— Но почему?
— Вы разрушили бы принцип законности. Империя переживет Джосипа. Обширность ее интересов, осторожность ее бюрократического аппарата, ее размеры и инертность сдержат Джосипа, помешают ему нанести огромный вред. Но если вы захватите трон силой, то почему бы другому недовольному адмиралу не проделать то же самое в другом поколении? И еще раз и еще, пока гражданская война не разобьет Империю на куски. Пока не придут мерсеяне и варвары. Вы сами нанимали варваров, чтобы бороться против Земли, Мак-Кормак! Принимали вы меры предосторожности или нет, но вы их наняли, и это факт. И раньше или позже появится повстанец, который пообещает им в награду территорию. А затем придет Долгая Ночь.
— Я никак не могу с вами согласиться, — с жаром произнес адмирал. — Поддерживание упадочного режима…
Флэндри прервал его.
— Я не собираюсь обращать вас в другую веру. Я просто объясняю вам, почему сделал то, что сделал. Невозможно восстановить то, что было с такой тщательностью дискредитировано. Все, чего достигла ваша революция, — это убийств подданных, разрушения кораблей, в которых мы испытываем крайнюю необходимость, зарождения мятежных настроений, которые не улягутся еще годы — и все это в таком критическом пограничном районе.
— А что же мне следовало делать? — продолжал спор Мак-Кормак. — Оставим в стороне мою жену и меня. Подумайте о том, что Снелунд уже сделал с этим сектором. О том, что бы он еще сделал, если бы вернулся на Землю. Есть ли лучшее решение, нежели с корнем вырвать наше зло и нашу опасность?
— Вырвать… уничтожить… все вы, радикалы, одинаковы, — покачал головой Флэндри. — Вы думаете, что все зло исходит из одного-двух источников, и если только до них доберетесь, жизнь автоматически превратится в райскую. История этим путем не идет. Почитайте исторические труды, и вы увидите, какие результаты давал каждый взрыв насилия со стороны реформистов.
— Все это ваши теории! — вспыхнул Мак-Кормак. — А я… мы смотрели в лицо фактам.
Доминик пожал плечами.
— Было много различных путей, — сказал он. — Кое-какие начали уже использоваться: жалобы на Землю, давление на Снелунда, чтобы он был выведен из состава кабинета или, по крайней мере, находился под присмотром. Если бы с этим ничего не вышло, вы могли бы попробовать заговор против него. Не стану отрицать: он представлял собой опасность для Империи. Предположим, после того, как вас освободили, вы и ваши друзья, небольшой группой могли бы совершить налет на дворец с целью освободить Катрин и убить Снелунда. Разве этого было бы недостаточно?
— Но что бы мы делали потом?
— Поставили бы себя вне закона, — Флэндри развел руками. — Примерно так, как это делал я, хоть я и надеюсь скрыть вину, которой за собой не чувствую. Даже если оставить в стороне мое личное благополучие, факт этот, получи он огласку, явил бы собой плохой прецедент. К числу ваших недостатков, Мак-Кормак, относится и недооценка общественного лицемерия.
— Мы не могли… прятаться за чужую спину.
— Да, конечно, и вам надо было сразу сделать то, что вы и многие другие вынуждены будете делать сейчас: уйти за пределы Империи.
— Вы с ума сошли? Куда?
Флэндри снова встал и посмотрел на него сверху вниз.
— Это вы сошли с ума, — сказал он. — Мне кажется, что только упадком нашего духа можно объяснить то, что мы в наши дни перестали думать об эмиграции. Лучше сидеть дома, думаем мы, и цепляться за то, что мы имеем, знаем, за свой комфорт, свои гарантии, свои связи… чем навсегда раствориться в этой огромной и странной Вселенной… и это даже тогда, когда то, за что мы цепляемся, разлетается под нашими руками в пух и прах. Но пионеры все же действуют. Есть еще место — вся галактика за теми несколькими звездами, которые, как нам кажется, мы контролируем, за одним отрезком спирали. Вы сможете убежать, если отправитесь в ближайшие несколько часов. За это время ваши люди успеют забрать семьи и высадить тех, кто не захочет улетать. Этим придется полагаться на милость правительства, хотя, я думаю, необходимость вынудит его быть снисходительным. Рандеву назначите у максимально удаленной звезды. Вряд ли какой-либо из ваших кораблей будет преследоваться за пределами границы, если случится так, что его обнаружат. Уходите как можно дальше, Мак-Кормак, так далеко, как только сможете. Найдите новую планету. Найдите новое общество. Никогда не возвращайтесь назад.
Адмирал тоже встал.
— Я не могу отказаться от своих обязательств, — простонал он.
— Вы уже сделали это, когда восстали, — сказал Флэндри. — Ваш долг, — спасти то, что вы еще можете спасти, и прожить остаток своей жизни, осмысливая то, что вы здесь сделали. Может быть, руководство людьми на их пути к новой жизни утешит вас. — «Уверен, что со временем так и будет. Веры в собственную правоту в тебе столько же, сколько в истинном короле». — А теперь о Катрин. Она хочет уйти. Она очень этого хочет, — он встретился взглядом с Мак-Кормаком. — Ни одно существо никогда не имело большего права на то, чтобы покинуть цивилизацию, чем она.
Мак-Кормак болезненно сморщился.
— Никогда не возвращайтесь, — повторил Доминик. — Даже не помышляйте о том, чтобы набрать варваров-наемников и вернуться. Тогда вы превратитесь во врага, настоящего врага. Я хочу, чтобы вы дали слово чести. Если вы не дадите его мне и Катрин, то ей не будет позволено вернуться к вам, что бы вы со мной ни сделали. — «Я вру, как последняя скотина». — Если же вы дадите его и нарушите, она вам этого не простит. Подумайте над моим предложением. Ведь вы умелый руководитель. Вы — тот человек, который сумеет подготовить эмиграцию, сумеет убедить, организовать и действовать. Дайте мне слово, и Катрин прибудет к вам в моей шлюпке.
Мак-Кормак закрыл лицо руками.
— Слишком внезапно. Я не могу…
— Ну что ж, если хотите, давайте вначале обговорим кое-какие практические вопросы. Я уже взвесил различные детали.
— Но… я не могу…
— Катрин все равно ваша, — с горечью проговорил Флэндри. — Докажите же мне, что вы достойный ее мужчина.
Катрин ожидала в воздушном замке. Как бы ему хотелось, чтобы на лице ее, которое он видел в последний раз, не было столько муки и страдания.
— Доминик? — прошептала она.
— Он согласился, — тихо промолвил Флэндри. — Ты можешь идти к нему.
Она качнулась. Доминик подхватил ее и поддержал.
— Ну, ну… — сказал он грубовато, хотя сам с трудом сдерживал слезы. Он погладил ее по блестящим растрепанным волосам. — Ну, ну, все кончено, мы победили, ты и я… — она продолжала клониться, и он едва успел поддержать ее.
С дорогой ношей на руках Флэндри прошел в больничный отсек уложил ее и сделал стимулирующий укол. Через несколько секунд краски вновь заиграли на ее лице, ресницы дрогнули, зеленые глаза отыскали его.
— Доминик! — крикнула она. Голос ее дрожал от сдерживаемых слез. — Это правда?
— Сама увидишь, — улыбнулся он. — Но будь осторожна. Я дал тебе лишь минимальную дозу.
Она подошла к нему все еще измученная и потрясенная. Их руки встретились. Поцелуй был долгим, почти бесконечным.
— Я желаю. — надломленным голосом произнесла Катрин, — я почти желаю…
— Нет. — Доминик осторожно убрал ее голову со своего плеча.
Она отступила назад.
— Тогда я желаю, чтобы у тебя было все, что только может быть в жизни хорошего, с девушкой, которая действительно создана для тебя.
— Спасибо, — сказал он. — Насчет меня не беспокойся. Все, что со мной произошло, перевесит то неприятное, что у меня было — «И будет всегда». — Не стоит медлить, Катрин. Иди к нему.
И она пошла. Доминик следил за шлюпкой, уносящей ее к Мак-Кормаку, пока та не исчезла. Потом стал ждать техников Мак-Кормака.
16
Странные солнца мерцали вдалеке. Темнота поглотила последние из Имперских звезд.
Мак-Кормак закрыл за собой дверь каюты. Катрин встала. Она хорошо отдохнула, вначале под действием седативных средств, потом транквилизаторов. Лечение и хорошее питание вернули ей ее красоту. На ней было серое переливающееся платье кем-то ей подаренное. Оно оставляло открытыми шею и ноги до икр и, туго перехваченное в талии, подчеркивало изгибы ее сильного тела.
Он остановился.
— Я не ожидал, что ты уже здесь! — вырвалось у него.
— Медики отпустили меня, — ответила Катрин. — Они считают, что мне полезны хорошие новости, — улыбка ее была робкой.
— Но… да, — сказал он, и голос его прозвучал напряженно. — Мы точно установили, что наш маневр вокруг этой туманности сбил с толку разведчиков. В межзвездном пространстве, не нанесенном ни на одну карту, им нас никогда не найти. Да я и не думаю, чтобы они очень этого хотели. Слишком рискованно отсылать так далеко нужные здесь корабли. Нет-нет, мы не встретимся с ними, если только не вздумаем возвращаться.
Катрин испуганно воскликнула:
— Это невозможно! Ты обещал!
— Я знаю. Не то чтобы я не мог… или… нет, я не боюсь. Я просто не хочу. Флэндри, черт бы его побрал, был прав. Мне пришлось бы искать союзников, а этим союзникам пришлось бы предложить то, что явилось бы причиной распада Империи. Будем же надеяться что угроза того, что я могу это сделать вынудит их искать лучшего губернатора.
В ответ она сказала укоризненно:
— Диуба, как ты можешь в такую минуту думать о политике и о борьбе?
— Прости меня, — проговорил Хуг. — Никто не предупредил меня о твоем приходе. А мне нужно было к нему приготовиться.
Катрин подошла к нему, но они не обнялись.
— Приготовиться? — переспросила она.
— Нет, нет, ты подумала совсем не о том. И потом, тебе не следует так резко двигаться без необходимости. Сядь-ка лучше. Просто… э-э-э… нужно все заново устроить в спальне и…
Она быстро закрыла глаза, а когда снова их открыла, самообладание уже полностью вернулось к ней.
— Бедный Хуг. Ты тоже очень испуган. Я должна была подумать, как тебе будет больно.
— Чепуха, — он потянул ее к тахте.