– Ой, это когда было! – покривилась Леля и спохватилась: – Можно, я сначала отвезу Олесю, ей же к похоронам надо готовиться, а к вам приеду, например, завтра утром и все расскажу? Рассказ-то не из коротких.
– Ну, если вам нетрудно…
– Нетрудно, – Леля поднялась. – Заодно вспомню подробности. Понимаете, одна история потянула за собой цепь событий, растянув их на много лет.
– Добро, – дал согласие Крайний, он никогда не торопился. – Я буду ждать вас завтра.
Она взялась за ручку двери, но не открыла ее, что-то задержало Лелю. Вероятно, когда от тебя зависит судьба человека даже в малой степени – в данном случае Глеба, – боишься ненароком навредить ему, если, конечно, у тебя осталась хоть капля совести. Леля вернулась к столу, очевидно, не хотела, чтоб ее услышала Олеся и, в общем-то, защитила Глеба:
– Убийцу ищите в деловой сфере среди партнеров Рудольфа, он нечестным и коварным был. Кстати, вчера Олесю доставал один мужчина, он разыскал ее в чужом доме и жаловался на мужа. Его привело к жене недруга отчаяние, он не соображал, что творил.
– Фамилия этого человека вам известна?
– Нет. Но я выясню.
– Премного буду вам благодарен. До завтра.
Вскоре и он запер кабинет и поехал посмотреть, что взяли с собой Хоруженко Рудольф и его любовница, пардон, помощница. Опись шла полным ходом, за вчерашний день ее не успели составить, ведь каждую вещь необходимо было подробно описать, а вместительный багажник джипа оказался забит до отказа.
Судя по количеству и предназначению разнообразных мелочей, любовники собирались не дела улаживать, а расслабиться за городом. Полный набор средств гигиены, одежда на все случаи жизни, воз продуктов с длительным сроком хранения, складной стол и стулья, корзина для пикника с набором кухонной утвари, удочки… не хватало только палатки. Такое ощущение, что они намеревались провести в глухомани, где нет магазинов, пару месяцев.
Теперь надо в первую очередь опросить коллег, разыскать мужа Ии, у него наверняка был мотив, и найти бизнесменов, которых Рудольф кинул. Но улики… Улики перевесят все мотивы, они против Нефедова.
4
Санька ломала голову, как помочь Глебу, который должен выйти из тюрьмы до выписки Жанны, иначе ребенок не удержится в животе, о последствиях этого страшно думать. Санька сказала ей, что Глеб уехал тестировать автомобили аж в Сибирь! Почему в Сибирь? А потому что это далеко. Туда поездом ехать дня четыре, потом обратно. И будто бы в Сибири новый завод выпустил первую партию автомобилей, а Михайлов решил заменить старье на новые машины, цена оптовая, потому безумно выгодная. О, как Санька врала! Мол, за Глебом приехали утром, впопыхах сотовый телефон он забыл дома, а кто из нас номера мобильников помнит наизусть? Вот и Глеб не помнит, поэтому не звонит. Короче, ее вранье прошло.
Санька в роли таксистки простаивала второй час, время подползало к двенадцати ночи, как вдруг диспетчер сказала:
– Двадцать четвертый на выезд. Ресторан «Ковчег», срочно.
– Двадцать четвертый принял, – ответила Санька хриплым голосом, как учил Рыбалкин.
– Глеб, это ты? – засомневалась диспетчер.
– Кто ж еще! – прохрипела Санька. – Я голос сорвал.
– Бог мой, ты у нас певец? – съязвила она.
Однако заказ поступил, диспетчер дала задание свободному водителю, оставив Глеба в покое. И тут пронесло.
Санька подъехала к «Ковчегу», где под зонтиком (моросил противный дождик) жалось несколько человек, на такси они отреагировали бурно, как голодные обезьяны, увидевшие один на всех банан. Поначалу Санька испугалась подвыпившей компании, превышавшей число пассажиров, которых можно взять, но, к счастью, в салон заталкивали пару.
– Нет, нет, к водителю его! – настаивала женщина, а ее спутник, пьяный вдрызг, рвался на заднее сиденье. – Я сказала – к водителю! Чтоб не дышал на меня, иначе я получу алкогольное отравление. Все, друзья мои, спасибо и пока.
Мужчина плюхнулся рядом с Санькой, ей пришлось потянуться, чтоб закрыть дверцу с его стороны, тем временем спутница хлопнула дверью сзади и выругалась:
– Ну и свинья же ты, милый! Так нажраться…
– Куда едем? – спросила Санька, трогаясь с места.
– На Пархоменко, двадцать! – рявкнула женщина, между прочим, внешне даже очень и очень. Только злющая язва.
Санька поднесла микрофон ко рту и прохрипела диспетчеру:
– Фиксируй двадцать четвертого.
– Ты совсем охренел? – рявкнула та в ответ.
Санька ничего не поняла. Почему диспетчер наехала? Может, у них с Глебом свой словесный код, и она не в состоянии его расшифровать? Делать нечего, повезла клиентов под беспрестанный зудеж пассажирки, адресованный мужчине, который закрыл глаза и не реагировал на обидные слова.
– С тобой нельзя появляться в приличных компаниях! Ты через пять минут превращаешься в скотину. Как будто спиртного не видел лет десять и наконец дорвался! Ты алкаш. Тебе пора лечиться. Слышишь? Нет? Испортил мне отдых, теперь портишь жизнь, я же с тобой прозябаю, а не живу. И главное, ты нарочно напиваешься, назло мне, думаешь, я не вижу?..
Судя по сверкающим камням в ушах и на пальцах, жизнь у нее «испорчена» донельзя, просто каторга и рудники. Санька доставила парочку по адресу, притормаживая, сделала запрос:
– Двадцать четвертому расчет.
– Ты больной? – рявкнула диспетчер и больше ни слова.
Вот что делать в подобной ситуации? Какие деньги брать, сколько? И что это за диспетчер? Такое впечатление, будто она не знает, что за проезд берут деньги, но ведь их насчитывает диспетчер. Что же происходит?
Тем временем пассажирка вышла из машины и танцующей походкой направилась к подъезду, оставив пьяного мужа в салоне и не расплатившись!
– Эй, женщина, постойте! – ринулась за ней Санька. Обогнав, встала у нее на дороге, напомнив: – Вы забыли мужа.
– Дарю его тебе, – огрызнулась та.
Удивительно невежливая. Санька не виновата, что у них «любовь прошла, завяли помидоры», решали б свои проблемы дома. Дамочка хотела обогнуть таксистку, а та и не думала давать ей дорогу:
– За подарок спасибо, но вы же не оставите его в машине?
– Почему это? Оставлю. Вези его куда хочешь и отойди.
– Хорошо, беру вашего мужа. Раз он вам не нужен, мне пригодится. Но вас я доставила, платите за извоз…
– Ты что, издеваешься? Завтра вылетишь с работы, обещаю.
Санька растерянно хлопала глазами вслед фифе под зонтом, пока та не скрылась вместе со своей разбушевавшейся злостью в подъезде. Да-а-а, славненький первый рабочий денек, то есть ночка. Говорят, как начнешь, так и покатится… Ой, нет-нет, Саньке нужна удача, она привыкнет к неадекватным клиентам. А к неадекватным диспетчерам?
Ежась, девушка побежала к машине – дождь усилился, а он уже не летний и, попадая за шиворот, приносит массу неприятных ощущений, по спине словно ползает ледяная гусеница. Плюхнувшись на сиденье, Санька покосилась на безмятежно спящего мужчину, скрестившего на груди руки.
Лет сорок. Сухощавый – жена, наверное, не кормит. А ей примерно тридцать, скорей всего, женат он не первый раз. Не урод, волосы вон какие густые, непокорные, темные, в районе лба серебристое пятно. Оно смотрелось нелепо, будто мазнули белой краской. Нос тонкий и горбатый – на коршуна похож… или на орла? Собственно, Санька не знала, чем одна птица отличается от другой, но «орел» звучит гордо. Над переносицей у мужчины грозная складка, наверняка он часто сердится и сводит брови, а у губ глубокие складки, какие бывают у людей властных и упрямых. Санька с такими сталкивалась, от них всегда море проблем, да и жене наверняка с ним нелегко, но ее это не оправдывает.
– Да-а, не повезло тебе, – сказала она вслух, выставив в окно под дождь ладонь, на которой заплясали холодные капли. – Где ты откопал эту выдру? Вообще-то, жалеть тебя нечего, потому что каждый достоин своего партнера. Признавайся, ты же не первый раз напился? Вот и взбесилась твоя выдра, меня обхамила, не заплатила… Но я тебя, так и быть, не выброшу, на улице мокро, еще простудишься. А вдруг ты человек хороший? Может, мне тебя Бог послал для проверки и за мою доброту он все уладит?
– Двадцать четвертому на Монтажную, восемь.
– Двадцать четвертый Монтажную принял, – прохрипела Санька чужим голосом и отправилась в путь.
Она правильно поступила, не выбросив пьяницу в дорогом костюме, за что дырявые небеса послали ей работу на целых два часа – только успевала развозить народ. Что показательно, диспетчер исправно говорила сумму, какую она накатала, сбоя больше не было.
Спящего Санька представляла клиентам мужем, который сопровождает ее на дежурстве, мол, он немножко устал и спит. Ничего, верили и не приставали. Только не стоило брать двух парней, на афишах которых было нарисовано: выродки. Они всю дорогу отвешивали ей полушепотом сальные комплименты, а когда она остановилась, один протянул руку и погладил Саньку по груди со стоном пошлого сладострастия…
У Саньки на сей случай была приготовлена гантель, проломить голову ею – много силы не надо, лишь сноровка, а глаз подбить – так вообще запросто. Не успела она ею воспользоваться, как хам вдруг громко застонал от боли, нецензурно выругавшись:
– …руку сломаешь!
А это пьяный и спавший чужой муж выкрутил его ладонь, причем одной своей рукой непонятно как. Второй пассажир сзади рассвирепел:
– Ну, ты! Щас обоих укатаем…
Сосед Саньки отшвырнул первого хама, тот упал на спинку сиденья и застонал, растирая руку, но направленный в них пистолет увидели оба.
– Быстро расплатились за извоз и катитесь вон из арбы, – сказал чужой муж абсолютно трезвым голосом. – Иначе ваши мозги испачкают асфальт.
– Ха, пугач небось, – хохотнул второй.
– Пугач? Так я щас проверю. С кого начать? С тебя?
– Не спорьте с ним, эта штука настоящая, а у него справка, – панически поведала Санька двум «крутым» парням. – Справка из дурдома! То есть из психдиспансера…
– Тихо, тихо, мужик, – присмирел второй, ведь недаром говорят, что раз в год и палка стреляет. Он сунул ей деньги с милой сердцу каждого извозчика фразой: – Сдачи не надо.