибунал моим народом, а вы собираетесь выдать меня мерсеянам!
Худое лицо адмирала едва вздрогнуло, голос звучал ровно:
— Устав гласит, что личный состав, которому предъявлено обвинение, должен быть отправлен к своему непосредственному начальству. Империя слишком велика, чтобы действовали еще какие-то законы. В силу своего благородного происхождения лорд Хоксберг обладает дополнительными полномочиями, которые автоматически вступили в действие, когда командующий Абрамс был прикомандирован к нему. Пока не отменено ваше задание, Хоксберг — ваш старший командующий офицер. Он заявил в соответствующей форме, что государственная тайна и его миссия со стороны Империи были подвергнуты опасности вами. Мерсеяне возвратят вас ему для проверки этого факта. Да, действительно, трибунал должен заседать на Имперском корабле или планете, но время для этого может быть назначено им в пределах года.
— Никогда этого не будет! Сэр, они выскребут мои мозги и убьют меня!
— Сдерживайте себя, мичман.
Флэндри успокоился. Драгойка оскалила зубы, но осталась сидеть.
— Могу я услышать точное обвинение против себя, сэр? — спросил Флэндри.
— Государственная измена, — ответил ему Энрике, — бунт, дезертирство, похищение человека, угроза, оскорбление действием, кража, нарушение субординации — стоит ли перечислять весь список? Я думаю, нет. Впоследствии вы добавили еще несколько пунктов — не явились самолично, зная, что вас разыскивают. Вы вызвали разногласия между Империей и дружественной страной. Это, среди прочего, подвергло опасности Вооруженные Силы Его Величества на Старкаде. В данный момент вы сопротивляетесь аресту. Мичман, вам за многое придется отвечать.
— Я отвечу перед вами, сэр, но не перед… этими проклятыми крокодильими хвостами. И не перед землянином, который настолько занят с ними лизоблюдством, что его не беспокоит судьба своих собратьев. Господи, сэр, вы позволили мерсеянам разыскивать Имперский корабль!
— У меня был приказ, — ответил Энрике.
— Но Хоксберг… вы же выше его чином!
— Формально… и только по определенным процедурным вопросам, он ведь обладает прямым Имперским мандатом. Это дает ему полномочия заключать с Мерсеей временные соглашения, которые станут определяющим фактором в дальнейшей политике.
Флэндри почувствовал едва уловимую нерешительность в его голосе и воспользовался этим.
— Вы возражали против этого приказа, сэр, не так ли?
— Я послал отчет с моим мнением в приграничную штаб-квартиру. Пока не получил никакого ответа. Во всяком случае, здесь всего шесть мерсеянских боевых кораблей не выше классом, чем «Планета» плюс несколько невооруженных грузовых судов, которым велено им помогать, — Энрике хлопнул рукой по колену: — Да что я спорю с вами? По крайней мере, если бы вы хотели увидеть меня, вы бы остались на борту «Рискесселя».
— А потом бы меня выдали мерсеянам, сэр?
— Возможно. Но это не должно было повлиять на вас. Не забывайте о присяге.
Флэндри обошел комнату, заложив руки за спину. Драгойка взялась за рукоятку меча.
— Нет, — сказал он ей по-курсовикянски, — что бы ни случилось.
Он резко повернулся на каблуках и посмотрел на Энрике.
— Сэр, у меня была другая причина. Я привез с Мерсей ряд чисел. Вы бы, несомненно, передали их на Землю, по инструкции. Но их надо сразу же проверить, чтобы убедиться в том, что я прав по поводу их значения. Если прав, то совершенно ясно, что тот, кто ознакомился бы с ними, мог начинать боевые действия. Космическую битву. Эскалацию напряженности, которую вам запрещено поддерживать. Вы не могли отдать такой приказ, учитывая обстоятельства, сковывающие вас. Вы должны были бы запросить разрешение у начальства. А на каком основании? На том, что рассказал вам я, вчерашний курсант, бунтовщик, предатель. Вы можете представить, как бы они воспротивились. В лучшем случае, желаемое решение пришло бы только через недели. Вероятнее всего, через месяцы. Тем временем продолжалась бы война, убивали бы людей, таких, как мой друг Ян ван Зуль, жизнь которого только-только началась. А ему бы служить Империи еще сорок или пятьдесят лет…
Энрике ответил так тихо, что можно было услышать, как за окном по древним улицам просвистел ветер с моря.
— Мичман ван Зуль убит в бою четыре дня назад.
— О, нет, — Флэндри закрыл глаза.
— Конфликт разгорелся по поводу того, что мы и мерсеяне уважаем территории наших баз, но патрулирующие самолеты вступают в бой, где бы они ни встретились.
— И вы еще позволили им разыскивать нас, — Флэндри помолчал. — Извините, сэр, я знаю, что у вас не было выбора… Пожалуйста, дайте мне закончить. Вполне возможно даже, что моя информация будет дискредитирована, и никто ее не востребует. Трудно представить, но… у нас так много бюрократов, которые утверждают, что противник не причинит нам никакого вреда… А Брехдан Айронрид, Господи, но он хоть умен… Я не мог рисковать. Я должен был поработать над этим, сэр, чтобы у нас появилась свобода выбора.
— Вы? — Энрике вскинул брови. — Мичман Доминик Флэндри, один, без чьей-либо помощи?
— Да, сэр! Вы же обладаете свободой выбора, не так ли? Я имею в виду, что когда возникает чрезвычайная ситуация, вы можете принять необходимые меры без предварительного запроса в штаб-квартиру. Можете?
— Конечно. Свидетельство тому — бои в атмосфере. — Энрике подался вперед, забывая о том, что становится смешным.
— Итак, сэр, это чрезвычайная ситуация. Вы обязаны поддерживать дружеские отношения с курсовикянами. Но вы же видите, что я — землянин, о котором они беспокоятся. У них так устроен мозг. Они варвары и привыкли к личному лидерству, сэр, для них далекое правительство — не правительство. Они чувствуют по отношению ко мне что-то вроде кровной привязанности. Поэтому, чтобы сохранить альянс, вам нужно сотрудничать со мной. Я — ренегат, но вы должны…
— И что?
— А то, что если вы не пошлете разведывательный корабль в космос, я скажу, чтобы Сестринство расторгло союз.
— Что? — Энрике вздрогнул.
Драгойка ощетинилась.
— Я буду саботировать все попытки Земли, — сказал Флэндри. — Ей нечего делать на Старкаде, нас заманили в ловушку, обманули, запугали и поставили клеймо. Когда вы представите физические характеристики, фотографии, измерения, мы все поедем домой. Черт возьми, я ставлю восемь против одного, что и мерсеяне поедут домой, как только вы сообщите старине Руни, что вами сделано. Конечно, сначала отправьте курьера — убедиться, что он не использует свои боевые корабли, чтобы уничтожить нас. А потом позвоните и скажите ему.