бразом восстанавливалась. Когда, наконец имперская аристократия послала на планету фрахтер-автомат тот принял на борт весьма ценный груз.
Защита Сатана стала главной причиной расквартирования гарнизона и колонизации сектора альфы Креста.
Потускневший диск ее повис среди звезд на видеоэкране командной рубки Хуга Мак-Кормака. Изображение планеты казалось слегка размытым из-за окружавшей ее дрожащей оболочки газа, сквозь которую неясно проступали облака, океаны и черные участки суши. Зрелище было печальным, особенно если в поле зрения попадали обглоданные, как кости, горные вершины, долины в глубоких порезах, голые каменные равнины, холодные застывшие моря — и все это погружено во тьму, прорезаемую лишь светом случайного фонаря или дьявольским голубым бликом флюоресценции, объятое тишиной, нарушаемой умирающим вздохом ветра или плеском навсегда стерилизованных вод, не тревожимых никем, кроме бездумных, безразличных инструментов и машин.
Но для Хуга Мак-Кормака Сатан означал победу.
Он отвел взгляд от планеты и устремил его в противоположном направлении, к открытому пространству. Там, где сверкали эти созвездия, сейчас умирали люди.
— Мне следовало бы находиться там, — сказал он. — Я должен был настоять.
— Вы ничего бы не смогли сделать, сэр, — тут же отозвался Эдгар Олифант. — После того, как тактическая часть закончена, игра развивается уже сама по себе. К тому же вас могли убить.
— И так было бы лучше, — Мак-Кормак хрустнул пальцами. — Мы болтаемся здесь на безопасной орбите, а там битва — битва за то, чтобы сделать меня Императором!
— Но вы еще и Верховный адмирал, сэр, — пока Олифант говорил, сигара в его зубах качалась, и с нее падал пепел. — Когда мы начнем получать данные, вы должны принять решение, если возникнут непредвиденные обстоятельства.
— Знаю, знаю, — Мак-Кормак расхаживал туда-сюда по помосту, на котором они стояли. Под ними тянулись ряды компьютеров, люди сидели за пультами или стояли у консолей, неслышно входили и выходили посыльные. Никто, начиная с него самого, уже не действовал строго по уставу. Все были слишком заняты, координируя битву, что велась против флота Пикенза. Кое-какие подробности они узнали от захваченных ими герцогских охранников. Ни один человеческий разум не был способен полностью охватить действия такого огромного количества кораблей и людей.
Мак-Кормаку страшно не хотелось уводить «Персей» теперь, когда каждое орудие означало жизнь для энного количества людей. Это был весьма грозный боевой корабль класса «Нова». Но ни один другой корабль просто не смог бы вместить такого количества оборудования.
— Мы тоже могли бы принять участие в битве, неожиданно явившись на подмогу. В прошлом мне приходилось действовать подобным образом.
— Но это было до того, как вы стали Императором, — ответил Олифант.
Мак-Кормак остановился и посмотрел на него. Тот, жуя свою сигару, продолжал:
— Сэр, у нас не так уж много активных сторонников. Большинство лишь сидит и молится о том, чтобы им не пришлось участвовать в деле ни на чьей стороне. Зачем кому-то приносить все, что он имеет, на алтарь революции, если у него нет веры в то, что вы сможете принести ему лучшую долю? Мы, без сомнения, могли бы рискнуть своим центром управления. Но мы не можем рисковать вами. Без вас революция захлебнется раньше, чем земные силы сумеют подоспеть и подавить ее.
Сжав кулаки, Мак-Кормак снова посмотрел на Сатан.
— Извините меня, — пробормотал он, — я вел себя, как ребенок.
— Это понятно, — проговорил Олифант, — два ваших сына сражаются там…
— А сколько чужих сыновей? Гуманоиды ли, ксено ли, они умирают, их калечат… Ладно.
Наклонившись над перилами балкона, Мак-Кормак изучал большое демонстрационное табло, укрепленное внизу. Разноцветные его огни давали лишь намек на получаемую компьютерами информацию — частичную и нередко неточную. Но подобные трехмерные изображения случайно оказались тем стимулятором, той искрой, которая помогла какой-то неведомой цивилизации наладить связь с электронным мозгом.
Согласно данным, его тактика оказалась жизнеспособной. Он пришел к выводу, что разрушение предприятий Сатана было бы слишком большой экономической потерей, чтобы на нее мог решиться такой осторожный человек, как Дейв Пикенз. Следовательно, джосипистам будет категорически запрещено приближаться к планете. А посему силы Мак-Кормака получат привилегированное убежище. Это обстоятельство сделает возможными для них такие действия, которые в другом случае расценивались бы как безумные Конечно, не исключено, что Пикенз мог бы в случае чего совершить прямое нападение. Но тогда Мак-Кормак уже безо всяких угрызений совести мог использовать Сатан для защиты и остановки вражеских сил. Будет ли планета разрушена или только удержана его флотом — продукция ее в любом случае окажется потерянной для врага, что неминуемо приведет к недовольству его и ослаблению.
Пикенз, казалось, играл в безопасную игру, но в результате все же проигрывал.
— Предположим, мы победили. — сказал Олифант. — Что потом?
Этот вопрос обсуждался часами, но в итоге Мак-Кормак оставил его открытым до окончания битвы.
— Все зависит от того, какие силы останутся у противоположной стороны. Нам нужно захватить как можно больший объем пространства, не распыляя при этом свои силы. Собственно, вопрос снабжения является для нас более важным, чем сама битва. Мы не сумели еще восполнить потери Мы не можем даже позволить себе нормальное потребление припасов.
— Следует ли нам атаковать Ифри?
— Нет, это слишком сложный путь. Кроме того база неизбежно понадобится нам самим.
— Значит, Ллинатавр? Я хочу сказать… Извините, но мы ведь получили информацию о том, что ваша супруга была освобождена каким-то правительственным агентом… — Олифант замолчал, видя, что его слова попали в цель.
Мак-Кормак стоял, словно окаменев, и казался таким одиноким, будто его бросили на Сатане. Наконец он выдавил из себя:
— Нет. Они бы стали защищать его до последней возможности. Катаврайанис был бы стерт с лица земли. Речь не о Катрин. Там слишком много других Катрин.
«Неужели Император способен на такие мысли?»
Видеоэкран мигнул и засветился. На нем возникло изображение радостного, взволнованного лица.
— Сэр… Ваше Величество. Мы победили!
— Что?! — Мак-Кормаку понадобилось несколько мгновений на то, чтобы осознать услышанное.
— Совершенно определенно. Ваше Величество! Рапорты поступают один за другим. Итог еще не известен, но сомнений нет.
Часть раздвоившегося сознания Мак-Кормака пред ставила себе эту возможность. Речь шла не о связи «из уст в уста», но «от машины к машине». Код был более чем изменен. Ключевые компьютеры получили инструкции вы работать совершенно новый язык с тем, чтобы остальные могли выучить его и использовать. Ибо даже незначительная несогласованность базисных языковых элементов делала расшифровку или полностью невозможной, либо всячески затрудняла ее. Следовательно, беседа роботов, вплетавших корабли в единую ткань флота, фактически не могла быть нарушена внешними факторами и служила для всех почти непогрешимым сигналом. Но история сохранила сведения о многочисленных попытках подделать такой разговор — действиями ли на самом судне, или попыткой его захватить, хотя лишь крайне немногие из них увенчивались успехом. Коды, ставшие причиной такого «успеха», моментально пересматривались. Если бы можно было изучить язык вражеских машин, еще находившихся в процессе использования…
Нет все это пустые мечты. Мак-Кормак переключил свое внимание на экран.
— Потеря «Дзеты Оризона» явилась решающей. Они повсюду выходят из боя.
«Нужно заняться делом. Нужно поторопить их с отходом, хотя и не сопровождать слишком далеко. Необходимы тактические импровизации».
— Мы получили подтверждение о том, что «Виксен» невредим.
«Корабль Джона».
— От «Нью Пробоса» сообщений нет, но и видимых оснований для тревоги тоже нет.
«Корабль Колина. Боб со мной».
— Еще минуту, пожалуйста. Важное сообщение… Сэр получено подтверждение. У «Орла» тяжелые повреждения. А ведь это судно почти наверняка является флагманским. Они попались! Мы можем проглотить их в любое время!
«Дейв, жив ли ты?»
— Отлично, капитан, — проговорил Мак-Кормак. Ждите меня на мостике.
Аарон Снелунд, не пригласив сесть несчастного адмирала, облаченного в синий с золотом мундир, взял сигару из украшенного драгоценностями ларца, покатал ее в пальцах, втянул в себя запах земной «Короны», смешанной с марихуаной, и с наслаждением затянулся, с комфортом устроившись в кресле. В комнате не было больше никого, если не считать застывшего в неподвижности горзунианина. Диноскульптуры были выключены. Но музыка звучала — музыка, под которую танцевали господа и дамы в масках, отдаленные расстоянием в двести световых лет и половиной столетия.
— Превосходно, — пробормотал, закончив пускать дым, Снелунд и бросил ожидавшему, когда на него обратят внимание, крупному седоволосому человеку: — Спокойнее.
Пикенз казался все таким же напряженным.
— Сэр… — голос его был выше, чем раньше. За одну ночь он очень постарел.
Снелунд прервал его взмахом руки.
— Не волнуйтесь, адмирал. Я изучил отчеты. Мне понятна ситуация, вытекающая из вашего поражения Ведь некто при всем его уважении к Флоту, не обязательно должен быть невеждой только потому, что этот некто — губернатор. Не так ли?
— Конечно, Ваше Превосходительство.
Снелунд откинулся на спинку кресла, скрестил ноги, прикрыл глаза.
— Я вызвал вас не для того, чтобы провести репетицию «виваче» того, что я прочел, — холодно продолжал он. — Нет, я вызвал вас для разговора, который должен быть частным, поскольку состоится без свидетелей. Скажите, адмирал, что вы можете мне посоветовать?
— Об этом… об этом говорится в моем личном отчете, сэр…
Снелунд поднял брови.