ндри о конфликте среди могущественных. Мозг руки, получивший большее, чем у остальных двух существ, развитие, вложил свое психическое состояние в личность Скорбящего, результатом чего явилось подозрение хиша к своим сотоварищам, специально не приглушаемое Флэндри.
Когда они достигли нижних холмов, Скорбящий был уже его надежным оружием. Под влиянием ноги и криппо, дидонианин начал уже с удовольствием предвкушать те приключения, которые ждали его на службе у Флэндри.
Последний же не мог представить, каким образом использует это оружие, если вообще использует. Все зависело от того, чем закончится путешествие.
Однажды вечером Катрин отвела Доминика в сторону. Теперь их окружали джунгли. Стояла влажная жара. Однако двигаться было легче, так как дидониане вновь набрали потерянный вес. Он и она стояли в зарослях, отгороженные от мира, и смотрели друг на друга.
— Почему мы так давно не говорили друг с другом, Доминик? — спросила Катрин.
Взгляд ее был серьезным и тревожным.
Флэндри пожал плечами.
— Слишком много дел.
— Не только это. Мы не осмеливаемся… Когда я тебя вижу, я думаю о том, что… Ты человек, которому я бы больше всего — не считая Хуга, — не хотела причинить боль.
— Не считая Хуга.
— Ты вернул его мне. Даже боги не смогли бы сделать большего.
— Неужели ты решила насчет нас по-другому? — взволнованно спросил он.
— Нет. Ты заставляешь меня желать того, чего я и сама желаю… Но… О, мне так больно! Надеюсь, ты скоро найдешь ту женщину, которая тебе нужна.
— Это уже случилось. — Она сморщилась. Доминик понял, что сжимает ее руки изо всех сил, и ослабил хватку. — Катрин, дорогая моя, мы недалеко от цели, но намерение мое остается прежним. Пройдем вместе оставшийся путь — и по прибытии я присоединюсь к революции.
— Такие слова не для тебя, — побледнев, ответила она.
— Я сам это знаю! — сердито бросил Флэндри. — Венец предательства. Ради тебя я продаю свою душу. Впрочем она и так твоя.
— Как ты можешь говорить о предательстве? — голос Катрин был таким, будто он глубоко ее обидел.
— Очень просто. Предательство, предательство, предательство! Ты слышишь? Революция хуже, чем просто дьявольщина! Это безумие! Вы…
Она вырвала руки и бросилась прочь. Доминик не сдвинулся с места и стоял до тех пор, пока тьма не поглотила ее.
«Эй, Флэндри, — мелькнула мысль. — С чего это ты решил, что космос создан исключительно для твоего душевного комфорта?»
Нельзя сказать, чтобы Катрин полностью избегала его после случившегося. При сложившихся обстоятельствах это было просто невозможно. Да она и не стремилась к этому, напротив, часто улыбалась ему чуть-чуть застенчиво, и когда случалось обратиться к нему, голос звучал тепло. Доминик отвечал примерно тем же. Она, вне всякого сомнения, искренне сожалела о том, что причиняла Флэндри боль, но ничего не могла поделать с радостью, которая все явственнее проявлялась в ней с каждым проделанным километром: в веселом безудержном смехе, в особой грации, в изяществе ответов. Хавелоку не стоило особого труда выведать у нее все, что ей было известно об аэнеасской базе.
— Черт побери, до чего же мне противно использовать ее подобным образом! — сказал он, отчитываясь перед командиром с глазу на глаз.
— Будем считать, что это плата за нашу помощь, — ответил ему Флэндри.
— Обычное извинение за вероломство и жестокость прошлого.
— И будущего. Вот так. Но тем не менее… Теперь мы просто собираем информацию. А вот удастся ли нам сделать нечто большее, зависит от того, как сложатся дела по нашему прибытию. Я уже говорил тебе, что не стану желать невозможного. Мы вполне можем смиренно подчиниться интернированию.
— А если мы все же не…
— Если нам выпадет шанс испытать судьбу, будем делать это быстро, чтобы спасти хотя бы несколько жизней. Не нужно забывать о том, что это, безусловно, и жизнь Катрин, — Флэндри хлопнул своего помощника по спине. — Полегче, сынок. Я ведь тоже вынужден быть более осторожным, нежели мне того хочется. Так что полегче, сынок, полегче. Помни о девушке, которая ждет тебя.
Хавелок усмехнулся и зашагал прочь, размахивая руками в такт шагам. Флэндри некоторое время постоял, размышляя.
«Итак, мне никогда не достанется любимая девушка, если только Хуг Мак-Кормак не будет настолько любезен, что даст себя убить. Может быть, тогда…
Мог бы я это как-нибудь устроить… так, чтобы она никогда не узнала?.. Пустые мечты, конечно… Но, предположим, такая возможность представится… мог бы я ею воспользоваться?
Если по-честному — и сам не знаю».
Подобно американскому тихоокеанскому побережью (на Земле, на матушке Земле), западная часть Барка была изрезана холмами, спускавшимися к самому морю. Заметив сверкание воды, Катрин взобралась на самое высокое дерево, какое ей только удалось найти. Крик ее, как солнечный луч, коснулся каждого листа.
— Начало Бирсы! Что же это еще может быть! Мы километрах в пятидесяти южнее Порт Фредериксена!
Она спустилась на землю. Вид у нее был торжествующий. А Доминик Флэндри мог сказать только одно:
— Отсюда я пойду сам.
— Что?
— Пойду без шума в космическом костюме. Прежде всего мы разобьем лагерь в каком-нибудь заметном месте. Потом я разузнаю, нельзя ли прислать за нами воздушное судно. Так будет быстрее, чем пешком.
— Позволь и мне пойти, — попросила Катрин, дрожа от нетерпения.
«Ты можешь идти рядом со мной до тех пор, пока не погаснет последняя звездочка, если только захочешь. Но ты не захочешь».
— Мне очень жаль, но это исключается. Радио тоже нельзя использовать. Слушать можно — передавать нельзя. Откуда мы знаем, какое сложилось положение? Может быть, дела обстоят плохо. Например, варвары могли воспользоваться нашей сварой и оккупировать территорию. Я все узнаю. А если я не вернусь через… гм… два этих маленьких денька…
«Тебе необходимо играть роль шута».
— … то командование примет лейтенант Валенсиа. Он и будет принимать решения.
«Я бы предпочел Хавелока. Валенсиа слишком симпатизирует революции. Но все же я должен придерживаться субординации, даже тогда, когда лгу тебе, даже тогда, когда у меня есть возможность причинить вред твоему делу, моя единственная, моя вечная любовь».
Его слова несколько умерили общую радость. Отряд разместился в бухте под прикрытием деревьев. Костра не разводили. Флэндри облачился в костюм. Он не давал никаких особых распоряжений ни Скорбящему, ни нескольким из людей, по-настоящему преданных ему: у них давно уже была разработана система сигнализации.
— Будь осторожнее, Доминик, — сказала Катрин. Ее участие будто острым ножом полоснуло его по душе. — Не рискуй собой. Ради блага всех нас.
— Не буду, — пообещал он. — Я люблю жизнь. — «О да, я надеюсь еще насладиться ею, независимо от того, внесешь ли ты в нее настоящий смысл». — Все будет хорошо, — он активизировал импеллер. Через секунду-другую ее фигурка, с поднятой рукой, скрылась из вида.
Доминик летел медленно, откинув шлем и с наслаждением вдыхая соленый запах ветра с северного побережья. Океан безлунного Дидо не имел настоящего прибоя. Он лежал почти неподвижно под серым небом, но любой огромный водный резервуар обладает своей внутренней динамикой. И сейчас Флэндри видел участки, покрытые водорослями, следы плавающих животных, признаки бури на горизонте. Справа от него примыкал к берегу участок суши, покрытый деревьями, между которыми виднелись поляны. Там и тут стадами паслись животные, а воздух был наполнен птичьим щебетом.
«Какое приволье, — подумал он. — Хорошо живут планеты, если люди им позволяют жить».
Сердце его забилось быстрее, когда показался Порт Фредериксен. Здесь решится его дальнейшая судьба.
База занимала маленький уютный полуостров. Она была достаточно давно основана, превратилась в настоящий поселок. Стены домов, убежищ и лабораторий были иссечены ветром, оплетены вьющимися растениями и сделались почти частью ландшафта, а между ними стояли дома, построенные из местного дерева и камня так, чтобы их мог овевать бриз. Катрин сказала, что в обычных условиях население поселка равнялось тысяче человек, но ввиду последних событий оно, несомненно, уменьшилось. Флэндри увидел нескольких людей.
Внимание его сконцентрировалось на посадочном поле. Если бы там находился еще хотя бы один космический корабль, то лучше всего было бы сдаться. Но нет, Хуг Мак-Кормак поручил охрану этого места только одному кораблю — небольшому сторожевику класса «Победитель». Главным в его вооружении была кластерная пушка, основным достоинством — скорость и маневренность, штат составлял, как правило, двадцать пять человек. Сердце Флэндри подпрыгнуло в груди.
«Вот она, минута!»
Он приблизился. Если судить по тишине вокруг, на борту судна находилась лишь парочка часовых. Да и к чему больше? С помощью контрольных приборов, аппаратов и компьютера управлять судном мог даже один человек. Порт Фредериксен наверняка узнавал о приближающейся опасности за время, достаточное для того, чтобы экипаж занял свое место на борту. В другое время он, несомненно, помогал гражданскому населению.
Над серийным номером судна блестела надпись «Эрвин Роммель». Это еще кто, черт возьми?! Немец какой-нибудь? Скорее всего землянин, чье имя было выкопано из исторических архивов счетным устройством, которому было дано задание подыскать названия для нескольких тысяч «Победителей».
Из здания появились люди. Флэндри заметили. Пришлось приземлиться в парке.
— Привет, — сказал он. — Я потерпел нечто вроде крушения.
В течение следующего часа он расспрашивал о Порт Фредериксене. Его, в свою очередь, тоже подвергли основательному допросу. Он рассказал о столкновении с вражеским судном, трудной посадке, тяжелом переходе. Единственную деталь упустил Флэндри: что он не был на стороне Мак-Кормака.
Если его план не сработает и аэнеасцы узнают правду, то будут раздосадованы, но не убьют его — его уловка будет расценена как обыкновенная военная хитрость.