В дверях возникли фигуры двух охранников.
— Просим указать ваше имя, сэр, и дело, по которому вы сюда прибыли, — велел один из них. Он не изменил положения своего оружия, но сжал его с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Капитан Доминик Флэндри, командующий кораблем «Азеноув». Прибыл по договоренности с Его Превосходительством.
— Одну минуту, пожалуйста, — другой охранник занялся проверкой. Он не просто позвонил в секретариат, он настроил на посетителя сканер. — Все в порядке.
— Попрошу вас сдать личное оружие, сэр, — проговорил первый. — И… э-э-э… подчиниться небольшому осмотру.
— Что?! — у Флэндри округлились Глаза.
— Приказ губернатора, сэр. Никто из посетителей, не имеющих особого пропуска и не прошедших полного физического ИД, не пропускается с оружием и без осмотра, — охранник, просто вызывающе юный, облизнул губы языкам. — Вы же понимаете, сэр. Когда изменяет Флот, мы… кому мы можем доверять?
Флэндри посмотрел на его полное сомнений лицо, перевел взгляд на бластер и поднял руки, давая возможность себя обыскать.
Появился слуга. Он поклонился, провел Флэндри по коридору к гравилифту и поднял его наверх. Внутренняя отделка была роскошной, но крайне безвкусной, и причиной этому были не столько кричащие краски или уродливые пропорции, сколько перегруженность деталями. То же замечание можно было отнести и к комнате, в которую ввели Флэндри. Пол устлан ярким ковром-шкурой, переливающимся под ногами золотыми и черными красками; стены выглядят так, будто их опоясала радуга; в каждом углу движутся динаскульптуры. Воздух напоен фимиамом и тихой музыкой. Одна стена полностью занята изображением придворных; за губернаторским креслом — изображение Императора Джосипа в три человеческих роста, причем автор картины откровенно польстил своей модели.
На страже стояли четыре наемника. То были не гуманоиды, а гиганты горзуниане, косматые, как звери. Они были способны сохранять почти такую же неподвижность, как их шлемы, щиты или оружие.
Флэндри отдал честь и застыл в ожидании.
В Снелунде не было ничего дьявольского. Он придал себе почти девичью красоту: рыжие, как пламя, волосы, молочная кожа, слегка косящие фиалковые глаза, вздернутый нос, пухлые губы. Невысокий и уже начинающий полнеть, он сохранил грацию танцора. Его богато украшенный китель, брюки-клеш, туфли в форме лепестков и золотое ожерелье вызвали у Флэндри зависть. Когда Снелунд повернул ручку мемоскрина, вделанного в подлокотник его кресла, на пальцах блеснули кольца.
— А, да, добрый день, капитан, — у него был приятный голос. — Я могу уделить вам пятнадцать минут. — Он улыбнулся. — Приношу свои извинения за подобную краткость и за то, что заставил вас так долго ждать этой встречи. Но вы же знаете, какие сейчас тяжелые времена. Если бы адмирал Пикенз не проинформировал меня о том, что вы прибыли прямо из штаб-квартиры Разведкорпуса, то, боюсь, вам бы никогда не удалось проникнуть дальше кабинетов моих помощников. — Тут губернатор усмехнулся. — Иногда мне кажется, что они переходят границы в своем желании защитить меня. Несведущий, на первый взгляд, мог бы счесть их сборищем наискучнейших и тривиальнейших личностей… Но вы удивились бы, капитан, узнав, сколько времени они сберегают… хотя, несомненно, есть посетители, которые приходят ко мне с действительно важными проблемами.
— Да, Ваше Превосходительство. Чтобы не тратить времени…
— Садитесь, пожалуйста. Я очень рад встрече с тем, кто явился сюда прямо с нашей общей Прародительницы. Мы здесь, знаете ли, даже почту нерегулярно получаем. Как идут дела на старушке Земле?
— Хорошо, Ваше Превосходительство. Но я был там всего несколько дней, и большую часть их был страшно занят. — Флэндри сел и подался вперед. — Это связано с моим назначением.
— Конечно, конечно, — сказал Снелунд. — Но вначале — минута откровенности, — сердечность его сменилась деловитостью. Голос сделался резким. — Вы получили свежие новости о мерсеянской ситуации? Несмотря на собственные затруднения, эта проблема беспокоит нас не меньше, чем любого жителя Империи. А может быть, и больше. Нарушение равновесия на этой границе серьезно ослабило бы нас. Случись война с Мерсеей — и мы бы попали в еще более тяжелое положение: эта война стала бы приглашением к вторжению для варваров. Вот почему мятеж Мак-Кормака должен быть немедленно подавлен, неважно какой ценой.
«Меня вводят в заблуждение», — понял Флэндри.
— Я не знаю ничего такого, что не было бы известно общественности, сэр, — не спеша проговорил он. — Я уверен в том, что в штаб-квартиру на Ифри регулярно приходят сообщения с бетельгейзианской границы. Информационную пропасть следует искать в другом месте, если я могу использовать метафору, подразумевающую, что в данном случае пропасть — понятие не изотропическое.
Снелунд рассмеялся.
— Хорошо сказано, капитан. Мы все изголодались по остроумию. Границы полны энергией, но лишены воображения — таковы традиции.
— Благодарю вас, Ваше Превосходительство, — сказал Флэндри. — Но мне лучше перейти к сути дела. Извинит ли меня губернатор, если я окажусь несколько многословным? Необходима подготовка… в особенности потому, что мое задание весьма неопределенно. Оно заключается, собственно, в подготовке рапорта по тем фактам, которые я могу узнать.
Снелунд лениво откинулся на спинку кресла.
— Продолжайте.
— Как лицо новое в этих краях, — решительно произнес Флэндри, — я должен начать с изучения документов и расспросов самого широкого круга людей. Мои старания добиться встречи с вами, сэр, были бы напрасны, если бы эта встреча ни к чему не привела. Я понимаю, как вы должны быть сейчас заняты. Но тем не менее, положение дел сделало наш разговор неизбежным. К счастью, от вас требуется немногое. Вам нужно лишь отдать приказ.
— Какой же? — тон Снелунда был самым ободряющим.
«Он не ждет никакого подвоха, — заключил Флэндри. — Принимает меня за родственника какой-нибудь шишки, которому вся эта комедия нужна лишь для того, чтобы получить следующее повышение».
— Я хотел бы поговорить с леди Мак-Кормак, — сказал он.
Снелунд дернулся в своем кресле.
— Согласно моей информации, она была арестована вместе со своим мужем и содержится под личным наблюдением Вашего Превосходительства, — продолжал Флэндри с простодушной улыбкой. — Я уверен, что ей известно много ценных данных. Кроме того, у меня зародился план использования ее в качестве посредницы. Переговоры с ее мужем…
— Никаких переговоров с предателем! — Снелунд ударил кулаком по ручке кресла.
«Как драматично», — подумал Флэндри. Вслух же он промолвил:
— Извините меня, сэр. Я имел в виду не то, что он избежит наказания. Просто… как бы там ни было, меня удивляет, что никто не допросил леди Мак-Кормак.
Снелунд с негодованием сказал:
— Я знаю, что вы слышали. Здешние люди болтливы, как свора грязных старух. И хоть я уже излагал эти факты старшему офицеру из разведки адмирала Пикенза, но снова объясню их вам. Она, по-видимому, является крайне неуравновешенной особой — даже более неуравновешенной, чем ее муж. Арест вверг ее в совершенно истерическое состояние. Впрочем, даже определение «истерическое» не является в данном случае слишком сильным. Движимый простым человеческим сочувствием, я предпочел поместить леди в отдельной комнате, а не в камере. Против нее меньше улик, чем против него. Ее поселили в том же крыле, где размещаются мои личные апартаменты, только потому, что это единственное место, где она может жить спокойно, не подвергаясь преследованию всяких проныр. Мои агенты готовили материалы к предварительному следствию по делу Мак-Кормака, когда друзья-преступники адмирала освободили его. Услышав об этом, жена пыталась совершить самоубийство. С тех пор мои медики вынуждены держать ее под действием сильных седативных средств.
Флэндри слышал иную версию, хотя никто не осмеливался ее высказывать прямо — говорили намеками.
— Прошу у губернатора прощения, — сказал он. — В адмиралтействе предполагали, что мне, обладающему особыми полномочиями, позволено будет заглянуть туда, куда не допускались другие.
— Их люди дважды встречались с ней, лейтенант. И она ни разу не могла дать показания.
«Еще бы. Когда у тебя есть преимущество в час-другой, нетрудно дать пленнику таблетку или сделать укол».
— Понимаю, Ваше Превосходительство. И ее состояние не улучшилось?
— Ухудшилось! По совету врачей, я запретил дальнейшие визиты. Да и каких вообще свидетельств можно ожидать от несчастной женщины?..
— Возможно, никаких, Ваше Превосходительство. Тем не менее, вы, я надеюсь, оцените мое намерение составить полный отчет. А поскольку мой корабль скоро отбывает вместе с Флотом, — «если мне не удастся отделаться от него, используя свои полномочия», — эта возможность может стать для меня единственной. Не дадите ли вы мне несколько минут свидания, чтобы я мог послать удовлетворительное сообщение на Землю?
Снелунд рассердился.
— Вы сомневаетесь в моем слове, лейтенант?
— О, нет, Ваше Превосходительство! Ни в коем случае. Это всего лишь проформа. О том, чтобы сохранить мою, э-э-э… репутацию, сэр, потому что меня непременно спросят, почему я не проверил и эту деталь. Я готов отправиться туда прямо отсюда, сэр, а ваши врачи могут находиться под рукой, чтобы помешать мне причинить ей какой-нибудь вред.
Снелунд покачал головой.
— Дело в том, что я наперед знаю, что вы его причините. Я запрещаю вам.
Флэндри посмотрел на губернатора с упреком.
Снелунд потер подбородок.
— Я, конечно, понимаю ваше положение, — сказал он, стараясь смягчить суровость выражения легкой улыбкой. — Земля находится от нас так далеко, что наш мир предстает перед ней лишь в виде фотографий и карт. Гм-м… Дайте мне номер, по которому я смогу с вами связаться. Я велю своему главному врачу проинформировать вас о том, когда вы сможете с ней увидеться. В какие-то дни она бывает более вменяемой, чем в другие, хотя даже в самые лучшие из них речь ее весьма бессвязна… Устраивает вас такое решение?