Бальдур, задыхаясь, обернулся назад. Он едва стоял на ногах. По его руке ручьями текла кровь, лицо сильно побледнело. И тут Лиф заметил нечто такое, что потрясло его до глубины души. Глубокая рана на плече Бальдура начала затягиваться! Кровотечение уменьшилось, через несколько секунд оно прекратилось совсем, и, когда Бальдур подошел к Ойгелю и Лифу, от его смертельной раны остался лишь тонкий розоватый шрам, который на их глазах побледнел и исчез. Дыхание Бальдура выровнялось, стало спокойным. Он даже улыбнулся, нагнулся, поднял с земли свой меч и сунул его за пояс.
— Значит… ты не ранен? — вне себя от удивления прошептал Лиф.
Бальдур усмехнулся.
— Ты никогда не видел, как дерется аз? Мы здесь не в царстве Гелы, Лиф…
— Прекратите болтать! — перебил его Ойгель. — Нам пора идти дальше! Я не удивлюсь, если эти твари нам еще встретятся. Как жаль, что у меня нет лука!
— Боюсь, дружок, он ничем бы тебе не помог, — тихо сказал Бальдур.
Прошло несколько минут, прежде чем Лиф и Ойгель поняли, что означают слова и странная интонация аза. Лиф забеспокоился, но взял себя в руки и храбро повернул голову туда, куда смотрел Бальдур.
Позади них, в нескольких шагах от полосы тумана, сидели три черных волка, каждый из них — точная копия того зверя, с которым сражался Бальдур. Не успел Лиф осознать все происходящее, как раздался громкий крик Ойгеля, который указал рукой туда, откуда появился первый волк. Там тоже было три страшных хищника.
— Это конец! — прошептал Бальдур. — Сразу шестеро. Половина гвардии Суртура!
И, словно в подтверждение его слов, волки побежали в их сторону. Мальчик поискал глазами Мьёльнир. Молот лежал недосягаемо далеко от него. Он понял, что попадет в зубы волков, прежде чем добежит до молота.
Бальдур шумно вздохнул, принял боевую стойку и сжал кулаки.
— Ну, идите же, чудовища, — прошептал он. — Доведем битву до конца! Только не думайте, что я достанусь вам легко. Прежде чем умереть, я захвачу с собой кое-кого из вас.
Один из волков испустил пронзительный вой, который показался Лифу издевательским хохотом. Волк просто посмеялся над угрозой Бальдура. Звери шаг за шагом медленно подходили все ближе. Их горящие красным пламенем глаза не отрывались от Бальдура и его спутников, зубы были оскалены.
Волки настороженно размахивали хвостами и выжидали подходящего момента, чтобы напасть.
Вдруг остановились и все, как по команде, обернулись назад. Поставив уши торчком, они стали прислушиваться. В этот момент Лиф услыхал необычный, тихий, но пронзительный звук, который эхом прокатился по горам.
— Горн! — хрипло воскликнул Ойгель. — Бальдур, Лиф, вы слышите? Это горн Гьяллар! Бальдур, это он! — Альб закричал во весь голос и запрыгал на месте, повторяя: — Это патруль, Бальдур! Патруль!..
Снова раздался звук горна, на этот раз гораздо ближе и громче. Волки прекратили выть, заметались в панике и бросились на своих жертв.
Но ни один из зверей не успел до них добежать. Из темноты градом посыпались тонкие черные стрелы и поразили волков наповал. Земля задрожала от топота конских копыт, и наконец появились высокие всадники в белых с золотым узором панцирях с блестящими мечами: сначала один, потом двое, пятеро, целый десяток, и еще столько же. Бальдура охватила неудержимая радость. Он вскинул вверх руки и с криком бросился им навстречу.
— Они там, Геймдал! — закричал он. — В тумане! Их еще больше! Не дайте им уйти!
Один из белых всадников поднял руку и указал на полосу тумана. Половина его войска развернула коней и бешеным галопом умчалась в том направлении. Вскоре всадники пропали в тумане. Топот копыт, звон тетивы луков, рычание и визг волков смешались в один ужасный хор, но Лиф уже не воспринимал происходящее. Он растерянно смотрел на четырех одетых в белое всадников, которые возглавляли патруль, особенно на самого высокого и властного из них, которого Бальдур назвал Геймдалом. Он был не в силах сдвинуться с места даже когда Бальдур, обменявшись несколькими словами с командиром, обернулся и жестом подозвал к себе мальчика. Недалеко от Лифа остановились боевые кони. Четверо великанов серьезно, но доброжелательно посмотрели на мальчика сверху вниз.
— Это он? — спросил один из них.
Бальдур кивнул.
— Да, брат, — сказал он. — Это он. Лиф.
Широко раскрыв глаза, Лиф уставился на высокого светловолосого воина. Его мысли путались.
— Гейм… дал? — пробормотал он. — Ты говоришь, Геймдал, Бальдур?
Бальдур улыбнулся.
— Да, Лиф, — ответил он. — Это мой брат Геймдал[2]. А это… — Он поднял руку и указал по очереди на трех остальных всадников: — …это Тир[3], Форсети и Локи[4].
Когда впоследствии Лифа спрашивали, отчего он упал в обморок, и отпускали при этом грубые шутки, мальчик неизменно утверждал, что это случилось от усталости.
Но на самом деле Лиф упал в обморок от робости.
Глава четырнадцатаяСВЯЗЫВАНИЕ ФЕНРИРА
Стояла глубокая ночь, но скоро мрачная чернота сменилась темно-лиловыми сумерками, предшествующими рассвету. Туман рассеялся, и Лиф увидел долину, в которой вечером происходила их битва. Снег стал красным от крови, между обломками скал лежали большие лохматые тела мертвых волков. Их было очень много. Всадники Геймдала устроили беспощадную бойню. Лиф не сомневался, что от своры Фенрира уцелело в лучшем случае несколько волков.
— Значит, ты и есть Лиф, — покачав головой, сказал Геймдал. — Честно говоря, я тебя… представлял иначе.
Он улыбнулся. Это была теплая, дружеская улыбка. Бальдур не улыбался так с тех пор, как попал в подземелье Царства Мертвых. Мальчик очнулся от задумчивости.
— К сожалению, я действительно Лиф, господин, — ответил он. — Как бы мне хотелось быть таким же сильным, как вы. Может быть, тогда многое не случилось бы.
— Что, например? — насмешливо улыбнувшись, осведомился Тир.
— Ну, я… я смог бы лучше помочь Бальдуру и Ойгелю, — ответил Лиф и снова запнулся, не зная, что еще сказать.
Далеко не каждому человеку когда-либо выпадал случай находиться вместе с пятью живыми азами и отвечать на их вопросы. Хотя Лиф успел привыкнуть к их обществу и скоро понял, что разница между людьми и богами не так велика, как считало большинство жителей Азгарда, все-таки… с Бальдуром он чувствовал себя иначе. Общие трудности, страдания и враги укрепили их дружбу, и на некоторое время — когда бежали через Царство Мертвых и Бальдур потерял свою божественную силу — Лиф забыл, на чьей стороне он находится. После невероятной битвы Бальдура с волком он снова вспомнил, кем был аз, и теперь, сидя у костра и разговаривая с его друзьями, от волнения не мог связать двух слов.
Тир приготовился задать другой вопрос, но в этот момент вмешался Локи.
— Хватит, — твердо сказал он. — У нас будет достаточно времени, чтобы поговорить с этим мальчиком. Сейчас есть более важные дела. — Он указал на убитых волков. — Если Бальдур прав и это в самом деле волки-демоны Суртура…
— Это они, — резко перебил его Бальдур.
Лиф поднял глаза и успел заметить гнев, сверкнувший во взгляде аза.
Локи посмотрел на Бальдура с осуждением. «Значит, не всегда между ними дружба», — с удивлением подумал Лиф.
Локи кивнул:
— Хорошо. Я готов с тобою согласиться. Но ты должен быть в этом уверенным, Бальдур. Ты знаешь, что произойдет, когда мы вернемся с этой новостью в Азгард?
— Война! — воскликнул Ойгель. — Суртур вероломно нарушил наш договор. Ответ на его поступок должен быть только один!
— Не торопись, Ойгель, — успокаивая его, мягко сказал Тир. Ойгель кипел от злости, но бог войны быстро поднял руку. — Я хорошо понимаю твой гнев, Ойгель, но нельзя играть со словом «война». Войну легко начать, но трудно окончить. Мы должны тщательно обдумать, что сообщим отцу.
— Что тут думать? — снова вспылил альб. Резким движением руки он указал на черные скалы, выделяющиеся на фоне лилового неба. — Там граница Шварцальбенхайма, — возбужденно продолжил он. — Твари Суртура напали на нас на этой стороне границы. Посмотрите на их трупы. Вы же сами их убивали.
— Они зашли всего на несколько шагов, — возразил Тир. — Суртур нам скажет, что это просто ошибка, и извинится.
— Несколько шагов или несколько миль — какая разница? — не унимался Ойгель. — Даже если Фенрир и его банда убийц никогда после этого не ступят на землю Шварцальбенхайма, их преступление останется преступлением. Ведь они хотели нас убить. Меня, этого мальчика и вашего Бальдура! Неужели вы готовы стерпеть это оскорбление?
— Нет, — серьезно ответил Тир. — Но на оскорбление можно ответить иначе, не только войной.
Ойгель смерил его презрительным взглядом.
— Неужели я слышу эти слова из твоих уст, Тир? — раздраженно воскликнул он. — Я готов был услышать их от Локи или даже Форсети, но от тебя…
Как ни странно, но Тир в ответ улыбнулся.
— Именно от меня, дружок, — мягко сказал он. — Ведь я лучше всех знаю о том, что говорю.
— Хватит, — недовольно вмешался Бальдур. — Тир и Ойгель, вы в своем уме? Еще час назад мы были в смертельной опасности, а теперь вы спорите: начинать войну или нет? — Он покачал головой, бросил на Ойгеля неодобрительный взгляд и обратился к Геймдалу: — Расскажи лучше нам, брат, как вы сюда пришли. Хугин и Мунин услышали мой зов?
— Вороны Одина? — Геймдал с сожалением покачал головой, подвинулся поближе к костру и протянул руки к трещавшему пламени. — Нет. Отец послал нас сам. Мы несколько недель находились в дороге, искали тебя, Ойгеля и этого парня. Царство Холода велико.
— Несколько недель? — вырвалось у Лифа. — Но как это возможно? Мы же только… — Он смущенно замолчал, когда увидел насмешливые искорки в глазах Геймдала. Насмешка аза была добродушной, но Лиф все равно обиделся. — О да, я понимаю, — пробормотал он. — Вы, азы, можете предсказывать будущее.