«Господа, вопрос выеденного яйца не стоит. Вы не согласны с нашими выводами – ваше право. Как только на следующий год растает снег и отцветут подснежники, выходим совместной бригадой и начинаем там копать вдоль, поперек и по диагонали. Не пощадим себя ради торжества научной истины!»
Вместо этого, РВИО испугано пропищало: «Мы же не копали те ямы, в которых узники Соловков лежат, мы рядом с ними копали!»
И никто на следующий год из РВИО в Сандармох уже не сунулся. Все-таки, крыша у «правозащитников» авторитетнее в нашем государстве, чем у «патриотов». Отпетушили «патриотов» половые извращенцы.
Кое-кто хотел, чтобы я всё это научно опроверг. А в этом сплошном свинстве хоть какие-то признаки научности присутствуют, чтобы их научно опровергать?
Повторюсь, нет необходимости рассматривать все эти места «позитивного знания». Они одинаковы. Откопаны несколько останков с огнестрельными ранениями, несколько умножили на такое число, которое дает необходимую цифру, установленную по «архивам», и никто больше не прилагает никаких усилий, чтобы установить и реальное число похороненных в таких местах, и реальное происхождение останков. Тупо – здесь жертвы Большого террора. Много тысяч. И всё. Закончим эту историю в столице нашей Родины. То, что в ней происходило и происходит, меня когда-то очень сильно удивляло. Удивляло, но не очень долго. Еще в мою бытность таможенным опером, приходилось встречать и работать с московскими комиссиями, которые проверяли нашу, на Дальнем Востоке, оперативно-служебную деятельность. Приезжают кадры из Центра, смотрят наши оперативные материалы… впрочем, еще до того, как они их успевают глянуть, начинаются «Сказания о земле Сибирской» (в моем случае – о Дальневосточной, что не критично, потому что насчет Сибири песни этих проверяющих были идентичными): у вас здесь власти нет, кругом бандитизм и беспредел, и вы сами беспредельщики.
На второй московской проверке у меня удивление закончилось. Приехали потрошить мою оперативно-розыскную деятельность, я тогда был заместителем начальника Гродековской таможни по правоохранительной работе, полковники-подполковники. Крутые ребята. Началось, как и в первый раз, с того, что «у вас здесь вообще беспредельный бандитизм и беззаконие, а вы с этим никак не боретесь».
- Не боремся? Да не вопрос! А пойдемте, посидим за рюмкой чая и вы нам расскажете, как с этим негативным явлением бороться? Или слабо посидеть и рассказать?
-Кому слабо?! Нам? А пошли!
Работа комиссии заканчивается справкой. В обязательном порядке. Комиссия должна после проверки составить справку, в которой должны быть указаны все недостатки и нарушения в работе проверяемого подразделения. Нет справки – значит, не было и проверки.
Последний день работы комиссии. Справку еще никто даже не начинал писать. Если точно помню, они у меня четыре дня работали. Уже на второй день я их утром в 8-00 поднимаю в гостинице, полумертвых (не полуживых, а полумертвых), гружу в два моих служебных автомобиля и отвожу в здание таможни. Там их разводят по кабинетам правоохранительного блока таможни. Они немного приходят в себя с помощью чая и народных антипохмельных напитков, до обеда пытаются разобрать буквы в тех материалах, которые им приносят на проверку, потом едем обедать… В таможне они появляются на следующее утро. С каждым утром их состояние все ближе и ближе к конкретно мертвому.
Ночь перед их отлетом мы провели в нашей таможенной бане. Самолет из Владивостока в Москву был рано утром, до Владивостока от Гродеково 220 км, их еще проехать нужно. Почти бездыханные тела, кое как облаченные в одежды, погрузили в машины и повезли в аэропорт. Я не поехал с ними. Я реально… устал за 4 дня. Мои опера отвезли тела в аэропорт, погрузили их в самолет. Я отоспался до 8 часов в бане и пошел на работу.
Комиссия была комплексной, проверяла всю правоохранительную деятельность Дальневосточного таможенного управления, у меня была одна из их бригад. Все таможни получили справки, в которых были перечислены недостатки и нарушения. Точнее, эти комиссии справки уже оставили в таможнях в последний день своей работы. В Гродековской таможне такой справки никто не оставил. Ее у нас комиссия вообще не писала, времени не хватило на справку. То согласились поехать посмотреть на знаменитое озеро Ханка, то охотились на фазанов, очень понравилась кухня в местном китайском ресторане… Баня, опять же…
После работы комиссии положено устранять недостатки и нарушения, которые эта комиссия выявила. Изложенные в справке. Вышестоящее руководство требует справку, чтобы проконтролировать, как ты устраняешь собственные недостатки и нарушения. С меня мое Дальневосточное руководство тоже начало требовать эту справку. Я ее начал искать. Справку. Поймите, что если ты в течение суток спишь только 2-3 часа, а остальное время весело выпиваешь виски и коньяк из «дьюти-фри» под караоке или бегая с двустволкой по полям, то с памятью твоей случаются провалы. И ты начинаешь думать, что как раз во время провалов члены комиссии сидели в кабинетах и писали справку о недостатках в твоей работе. Оказалось, что провалы быть могли, но справку никто не писал. Ни в одном правоохранительном подразделении таможни справки не было.
С меня с каждым днем руководство ДВТУ все настойчивей и настойчивей требовало эту злосчастную справку. Им же нужно было поставить на контроль устранение недостатков! В конце концов, я ответил, что справки у меня нет. И получил распоряжение затребовать эту справку из Москвы. Нашел телефон председателя комиссии, которая меня проверяла, позвонил:
- Саныч, привет! Как жизнь? Нормально? Слушай, вышли мне справку.
-Какую?
-По результатам проверки.
-На хера она тебе?
-Требуют.
-Зачем?
-Чтобы проконтролировать, как я устраняю недостатки.
-Ответь – справки нет, нет и недостатков. Когда в Москве будешь?
-Да откуда я знаю?! В отпуск может.
-В Москве найди меня обязательно. Не найдешь – ты гондон! Звони, если что…
За то, что московская комиссия не написала справку о недостатках в работе вверенных мне подразделений правоохранительного блока таможни мне влепили строгий выговор. Председателю и членам той комиссии никто ничего не влепил.
Уже через почти десять лет, когда я оказался в ЦФО, в Центральной оперативной таможне, в должности заместителя ее начальника по оперативной работе, я окончательно понял, что, чем дальше от Центра, тем больше … порядка. Это только комиссия из Центра могла приехать, обозвать наш край бандитским и пробухать всё время проверки, забыв написать справку. С окраин есть кому спрашивать. А с Центра – некому.
В 2010 году я перевелся в ЦФО, в Тверскую таможню, буквально через месяц, после того, как я задержал партию контрабандного холодильного оборудования, ко мне в кабинет вломился генерал милиции с криком: «Не отпустишь – тебя закопают!», - я понял, что, переехав в ЦФО, я как будто вернулся на машине времени в прошлое, в 90-е годы, когда на ДВ происходили такие же вещи с генералами. Это Москва только орет в направлении окраин, что там нет никакого порядка и никакой власти. Окраины Москву опасаются, поэтому там хоть какая-то власть и какой-то порядок присутствуют. В самой Москве и прилегающих к ней регионах…
Я не просто так отвлекся. Это необходимо, чтобы разобраться с историей Бутовского полигона.
Так вот, если в провинции, несмотря на всё, о чем я написал выше, хоть как-то изображали работу во исполнение приказа Крючкова о поиске мест массовых захоронений, все-таки, «Москва за нами», если бы получился скандал, то центральное руководство могло и взбучку устроить, то в самой Москве вообще не напрягались. Еще я подозреваю, что в Центральном аппарате КГБ служивые имели склонность цинично шутить. Я много сотрудников КГБ знал. Циничная шутка у них всех была, можно так выразиться, маркером. Служба тому способствовала. Ее особенности. Как говаривал один мой знакомый, бывший полковник КГБ, в целях борьбы с американским империализмом и китайским экспансионизмом, он завербовал 50 доярок. Человек возглавлял антитеррористическое управление в одном из регионов.
Поэтому столичные гэбисты указали как на возможное место захоронения жертв 37-го года … территорию лагеря для немецких военнопленных. Да-да, это именно Бутовский полигон. Причем, информация о расположении этого лагеря никогда не скрывалась, она даже есть в Википедии на странице о Бутовском полигоне. Т.е., когда в наши дни на нем проводятся православными попами службы… Над местом захоронения протестантов!
Разумеется, советский лагерь для военнопленных это далеко не немецкий, только тот, кто думает, что Советское правительство прощало всех немецких военнослужащих, совершивших преступления над советскими людьми потому, что эти преступники сдались в плен и сдавшимся полагалась одна лишь пшенная каша по нормам снабжения, а не заслуженное возмездие – глубоко ошибается насчет Советского правительства и его отношения к гражданам СССР.
Война действие УК не отменяла. Если гражданин иностранного государства, каковыми являлись военнослужащие вермахта, СС и войск союзников, совершили на территории СССР преступления, предусмотренные УК, то они и наказания несли за эти преступления по УК. Вплоть до ВМН. Если ты воевал с оружием и убивал солдат противника, то – это одно дело, у тебя статус военнопленного. А если издевался над мирными жителями и пленными – здесь уже УК. И всю войну, и после войны таких преступников органы советского правопорядка в лагерях немецких военнопленных выявляли, судили и, если они этого заслуживали – расстреливали. Даже вешали некоторых особо «отличившихся». И не заморачивались с похоронами и гробами. Закапывали, как собак. Особенно во время войны. Так что, не могло не быть на месте лагеря военнопленных немцев в Бутово захоронения расстрелянных немцев.
Еще там находился дом отдыха НКВД, стрелковый полигон НКВД, даже во время ОГПУ там была сельскохозяйственная колония, после войны туда в Дом отдыха НКВД даже Л.П.Берия заглядывал отдохнуть… Территория была достаточно обследованная, чтобы в НКВД-МГБ-КГБ знали, что там зарыто под землей…