валось физически невозможным. Мы просто вынуждены давать своим проконсулам полную свободу действий. Мы вынуждены позволять им самим выбирать себе помощников, надеясь, что эти помощники будут знать местные условия лучше, чем имперские служащие. Сверх всего, джентльмены, для того, чтобы выжить, — если не говорить о других причинах — мы вынуждены сдерживать проявления солидарности.
Флэндри махнул рукой в сторону переднего видеоэкрана. Альфа Креста мертвенно-белым светом мерцала среди созвездий, но за ней…
— Если мы не будем держаться вместе, мы — земляне и наши союзники-негуманоиды, — сказал он, — то, уверяю вас, и мерсеяне и дикие народы будут счастливы видеть нас раздробленными.
Доминик не получил ответа на свои слова да и не ждал его.
«Была ли речь моя достаточно строгой? — подумал он. — Насчет последнего не знаю, как не знаю, имею ли я право на расспросы».
В поле зрения появился его корабль. Крошечное веретенце, соринка в сравнении с огромной светящейся планетой, вокруг которой он вращался, корабль вырос и превратился в стальную громаду, мчащуюся среди звездных скоплений. Боевая мощь корабля была не больше, чем у эсминца. Он обладал хорошей скоростью, но лишь легким вооружением, а команда его едва насчитывала пятьдесят человек. Но он был первым кораблем, которым Флэндри командовал официально, и кровь быстрее заструилась в его жилах, когда он увидел его.
Стыковка получилась довольно жесткой. Возможно, Виллинг не совсем хорошо себя чувствовал. Флэндри воздерживался от комментариев. Последняя часть кривой, где «хореографией» руководил компьютер, оказалась лучше. Когда шлюпка легла в свое углубление, он отпустил телохранителей и один вышел на мостик.
Коридоры кают-компании и шахты были узкими. Стены окрашены в серый и белый цвета. Внутренние гравитационные генераторы поддерживали земную силу тяжести. Тонкие настилы не глушили звуков шагов, перекрытия передавали этот звук во всех направлениях, звенели голоса, стучали и гудели машины. Воздух, пропускаемый сквозь решетки вентиляторов, был свежим, но каким-то образом приобретал по пути слабый запах машинного масла. Каюты офицеров были маленькими, как норки, полубак мог бы быть вместительнее лишь при условии аннулирования принципа Паули, приспособления для отдыха годились, главным образом, для того, чтобы служить предметами насмешек, а камбуз вообще не стоил того, чтобы о нем упоминать. Но первый корабль это первый корабль.
В пути Доминик провел много часов, читая официальные отчеты и просматривая черные ленты старых вахтенных журналов. Корабль был старше его на несколько лет. Своим названием он был обязан одному из материков Ардеча — заселенной, вероятно, планеты, хотя никому еще не выпадало шанса увидеть ее воочию. (Он слышал несколько версий о местонахождении Азеноува, и каждая из них помещала его в разное место, так что он мог находиться не менее, чем в четырех мирах. Его интересовало, сколько же других судов класса «Континент» могли носить это название. Название — не более чем обычный росчерк, когда компьютерам приходится иметь дело с миллионами судов). Судно это входило в состав некоего патрульного отряда, попавшего где-то в неприятную историю. Потом оно оказалось вовлеченным в какой-то пограничный инцидент, капитан едва не попал под суд, но ему удалось представить весомые доказательства своей невиновности. Во все прочие периоды своей жизни оно было обыкновенным патрульным судном, существование которых вообще-то необходимо, но не более того.
В подобных обстоятельствах ждать, что тебе отдадут честь, бессмысленно. Люди сторонились, пропуская Флэндри. Он вошел на мостик. Его помощник был уже там.
Ровиан с Ферры был несколько ниже ростом, чем человек с Земли. Тяжелый хвост, когти на пальцах рук и ног, зубы-пилы могли наносить убийственные повреждения; он был также превосходным стрелком. Он имел четыре пары рук, и нижняя, в случае надобности, могла служить ногами. В таких случаях его тихая неспешная походка превращалась в стремительную скачку. Обычно он ходил обнаженным, если не считать оружия и эмблем. По природе своей и воспитанию был таков, что никогда бы не стал капитаном, да и не желал им быть. Но он был способным и увлекающимся, и земная цивилизация оказывала на него благотворное действие.
— Ну и как? — приветствовал он командира. Собственные клыки немного мешали ему говорить на англике.
Наедине с Флэндри они не беспокоились о формальностях. Ритуалы людей забавляли Ровиана.
— Плохо, — ответил ему Доминик и подробно объяснил ситуацию.
— Почему плохо? — спросил Ровиан. — Если, конечно, не считать того, что может быть восстание.
— Этическая сторона значения не имеет. Ты бы ее не понял. Обдумай-ка аспект соучастия.
Флэндри закурил. Он отыскал взглядом Шалму. Диск планеты безмятежно плыл в пространстве: частично темный, частично светлый.
— Почему Снелунд так поступил? — сказал он. — Подобное положение дел явно должно было привести к неприятностям и немалым. Самая обычная коррупция принесла бы ему больше, чем он мог бы рассчитывать потратить при жизни. У него должна быть далеко идущая цель, реализация которой требует огромнейших сумм. Какова она?
Ровиан поправил хемосенсорную антенну, расположенную на макушке. Лицо его искривилось, глаза стали желтыми.
— Финансирование мятежа? Может быть, он надеется стать независимым правителем?
— М-м-м… нет… это не имеет смысла, а он, насколько я понимаю, неглуп… Империя не стала бы терпеть такого положения дел. Он был бы уничтожен. В случае необходимости и Джосип был бы смещен, чтобы расчистить путь для этой операции. Нет, тут кроется что-то еще… — Флэндри снова перевел взгляд на своего коллегу. — Займись патрульной аппаратурой. Нужно, чтобы через полчаса она была готова к действию. Следующая остановка — на Ллинатавре.
Когда «Азеноув» приблизился к своей цели настолько, что ему оставалось до нее два летных часа, он смог наконец получить сообщение. В сообщении говорилось о том, что адмирал Флота Хуг Мак-Кормак бежал в систему Виргилиан. Достигнув ее, он поднял флаг восстания и провозгласил себя Императором.
Известие Это было с радостью встречено огромным множеством планет. Так же встретило его и большинство людей, служивших ранее под началом адмирала, в результате чего большая часть кораблей объявила о своем подчинении ему. Возникли две армии, а так как цели и намерения их были противоположными, они тут же превратились во вражеские. Гражданская война казалась неизбежной.
4
Когда Империя выкупила Ллинатавр у открывших его синтиан, главной ее целью стало сделать его привлекательным для переселенцев. Большая часть этого мира обладала восхитительным климатом и ландшафтом, богатыми природными ресурсами и обширными свободными территориями. Штаб-квартира Военного Флота сектора находилась довольно близко, на Ифри, и обладала достаточной мощью для того, чтобы служить надежной опорой. Далеко не все варвары были настроены враждебно: существовали великолепные возможности торговли с многочисленными народами — особенно с теми, которые не приобрели еще космических кораблей, а также с имперскими планетами.
Так было в теории. Опыт же трех-четырех поколений показал, что на практике все было совсем не так. Представители человеческой расы, казалось, утеряли ту связь с внешним миром, которая побуждала их к действию. Лишь немногие индивидуумы соглашались покинуть знакомое и не слишком стеснявшее их окружение ради места, находящегося вдали от гарантированной близостью правительства безопасности и современных развлечений. А те, которые все же соглашались, предпочитали городскую жизнь сельской. Число переселенцев из соседних старых колоний, подобных Аэнеасу, тоже было невелико: люди успели уже и там пустить достаточно крепкие корни.
Но все же Катаврайанис стал достаточно крупным городом; два миллиона населения, если считать и то, которое было непостоянным. Он стал административным центром, а также средоточием злачных мест, хотя большая часть заведений содержалась негуманоидами и центром связи. Но на этом прогресс и заканчивался. Обжитые районы, многочисленные латифундии, шахты, фабрики вскоре уступали место лесам, горам, океанам, чье спокойствие не нарушалось даже намеками на движение, пустым равнинам, дикости, где огоньки света были редкими и казались очень одинокими после темноты.
«Конечно, преимущество такого положения дел в том, что оно помешает планете превратиться в очередную выгребную яму», — подумал Флэндри. Отчитавшись по прибытии, он облачился в штатское и несколько дней провел инкогнито. Он не только порасспрашивал осторожно целый ряд буржуа и слуг, но и буквально прочесал Нижний город.
«А теперь я чувствую себя таким солидным, что скоро скрипеть начну, — сказал себе Флэндри. — Что же, возникнет контраст? Нет, нет, только не тогда, когда я стою на пороге встречи с Аароном Снелундом».
Сердце его забилось быстрее. Он должен был во что бы то ни стало сохранить бесстрастное выражение лица. В этом ему поможет не только специальная тренировка, но и практика покерного игрока.
Пока движущаяся лестница поднимала его к весьма впечатляющему портику, он бросил взгляд назад. Губернаторский дворец размещался на высоком холме и представлял собой пастельных тонов сооружение, выполненное в сводоколоннадном стиле прошлого столетия. Сады и здания для прислуги уступами отходили от него к подножию холма. Их сменяли более скромные резиденции, смыкающиеся с полями в сельской местности на западе и с домами города на востоке. Коммерческие башни, не очень высокие, громоздились неподалеку от реки Луаны, за которой лежали трущобы. Сегодня горизонт был затянут легкой дымкой, дул холодный ветер, пахнущий весной. По улицам и в воздухе, подобно туче насекомых, сновали машины. Тот негромкий шум, который они создавали, почти не был слышен за шорохом деревьев. Не верилось в то, что Катаврайанис стоял на пороге войны, был объят истерией, стиснут клещами страха… Не верилось до тех пор, пока гул не заполнял небо от горизонта до горизонта и на него не наползала тень очередного военного корабля, стремящегося в неведомые земли.