Джеку понадобилась вся его сила, чтобы удержаться на рее, пока следующая волна не подхватила его и не подбросила выше, но он знал, что погибнет, если сорвётся с реи, поэтому отчаянно цеплялся за неё, почти накрытый водой, и даже сумел продвинуться к мачте на несколько футов. Когда волна откатилась, ему удалось найти опору для ног на скале, и, держась за рею, он добрался до носовой части лодки, прочно застрявшей в расселине скал. Следующая волна была не слишком высокой, и он находился уже так высоко над водой, что она не могла сбить его с ног. Он стал подниматься по склону утёса, чтобы взобраться на площадку у вершины скалы, когда заметил над собой Гаскойна, который протягивал ему руку, чтобы помочь вскарабкаться наверх.
— Итак, — сказал Джек, отряхиваясь и выжимая воду из одежды, — наконец-то мы на берегу. Я и не думал, что так случается: откатная волна была такой сильной, что чуть не вывернула мне руки из суставов. Как удачно получилось, что я послал тебя на нос лодки с твоим раненым плечом. Кстати, сейчас, когда всё кончилось и ты должен признать, что я был прав, я прошу у тебя прощения за свою грубость.
— Не нужно, Тихоня, извиняться за то, что ты спас мне жизнь, — ответил Гаскойн, дрожа от холода. — И никто другой на твоём месте не подумал бы извиняться в такой момент.
— Интересно, сухи ли наши боеприпасы, — сказал Джек. — Я положил их в шляпу.
Сняв шляпу, Джек осмотрел патроны и нашёл, что они не пострадали от воды.
— Так что же, Гаскойн, мы будем делать?
— Право, не знаю, — ответил тот.
— Тогда я предлагаю присесть и обсудить этот вопрос.
— Нет уж, благодарю вас, сэр, наши аргументы будут настолько пропитаны холодной водой, что мы замёрзнем ещё больше. Я и так закоченел до смерти. Давай трогаться в путь.
— С большим удовольствием, — сказал Джек. — Скала дьявольски крутая, но я могу вести спор, поднимаясь или опускаясь, сухой или мокрый, — мне к этому не привыкать, ибо, как я уже тебе говорил, Нед, мой отец — философ, а я весь в него.
— Боже, что правда, то правда, — сказал Гаскойн, отправляясь в путь.
ГЛАВА XIX,в которой судьба приводит Джека в дом, где он участвует в живых картинах с переодеванием
Нашему герою и его товарищу понадобилось несколько минут упорного труда, чтобы взобраться по крутому склону скалы к вершине, где они уселись немного передохнуть. Небо было ясное, хотя дул штормовой ветер. Перед ними простирался вдаль скалистый берег, о который бился сердитый прибой.
— Моё мнение такое, — сказал Джек, оглядывая простор бушующего моря, — нам повезло, что мы выбрались из ада, какой творится на море.
— Я с тобой согласен, Джек, но моё мнение таково, что не худо было бы нам выбраться из ада, какой творится здесь, на суше, ибо ветер прохватывает до костей. Давай двинемся подальше от моря, чтобы найти какое-нибудь пристанище на ночь.
— Что можно найти в темноте? — возразил Джек. — Однако я согласен, что наше положение на вершине горы, обдуваемой холодным западным ветром, в мокрой одежде, без куска хлеба и глотка воды не из самых приятных, и нужно постараться изменить его к лучшему.
Они пересекли неширокую равнину и спустились в долину — сразу же стало заметно теплее. Пройдя ещё дальше от моря, они наткнулись на дорогу, идущую, по-видимому, вдоль берега, и свернули на неё, ибо, как выразился Джек, дорога всегда куда-нибудь ведёт. Через четверть часа ходьбы они опять услышали грохот прибоя и увидели белые домики какого-то селения.
— Ну вот мы и добрались до жилья, — сказал Джек. — Как ты думаешь, Нед, стоит ли нам будить кого-нибудь из хозяев, чтобы проситься на ночлег, или спрячемся в одной из этих лодок на берегу?
— На этот раз, Тихоня, будь осторожнее и не показывай все свои деньги. Лучше всего вытащи один доллар и скажи, что больше ничего нет, а ещё лучше обещай заплатить по прибытии в Палермо. Ну, а если нас будут принимать за бродяг и ничего не дадут, обойдёмся как-нибудь сами.
— Чёрт бы побрал этих собак, просто оглушают своим лаем. Мне кажется, Нед, что теперь нам нечего опасаться, — вид у нас такой, что никому и в голову не придёт грабить нас, и кроме того, у нас есть пистолеты, которые мы можем пустить в ход для самозащиты. Будь уверен, больше я не стану показывать золото. И давай сделаем так: ты возьмёшь один пистолет и половину золота — оно у меня в правом кармане. Я возьму вторую половину, а серебра и мелочи нам хватит, чтобы добраться до какого-нибудь большого города.
В темноте они поделили деньги, взяли по пистолету и стали решать вопрос, что делать.
— Будем стучаться в двери и проситься на ночлег или сперва обойдём деревушку и посмотрим, нет ли здесь какой-нибудь гостиницы? Эти псы скоро будут хватать за пятки, они подходят всё ближе и ближе. А вот телега с соломой — что, если забраться в неё и переспать в соломе до утра? Будет хоть тепло.
— Да, — ответил Гаскойн, — в ней можно переспать не хуже, чем в этих домишках. Я бывал раньше на Сицилии — ты и представить себе не можешь, как кусаются здесь блохи.
Наши мичманы залезли в телегу, зарылись в солому, вернее, в кукурузные листья, и вскоре заснули таким крепким сном, что хоть из пушек пали — не разбудишь. И не мудрено: они не спали уже две ночи. Их сон был настолько крепок, что они не слышали, как через пару часов после того как они расположились на своём уютном ложе, крестьянин, привезший в деревню несколько бочонков вина на продажу, запряг в телегу быков и, не подозревая о своих невольных попутчиках, пустился в путь домой, не потревожив их сна, хотя дороги на Сицилии ещё не заасфальтированы и оставляют желать много лучшего.
Дорожная тряска не только не разбудила наших искателей приключений, но, наоборот, ещё больше убаюкала их. А несколько резких толчков навеяли на них сон, будто бы они опять плывут в лодке, которая стремительно несётся по бурному морю к прибрежным скалам. Часа через два телега прибыла на место назначения, крестьянин распряг быков и увёл их. Одна и та же причина иногда вызывает противоположные следствия — остановка движения телеги нарушила сон наших мичманов. Они заворочались на соломе, зевнули, потянулись, раскинув руки в стороны, и, наконец, проснулись. Гаскойн, страдавший от боли в плече, первым пришёл в себя.
— Тихоня! — воскликнул он, разгребая кукурузные листья и садясь.
— Лево руля! — ответил Джек сквозь сон.
— Проснись, Тихоня, ты не на корабле. Раскрой глаза!
Джек сел и осмотрелся. Они сидели в яме, и груда кукурузных листьев поднималась выше их головы, так что они не могли ничего разглядеть снаружи. Они зевнули, протёрли глаза и посмотрели друг на друга.
— Ты веришь в сны? — спросил Джек у Гаскойна. — Мне ночью приснился очень странный сон.
— И мне тоже, — ответил Гаскойн. — Мне снилось, что телега сама собой скатилась в море и поплыла против ветра назад на Мальту. Хотя телегам не полагается плавать по морю, наша телега вела себя как обыкновенная лодка. А что ты видел во сне?
— Я видел, как будто бы мы оказались как раз в том городе, откуда отплыла сперонара, и его жители нашли переднюю часть лодки, застрявшую на скалах, и узнали её. К тому же они подобрали один из наших пистолетов. Они схватили нас, подозревая, что нас выбросило на берег вместе с лодкой, и стали допрашивать, что случилось с командой сперонары. Я как раз проснулся, когда они были готовы растерзать нас.
— Похоже, твой сон окажется правдивее, чем мой, но всё-таки вряд ли этого следует опасаться. Как бы там ни было, нам лучше не задерживаться здесь дольше. А ещё мне пришла в голову мысль, что нам надо порвать нашу одежду, так как, во-первых, у нас будет более жалкий вид, а во-вторых, мы сможем сменить её на платье местных жителей и таким образом странствовать, не вызывая подозрений. Ты же знаешь, что я говорю по-итальянски довольно сносно.
— Пожалуй, я не против того, чтобы порвать одежду, если тебе хочется, — сказал Джек. — Однако нам не мешает принять кое-какие меры предосторожности. Дай мне свой пистолет, я хочу перезарядить их — боюсь, что в них отсырел порох.
Перезарядив пистолеты и порвав платье, наши мичманы поднялись на ноги и огляделись.
— Алло, что это такое, Гаскойн? Ночью мы находились на берегу моря среди домов, а сейчас — куда, к чёрту, нас занесло? Твой сон оказался более пророческим, чем мой, — телега на самом деле совершила плавание.
— Должно быть, мы спали по-мичмански крепко, — сказал Гаскойн, — и не заметили, как она сменила место. Но не может быть, чтобы мы уехали далеко от прежнего места.
— Со всех сторон нас окружают холмы, не меньше чем мили на две вокруг. Несомненно, какой-то добрый дух перенёс нас по воздуху в глубь страны, чтобы мы могли избежать той встречи с родственниками людей сперонары, что мне привиделась во сне, — произнёс Джек, глядя на Гаскойна.
Впоследствии они узнали, что сперонара отплыла именно из того порта, возле которого лодку разбило о скалы и где они забрались в телегу с соломой. Обломки сперонары были найдены, и все посчитали, что команда лодки погибла на скалах. Если бы наши мичманы были обнаружены и допрошены, возможно, возникли бы какие-нибудь подозрения и последствия могли бы совпасть с теми, которые приснились Джеку во сне. Но как уже говорилось, судьба часто благоволит к мичманам.
При более внимательном ознакомлении они убедились, что вокруг не видно никакого жилья, а телега стоит в тени деревьев на площадке, где, вероятно, ведётся молотьба и вылущивание кукурузных початков.
— Где-то поблизости должна быть ферма. И я думаю, что мы найдём её там, за рощей, — сказал Гаскойн. — Пойдём, Джек, ты, наверно, так же голоден, как и я, и мы должны позавтракать во что бы то ни стало и где бы ни было.
— Если нам не дадут поесть или ничего не продадут, — сказал Джек, хватаясь за пистолет, потому что был голоден как волк, — я сам возьму еду и не посчитаю это за грабёж. Плоды земные предназначены для всех, и несправедливо, если одни им