Следующие полчаса они не сказали друг другу ни слова.
Буря и черный корабль, который она гнала, постепенно приближались. Похолодало. Вскоре странники почувствовали первые порывы ледяного ветра, надувающего паруса «Нагельфара». На волнах появились белые гребни пены. Море окрасилось сначала в темнозеленый, а затем — в серый цвет. Драконы все больше беспокоились. «Скидбладнир», который раньше быстро скользил по волнам, теперь бешено раскачивался. Лиф еле держался на ногах.
«Нагельфар» приближался. Вскоре над вздымаемыми бурей волнами стал виден нос корабля, украшенный страшной головой дракона. Сквозь вой бури уже слышался плеск его весел, похожий на угрожающий бой барабана.
Ойгель снял с плеча «попадатель», вынул из колчана стрелу и зарядил ею тетиву. Его губы плотно сжались, когда он направил свое оружие на огромный черный корабль.
— Что ты собираешься делать? — спросил Лиф. — Разве ты мне не говорил, что драться с этим кораблем бессмысленно?
Ойгель кивнул.
— Говорил, — признался он. — Но лучше я умру с оружием в руках, чем попаду живым в лапы Суртура.
Сначала их настигла буря. Вода вокруг «Скидбладнира» разом закипела, парус хлопком натянулся до предела, доски палубы заскрипели, а морские драконы испустили пронзительный вопль ужаса.
Затем приблизился «Нагельфар».
«Скидбладнир» задрожал, как загнанный на охоте зверь, когда в его корпус чуть ниже ватерлинии вонзился мощный таран «Нагельфара». Сотрясение корабля сбило Лифа и Ойгеля с ног, и они покатились по палубе. Лиф закричал от страха, но его крик потонул в оглушительном треске и грохоте, с которым ломались доски под его ногами. Вдруг корабль сильно накренился в сторону. Лиф испугался, что от первого же столкновения с «Нагельфаром» их корабль перевернется. Но тут драконы закричали и еще раз отчаянным усилием рванули цепи. «Скидбладнир» освободился и метнулся в сторону, сломав при этом несколько весел «Нагельфара», похожих на черные лапы насекомого.
«Нагельфар» сотрясся от удара. Сквозь пелену высоко взметнувшихся брызг Лиф увидел, как черный корабль поднялся на дыбы. Его зубчатый таран вспенивал воду, когда этот дьявольский парусник лег на борт и бьющими веслами попытался достать убегающую жертву.
Лиф устало выпрямился. «Нагельфар» снова приближался, дистанция между кораблями была до смешного мала. И все-таки движения черного парусника стали медленнее. В нем проснулась отчаянная надежда, когда он увидел, как весла «Нагельфара» в бешеном темпе вспенивают воду.
— Весла! — воскликнул он. — Ойгель! Весла! «Скидбладнир» быстрее, когда он идет под парусом!
Ойгель вздрогнул. Он посмотрел сначала на Лифа, затем на быстро догоняющий корабль и вдруг вскочил на ноги, быстрыми шагами помчался к носу судна и занялся цепями, которые удерживали драконов. Лиф захотел ему помочь, но не успел он добежать до альба, как две толстые цепи с грохотом ослабили натяжение. Пронзительный крик освобожденных драконов был сильнее грозного воя бури.
Ойгель отскочил назад, сложил рупором ладони и изо всех сил что-то прокричал на неизвестном Лифу языке.
Но драконы его поняли. Сквозь клубящийся туман из дождя и брызг Лиф сумел заметить, как две большие золотистые фигуры развернулись и, хлопая крыльями и крича, бросились к черному паруснику. Над взбунтовавшимся морем, заглушая рев бури, раздался страшный треск. «Нагельфар» задрожал. Его весла поднялись из воды и, как лапы разъяренного паука, начали отбиваться от драконов. Но животные не обращали на это внимания. Когтями и крыльями они ломали «паучьи лапы». Их крепкие пасти хватали и разгрызали толстые деревянные стволы, словно тонкий хворост.
И медленно, очень медленно «Нагельфар» начал отступать. Его парус был по-прежнему надутым, нос корабля все еще вспенивал волны, но с каждым гребком скорость его падала. Расстояние между ним и «Скидбладниром» постепенно увеличивалось.
— Лиф, ты был прав! — воскликнул Ойгель. — Так мы сможем теперь уй…
Обрывок его слов потонул в оглушительном грохоте. Лиф и альб снова оказались сбитыми с ног.
Между «Нагельфаром» и «Скидбладниром» море как будто взорвалось. Шипя и бурля, взметнулся в небо столб из пены. Он был намного выше мачты, а источник находился, казалось, в преисподней. Затем среди кипящей воды появилось нечто отвратительное, гигантское, черное и злое. Из глубины моря высунулась змеиная шея и стала подниматься все выше, выше и выше. Неподвижные, величиной с кулак глаза сверху вниз глянули на Лифа и Ойгеля. Чудовище выпрямилось во весь рост, испустило громкий крик, от которого, казалось, задрожало небо, и снова опустилось в морскую пучину.
— Ойгель! — закричал Лиф. — Что это?
Но альб не ответил. Парализованный страхом, он с побледневшим лицом и открытым ртом сидел на палубе. Его руки так крепко сжимали лук, что дерево хрустело.
Вдруг море опять закипело, но теперь страшная змеиная голова вынырнула около борта «Нагельфара». Издав рев, она обрушилась на одного из золотистых драконов, подбросила его в воздух и, поймав, разодрала на куски. Через несколько секунд ужасная пасть открылась снова и схватила второго дракона, умертвив его одним укусом. Через минуту чудовище скрылось в бурлящих волнах.
— Что это, Ойгель? — прошептал Лиф. — Что это за чудовище?
— Это Йормунгардер, мидгардская змея. Мы пропали, Лиф.
Снова заклокотало море, на этот раз недалеко от них: почти у самого носа «Скидбладнира». Лиф сдавленно вскрикнул и закрыл лицо руками. Гигантская змея, вынырнув среди оставшихся четырех драконов, одним яростным укусом уничтожила сразу двух прекрасных животных. Оставшиеся двое в панике начали рваться из цепей и забили крыльями, но их постигла та же участь, что и остальных. Мидгардская змея нырнула и утащила за собой третьего дракона, а через несколько секунд в морских волнах исчез последний, четвертый.
Когда бурление воды прекратилось, от золотистых драконов не осталось ничего.
— Это конец, — снова прошептал Ойгель. — Мы пропали. — Испустив жалобный стон, он упал на колени, закрыл глаза и стал ждать смерти.
Но это был еще не конец. Наоборот.
Все только начиналось.
Через несколько секунд море успокоилось и даже буря сдержала свою ярость.
Затем страшный удар потряс их корабль.
«Скидбладнир» закричал, как живое существо, когда из моря взметнулась мидгардская змея и ударила его в борт. В золотистом корпусе возникла широкая зигзагообразная трещина. Канаты разорвались и разлетелись в стороны. Парус повис, затем снова натянулся и с треском порвался сверху донизу. Мидгардская змея, подобно черному демону, высунулась из воды снова и во второй раз обрушилась на корабль, отбив при этом край носа судна. Лиф закричал, откатился в сторону и закрыл лицо руками, но он все-таки не мог отвести взгляда от этой страшной картины. Ойгель что-то прокричал, чего Лиф не понял, попытался сохранить равновесие на качающейся палубе, затем он схватил лук и выпустил по очереди несколько стрел в чудовище. Стрелы отскакивали от чешуйчатой кожи огромной змеи, не причиняя ей ни малейшего вреда. Мидгардская змея издала злобное шипение, хлестким движением смела половину поручней и начала обвиваться вокруг мачты. Ее полные ненависти глаза таращились на Лифа и альба, а хвост непрерывно шнырял по палубе, разбивая все, что только можно.
Когда Лиф уже думал, что его ужасам не будет конца, он услышал стук. Со страшным шипением змея втащила на палубу остаток своего тела и еще теснее обвилась вокруг мачты, пока прочное дерево не затрещало.
Лиф несколько минут лежал неподвижно, прежде чем наконец отважился встать.
Судно представляло собой страшное зрелище. Куда ни глянь, всюду были разрушения: расколотое дерево, разорванные в клочки канаты и парус, балки, сломанные, как спички.
Ойгель, выпустив свою последнюю стрелу, упал рядом с ним на колени и выронил лук. С его лица исчезло выражение ужаса, и оно превратилось в маску.
Через несколько минут, показавшихся ему вечностью, Лиф заметил на другой стороне корабля тень и поднял голову.
Это был «Нагельфар». Он приближался к обломкам «Скидбладнира», и наконец его корпус со скрежетом столкнулся с кораблем норны. Но Лиф уже потерял способность что-либо чувствовать.
Он даже не испугался, когда сверху на него опустилась голова змеи и с угрожающим шипением заставила его и альба отправиться на борт «Нагельфара».
Глава восьмаяОГНЕННОЕ ЦАРСТВО
Никогда раньше Лиф не оказывался в такой темноте. Подземелье, в котором его заперли, было не просто мрачным. Мрак был осязаем, как бестелесное злое существо. Он, как поглощающий свет черный туман, висел между грубо отесанными стенами и мешал мальчику дышать. В камере было невыносимо жарко, и от сухого и пыльного воздуха у Лифа заболело горло.
С тех пор как мидгардская змея разрушила «Скидбладнир», Лиф уже неделю находился здесь. Черное дьявольское судно, обогнув остров, повернуло на юг, и, когда буря и темнота отступили, перед ними, словно из моря, выросли черные скалы высокого и крутого берега. Молчаливые, одетые в черную кожу великаны проводили Лифа и Ойгеля с борта «Нагельфара» через темные штольни в недра земли. Друзей разлучили, и с тех пор Лиф не видел альба. Даже еду ему доставляли через маленький люк в железной двери.
Он пытался считать дни исходя из того, сколько раз ему приносили пищу, но вскоре отказался от этой попытки. Еда появлялась неравномерно. Иногда ее было так мало, что она скорее разжигала, чем утоляла голод, а иногда так много, что ее приходилось есть дважды. Лиф быстро разгадал суть этого трюка. Хозяева тюрьмы явно хотели сбить его с толку, сломить сопротивление, затуманить разум тем, что не только лишили его света и звуков, но и заставили потерять чувство времени.
Если бы Лифу кто-то сказал, что в этой мрачной норе он находится уже целый год, то мальчик поверил бы. И все же мучителям не удавалось сломить его волю. Наоборот. Подавленность, которая овладела Лифом после разрушения «Скидбладнира», постепенно отступала, и ее место занимала беспомо