— Ваше Превосходительство в высшей степени любезны! — просиял Флэндри.
— Не могу обещать, что ее состояние улучшится до вашего отлета, — осторожно заметил Снелунд. — Осталось слишком мало времени. В таком случае вы сможете, без сомнения, повидаться с ней по возвращении. Хотя это вряд ли будет иметь смысл после того, как Мак-Кормака схватят, не так ли?
— Проформа, Ваше Превосходительство, — повторил Флэндри.
Губернатор занес необходимые данные в меморандум, включая и номер, по которому можно будет передать сообщение на «Азеноув», и Флэндри вышел, храня на лице выражение почтения и удовлетворенности.
Он сел в кар за пределами дворца и с шумом, так, чтобы все слышали, отъехал в направлении пригородного порта. То, что эти несколько дней Доминик провел внизу, не было тайной — того требовала его работа. Но впечатление о нем как о лентяе еще более усилится, если он сделает вид, что первое же препятствие заставило его вернуться на корабль. Какой бы аскетической ни была его каюта, она являла собой жилище более роскошное, чем те блошиные закутки, что предоставлялись для жилья тем, кто прилетел позже. Катаврайанис был перенасыщен космонавтами и солдатами — прибывал корабль за кораблем.
— Почему сбор здесь? — спросил Флэндри у капитана, Леклерка, сотрудника штаба адмирала Пикенза, к которому явился с полным отчетом. — Штаб-квартира ведь на Ифри.
Леклерк пожал плечами:
— Так захотел губернатор.
— Но он не может…
— Может, Флэндри. Я знаю, что Флот и гражданские правители провинций должны сотрудничать. Но губернатор — прямой представитель Императора. Поэтому он может использовать власть Императора, когда пожелает. Позже это может вовлечь его в конфликт с Землей, но это будет позже. При нынешних обстоятельствах Флоту лучше подчиниться.
— Но зачем отдавать такой приказ? На Ифри все основное оборудование. Это наш естественный центр и основная стратегическая точка.
— Да, конечно, но Ллинатавр не защищен так, как Ифри. При теперешнем положении дел мы охраняем его от мстительных набегов, которые может совершить Мак-Кормак. В этом есть рациональное зерно. Уничтожение столицы сектора, а еще лучше ее захват, дало бы Мак-Кормаку возможность держать под контролем весь регион. А поскольку в дело вмешались мы, он будет слишком занят для того, чтобы думать о такой возможности, хотя, естественно, мы оставим здесь кое-какую защиту, — добавил цинично Леклерк. — А пока тянется период ожидания, наши люди насладятся полноценным продолжительным отдыхом. Снелунд тщательно заботится о том, чтобы поддерживать в Катаврайанисе свою популярность.
— Вы действительно считаете, что мы должны готовиться к решающему сражению?
— На то, как я слышал, есть еще одна директива губернатора. Она, конечно же, идет вразрез с темпераментом адмирала Пикенза. Я убежден, что он попытается, насколько это возможно, обойтись мелкими вылазками и малой стрельбой… Это устраивает его куда больше, чем превращение Имперских миров в радиоактивные развалины. Но приказ гласит, что мы должны с корнем вырвать заразу там, где она дала свои всходы, — Леклерк скривился. — Ну и коварный же вы человек. Я не должен говорить подобным образом. Принимайтесь за свои дела!
…Прибыв в космопорт, Флэндри неожиданно выяснил, что до посадки на рейс к спутнику Восемь, откуда можно было вызвать шлюпку с корабля, необходимо ждать часа два. Он позвонил в общежитие, и ему доставили багаж. Поскольку тот состоял из одного уже упакованного саквояжа, Доминик не стал его проверять, а отнес сразу в дезинфекционную камеру. Оттуда он вышел в гражданской одежде и плаще с капюшоном. Флэндри намеренно изменил походку, а саквояж был вывернут подкладкой наружу и стал другого цвета. Не было веской причины полагать, что за ним следят, но он охотно пользовался дополнительными мерами безопасности, когда за них не требовалось дорого платить. Флэндри отправился на каре в непритязательный отель, оттуда в другой, в Нижнем городе. Последние несколько кварталов вообще шел пешком.
Ровиан нашел себе меблированный дом, населенный, главным образом, негуманоидами — существами не слишком переборчивыми. Свою каморку он делил с большим неуклюжим бетантаклидом с планеты, название которой невозможно было выговорить. От неуклюжего существа страшно воняло сероводородом, но оно было достаточно добродушным. К прочим его личным качествам добавлялось незнание языка Эриау. Когда вошел Флэндри, оно повернулось на своей скамье, невнятно пробормотало приветствие на англике и вернулось к своим размышлениям.
Ровиан потянулся всеми своими шестью конечностями и звучно зевнул.
— Наконец-то! — проворчал он. — Я уж думал, что сгнию.
Флэндри сел на пол, ибо стульев не было, закурил повинуясь скорее привычке, чем желанию курить.
— Как состояние корабля? — спросил он на главном мерсеянском языке.
— Удовлетворительное, — на нем же ответил Ровиан. — Некоторые выразили удивление, что старпом уходит, не дожидаясь прихода капитана. Но я представил дело так, будто отправляюсь за важным снаряжением, и оставил на посту Валенсиа. Пока мы болтаемся на орбите, ничего особенного произойти не может, так что особых комментариев не последовало.
Флэндри встретился взглядом с глазами, чьи зрачки походили на щелки.
«Похоже, ты куда больше разбираешься в тех вещах, о которых, как считают твои сотоварищи-гуманоиды, чужаку знать не положено, — подумал он. — Я не стану прикидываться, будто не понимаю, что происходит в твоей голове. Ведь мне нужно же на кого-то полагаться. Наблюдая за тобой, по мере возможности, во время нашего путешествия, я пришел к выводу, что ты из всех наименее нечестный».
— Я не просил тебя селиться в берлоге, а сказать где, и ждать на всякий случай, — сказал Флэндри, пренебрегая правилами эриауской грамматики. — Я считаю, что для реализации наших планов нам необходимо соблюдение тайны. Так, как было решено.
Ровиан навострил уши.
Доминик описал свою встречу с губернатором и сказал под конец:
— Не осталось никаких сомнений, что Снелунд лжет насчет леди Мак-Кормак. Охрана и слуги шушукаются, а слухи ползут дальше, за пределы дворца. Но никому до этого нет дела, все упиваются насмешками. Он набил двор и дома в окрестностях личностями, подобными ему самому. Вынюхивая повсюду, заводя дружеские связи со свободными от обязанностей людьми, я развязывал их языки. Двое-трое из них как следует надрались, прежде чем сказали больше, нежели говорят в нормальном состоянии, — он не упомянул о том, что добавил в напитки кое-что еще.
— Почему не возникли подозрения у служащих Разведкорпуса? — спросил Ровиан.
— О, я думаю, что возникли. Но у них слишком много других дел и дел очень важных. И они не считают, что леди могла бы рассказать что-то полезное. Так зачем же ссориться с губернатором, рискуя своей карьерой ради жены повстанца?
— Ты ведь это делаешь? — возразил Ровиан.
— Ш-ш-ш… — Флэндри подмигнул ему сквозь дым сигареты.
Дым голубовато-серыми завитками поднимался к солнечному лучу, с огромным трудом пробившемуся сквозь оконное стекло, слой пыли на котором восходил, по-видимому, к началу геологической эры. От какого-то неприятного запаха у Флэндри разболелась голова — главным образом потому, что он напоминал запах гниющей плоти. Шум движения снаружи был едва слышен, временами в комнату проникал лишь случайный хриплый вскрик.
— Видишь ли, — объяснил Флэндри, — я нахожусь на особом положении. Наш корабль действует сам по себе. Я не притянут за уши ни к одному из тех жерновов, которые должны заработать прежде, чем завершится эта экспедиция Флота. И у меня гораздо больше данных против Аарона Снелунда, чем у провинциальных офицеров. Я был свободен и имел возможность посидеть и поразмышлять. И пришел к выводу, что с его стороны было бы нелогично держать Катрин Мак-Кормак взаперти лишь для того, чтобы весь двор мог хихикать по этому поводу. Адмиральский штаб тоже может придерживаться подобной точки зрения и не предпринимать никаких мер. Я вообще сомневаюсь в том, что его сотрудники способны испытывать к своим коллегам чувства более сильные, нежели мимолетную симпатию. Почему бы не подвергнуть ее допросу? В конце концов может же ей быть что-то известно? А вдруг она окажется полезной при заключении сделки с ее мужем.
— Едва ли, — заметил Ровиан. — Его жизнь — битая карта.
— Угу. Вот поэтому-то мои торопливые коллеги открестились от дальнейшей проверки. Но… о, я не предсказатель, но леди Мак-Кормак могла бы быть использована для того, чтобы заставить мужа ограничить свои действия… чтобы убедить его сдаться… Готов согласиться с тем, что лишь хладнокровный ублюдок, вроде меня, может обдумывать подобные варианты. Но главное вот в чем: мы не должны ее потерять, она может дать нам хоть какой-то шанс. Снелунд держит ее взаперти, сочиняя небылицы о ее болезни. Почему? Зачем ему идти на действия, которые оборачиваются против него же? Его сектор разрывается на части. Почему он не хочет быть уступчивым в таком незначительном вопросе?
— Не могу сказать, — голос Ровиана был полон безразличия.
— Хотел бы я знать, уж не известно ли узнице нечто такое, что правитель предпочел бы утаить, — сказал Флэндри. — Есть предположения, что Снелунд может оказаться плохим губернатором. Но он лоялен, а Мак-Кормак — враждебен. Однако это только предположение.
— Не следует ли тогда тебе, воспользовавшись своими полномочиями, требовать ее выдачи?
Флэндри состроил гримасу.
— Ха! Пять минут ожидания у ворот — и я получу не человека, а его тело. Или же десять минут искаженной гипнопробы — и перед нами безмозглая идиотка. Пока мои шаги были чрезвычайно осторожными. Я, впрочем, и не жду вызова до ухода Флота.
— А после нашего возвращения…
— Она вполне может оказаться «исчезнувшей» во время кампании.
Тело Ровиана напряглось. Скамья, на которой он полусидел-полулежал, издала жалобный скрип.
— Ты говоришь мне все это с какой-то определенной целью, капитан? — спросил он.