[109]. В пору промышленного расцвета XIX века Джон Стюарт Милль, отнюдь не враг механического прогресса, в своем сочинении «Начала экономики» еще мог усомниться, облегчил ли весь доступный тогда арсенал машин хотя бы один трудовой день хотя бы одному-единственному человеку. И все же, многие из достижений были действительно полезными; некоторым из них предстояло заслуженно стать частью стойкого наследия человечества.
Если блага, которые сулили механические изобретения и капиталистический строй, было, естественно, легче предвидеть, чем пороки, то одно зло — куда более огромное, чем все прочие, вместе взятые, — ввиду отсутствия каких-либо исторических сведений в ту пору, было невозможно предугадать заранее или предотвратить. Я имею в виду воскрешение мегамашины. Коалиция всех установлений и сил, обзор которых мы только что завершили, расчистила место для создания мегамашины в столь колоссальном масштабе, о каком не могли бы и помыслить даже Хеопс или Хефрен, Нарамсин, Ашшурбанипал[110] или Александр Македонский. Накопленное множество механических приспособлений наконец позволило невероятно увеличить размах мегамашины, последовательно заменяя непокорные или неуверенные человеческие компоненты специализированными точными механизмами из металла, стекла или пластика, задуманных так, как не задуман ни один человеческий организм, для выполнения своих особых функций с неколебимой верностью и точностью.
Наконец-то сделалась возможной такая мегамашина, которой после сборки требовался лишь минимальный объем человеческого участия и согласования. Начиная с XVI века, тайну мегамашины стали понемногу открывать заново. После ряда эмпирических поисков наугад и импровизаций (причем в них едва ли проглядывалась конечная цель, к которой движется общество), этот громадный механический Левиафан наконец был выужен из глубин истории. Экспансия мегамашины — ее царство, ее сила, ее слава, — постепенно становилось главной целью или, по меньшей мере, навязчивой идеей западного человека.
Как начали утверждать «передовые» мыслители, машина не только служила идеальной моделью для объяснения, а впоследствии и подчинения, всех органических процессов, и к тому же, само ее создание и непрерывное усовершенствование являлось единственным, что придает смысл человеческому существованию. За век или два идеологическая постройка, на которую опиралась древняя мегамашина, была реконструирована и поставлена на обновленный и более прочный фундамент. Мощь, скорость, движение, стандартизация, массовое производство, количественное измерение, регламентация, точность, единообразие, астрономическая правильность, контроль, прежде всего контроль, — все эти понятия стали ключевыми паролями современного общества, живущего по законам нового западного стиля.
Теперь, чтобы собрать и поляризовать все новые составляющие мегамашины, недоставало лишь одного: рождения Бога-Солнца. И в XVI веке, при участии Кеплера, Тихо Браге и Коперника в роли акушеров, родился новый Бог-Солнце.
ПОДПИСИ К ИЛЛЮСТРАЦИЯМ
В оформлении форзаца, титула и шмуцов частично использованы фотографии из вклейки оригинала, подписи к которым по главам приводятся ниже.
0. Форзац, контртитул, титул — Представления жизни
Палеолитическое искусство охватывает период, длившийся почти двадцать тысяч лет: это вчетверо дольше того промежутка времени, в течение которого существуют исторические цивилизации. Воспринимать его различные проявления как образцы некой единой палеолитической культуры было бы нелепо — тем более еще и потому, что их датировка и даже хронологическая последовательность часто так и остаются неясными. Однако можно выделить две главные темы, присущие этому искусству: не важно, изображает ли оно подвижные или статичные фигуры, процарапаны ли они на костяных орудиях, вырезаны ли в форме маленьких переносных изваяний, или монументальными рисунками нанесены на поверхность грубых стен и естественных сводов пещеры. Первая тема — это мощь и изящество животных, на которых различные первобытные народы охотились или ставили западни, — бизона, шерстистого мамонта, оленя, лошади и каменного козла; а вторая — это чудо и тайна пола, сосредоточенная в женских детородных органах. Животные, на которых велась охота, служили источником пищи, одежды, материала для орудий и украшений, средоточием всеобщего труда и наиболее заметной чертой природного окружения. Они являлись одновременно средством физического выживания и действующей силой психологического могущества благодаря жертвенному пролитию крови; не в последнюю очередь, были они и повседневными спутниками человека, чьи повадки в размножении и кормлении охотник тщательно изучал. Животные занимали в сознании палеолитического охотника такое же важное место, какое занимает в сознании современного человека механическая энергия, воплощенная в ружьях, автомобилях, самолетах, ракетах и автоматических машинах. Мы можем лишь гадать — почти не надеясь попасть в точку, — о том, чту все эти образы значили для последующих поколений палеолитических народов. Однако открытие зрелой наскальной живописи в пещерах Альтамиры ознаменовало новую эру в изучении ориньякского и мадленского человека, — доказав, что у него имелся не просто досуг для занятия искусством, но и амбиции, страсти и устремления, соизмеримые с нашими собственными.
1: В начале
Начиная с эпохи существования пекинского человека (около пятисот тысяч лет назад), пещеры служили и чревом, и могилой человеческой культуры. По всему миру пещеры и гроты становились священными местами, где совершились торжественные церемонии и чтилась память умерших. Храм Шивы в Элефанте (ок. VIII в. н. э.) один из многих образцов храмов и статуй, вырубленных прямо в горе в Индии, — повторяет древний порядок размещения символов.
2: Мир сновидений
Человек долгое время продолжал сознавать двойственную природу сновидений — звериную и божественную одновременно. Для подтверждения этого нельзя найти лучшего примера, чем Изенгеймский алтарь работы Маттиаса Грюневальда; на одной створке изображен распростертый Святой Антоний, осаждаемый дьявольского обличья видениями, которые символизируют похоти, желания, страхи, ненависть, явившиеся отчасти из дочеловеческого прошлого человека; а на другой створке Христос в сияющем солнечном нимбе воплощает появление человеческого и божественного начала, символически высвобожденного из каменной гробницы, из плена схвативших его жестоких, но погруженных в летаргический сон врагов. Створки Изенгеймского алтаря, Кольмар, кисти Маттиаса Грюневальда.
3: Предки, боги, маски
Среди демонов, духов, незримых сил и богов, окружавших древнего человека, почти повсеместно чувствуется постоянное присутствие Предков — или в виде призраков, или резных идолов (верхнее фото). Следуя советам предков, придерживаясь их обычаев, послушно идя по их стопам, племя могло быть уверено, что останется в безопасности. Строгое подчинение традиции являлось абсолютной необходимостью, так как даже малейшее отступление могло порвать цепь культурной преемственности.
Однако общественные установления «примитивных» народов зачастую оказывались не менее угнетающими и оглупляющими, чем сегодняшние технические церемониалы и научный эксгибиционизм. Маска, возможно, появилась как приспособление, позволявшее быстро изменить внешность или поменяться ролями. Могущественное абстрактное изображение сверхъестественного существа предвосхищает некоторые из фантазий К. С. Льюиса или Олафа Стэплдона: замечательное изображение — правдоподобное вплоть до рудиментарных ножек — Большого Мозга! Подобные формы, часто называемые «примитивными», в действительности знаменуют заключительные стадии чрезвычайно сложной по своему устройству племенной культуры. На снимке группа соплеменников под зонтикообразной маской, изображающей священное существо, которую вместе надевают посвящаемые в таинства новички. Ангорам, Новая Гвинея.
4: Знаки и символы
Символическое изображение кисти руки появилось на стенах пещер во всем мире раньше, чем лицо, причем иногда было видно, что один или несколько суставов пальцев отрублены в знак священной жертвы. Представлены в пещерном искусстве и более отвлеченные знаки, получившие сомнительное название «крышеобразных», — и по-разному толковавшихся как изображения хижин, ловушек, загонов для животных. Однако сомкнутые ряды точек и «чертежи», похожие на какие-то математические обозначения, были истолкованы как сексуальные символы. Сколь бы зыбким ни было такое объяснение, эти знаки, несомненно, не только указывают на наличие абстрактного мышления, но и являются ранними следами длительных подсчетов. Отвлеченные знаки, иногда называемые «крышеобразными». Пещера Кастильо (Испания, Сантандер).
5: Прельщения пола
Некоторые из древнейших произведений палеолитического искусства намного совершеннее — и в техническом, и в эстетическом отношении, — чем подобные же изображения, выполненные десятками тысяч лет позднее представителями азильской, халафийской и кикладской культур. Подчеркнутое внимание к половым органам и вторичным половым признакам вроде ягодиц, выказанное, например, в так называемых «вечерах» из Виллендорфа или Леспюг, порой служило поводом для голословного сближения этих произведений со схожими внешне предметами культа позднейших религий «Богини Матери». Более благоразумно было бы истолковывать такие фигуры, наряду с обособленными изображениями вульв и фаллосов, которые нередко находили неподалеку, — как проявления положительного осознанного интереса к полу — и, возможно, к сексуальным ритуалам. Однако женщина из пещеры Лоссель (Художественный музей Бордо), вырезанная в каменной глыбе, держит в руке бизоний рог, а рог сам по себе с давних пор служит в Италии сексуальным символом, например, в насмешливом прозвище обманутого мужа — «рогоносец». Сочетание рога в форме полумесяца и очертаний женского тела вновь появляется в облике египетской лунной богини Хатхор; возможно, это указывает на ранний интерес к астрономии. А это, в свою очередь, делает более правдоподобным мнение Маршака (Маrshack, А. On Early Calendars. In Science: November 7, 1964), который увидел в пометках на множестве палеолитических костей и проколотых цилиндрах лунный календарь (см. Библиографию). Такого рода знаки говорят о способности к терпеливым и упорядоченным наблюдениям, сопоставимой с эстетическими достижениями в палеолитическом искусстве.