Наверное, свинство – это основа человеческой природы.
Нет, все-таки не человеческой, а начальничьей. Погонщицкой.
Зато после новостей, после того, как сытые, лоснящиеся косметикой барышни вдоволь нарассуждались о беженцах, бомбардировках и повышении цен, должен был начаться старый фильм. Клавдия обожала старые фильмы. Даже самые убогие. Даже очень глупые. Все равно они были жизнерадостными, веселыми и заканчивались непременно хорошо, а больше Клавдии с ее неразвитым художественным вкусом было ничего и не надо.
Она выбралась из-под своего пледа и налила себе большущую кружку кофе с молоком. В комнате сразу хорошо и уютно запахло, и кажется, даже потеплело.
Пора звонить Андрею или еще не пора? А может, он про нее давно забыл? Или очень устал, а она будет к нему приставать? А если его Дима не заметил никакой слежки и он будет смеяться над ней?
Зазвонил телефон, и Клавдия подпрыгнула на диване, плеснув горячим кофе себе на рубаху.
– Вот дура! – в сердцах обозвала она настырную Таньку и схватила трубку.
– Танька! – заорала она. – Я ему еще не звонила! Я же тебе сказала, что сама позвоню, как только поговорю! Что ты ко мне пристаешь?! Он еще, может, и разговаривать со мной не станет, откуда я знаю?!
– Станет, – сказал Ларионов. – Не ори.
Нет. Не может быть. Он не должен ей звонить, он не знает ее телефона. И вообще…
– Я только что приехал, – продолжал он в трубке как ни в чем не бывало. – Ты уже звонила, да?
– Звонила, – созналась Клавдия. – Я думала, это Танька. Мы с ней договорились, что я ей сразу же перезвоню, как только с тобой пообщаюсь.
– Я знаю, – сказал он. – Я только что с ней разговаривал. Она дала мне твой телефон.
– А-а, – протянула Клавдия, совершенно не зная, что нужно говорить дальше.
– Бэ-э, – сказал он необидно. – Ну что? Может, сознаешься сразу? Чистосердечное признание и добровольная помощь следствию облегчают вину.
– Ты о чем, Андрюш? – перепугалась Клавдия. – А?
– Может, все-таки у тебя есть бабушка – аргентинская принцесса? Или дедушка – алмазный король?
Сердце у Клавдии по-совиному ухнуло и провалилось в живот.
Вот оно. Все-таки он ей поверил. Значит, все правда и ей ничего не мерещится. Слежка есть.
Но она и без него знала, что за ней следят. Почему же сейчас это так ее перепугало? Просто ужасно перепугало. Так, что пришлось даже кружку с кофе поставить на шаткий столик, последний оплот красивой жизни в ее квартирке.
– Твой Дима видел их, да? – спросила она немного дрожащим голосом. – Видел?
– Его, – поправил Андрей. – Мой Дима видел его. Завтра с утра он подъедет к твоему дому, проводит тебя на работу и посмотрит на второго. Но весь день он водить тебя не сможет, так что ты вечером… того… будь поаккуратней.
Она даже не поняла, о чем он говорит. Поаккуратней? Зачем?
Самое главное, что он позвонил ей, позвонил сам, даже нашел ее телефон у Таньки.
Потом она заставит себя успокоиться. Скажет себе, что для него это не имеет никакого значения, просто она на время стала его работой. То есть тем, чему он всю жизнь уделял процентов девяносто пять своего времени и внимания. Конечно, он не стал бы ей звонить, если бы она неожиданно не стала его работой.
Но ведь сейчас, в эту самую секунду, она разговаривает с ним. Он ей позвонил.
– Клава, ты что, не слушаешь меня? – спросил он недовольно.
Не могла же она сказать ему, что она чуть не плачет от восторга только потому, что его низкий голос щекочет ей ухо.
Дура.
– Слушаю, – спохватилась она и покраснела. Хорошо, что он ее не видит.
Он вздохнул в трубке, длинно и шумно, как замученная работой лошадь.
– Я не могу сейчас к тебе приехать, – сказал он, и Клавдия чуть не упала с дивана. – Я приехал бы, но пока мы не выяснили подробностей – не могу. Я уверен, что они тебя пасут, и меня, следовательно, тоже засекут. Так что давай пока говорить по телефону, а завтра я что-нибудь придумаю.
Нужно было представить дело так, как будто за ней следят по ошибке. Скоро все выяснится, не нужно бояться.
Но майор Ларионов был уверен, что никакая это не ошибка.
Каким-то тайным, непостижимым образом они связаны между собой, Сергей Мерцалов и Клавдия Ковалева. Нужно очень быстро и не пугая ее выяснить, каким именно. От этого зависит очень многое. Скорее всего – ее жизнь.
– Расскажи мне все сначала, – заторопился он, не разрешая мыслям сворачивать в глухую и опасную тьму. – Когда и как ты их засекла, где и сколько раз ты их видела, двое их или больше, в общем, все. Подробненько, не торопясь, времени на разговоры у нас с тобой уйма.
Клавдия послушно начала рассказывать, как он велел, и он слушал, и ухом Клавдия чувствовала его напряженное внимание, перетекавшее по проводам и трубке прямо к ней.
Он никогда ее так не слушал.
– Хорошо, – дослушав, сказал он. – Теперь давай про сумку. Точно так же подробно. Как шла, как упала, как соседка тебе в дверь позвонила….
– Подожди, – перебила Клавдия глупым голосом. – Откуда ты знаешь, что я упала?
– Димка сказал, – ответил он быстро. – Димка сказал, что ты как-то странно держала руку, как будто она была сломана и до конца не зажила. Я понял, что ты на нее упала. Разве нет?
– Да! – радостно сообщила Клавдия. – Я на нее упала в подъезде, а сначала меня за нее дернули…
– За руку? – спросил он недоверчиво.
– За сумку! – все так же радостно сообщила Клавдия. – Она была у меня привязана к руке!
– Зачем?! – поразился он.
– Чтобы не украли! – гордо сказала она, и он захохотал как полоумный.
– Помогло? – спросил он, похохотав немного, подумал и опять захохотал. – Тебе надо было ее наручниками пристегнуть, тогда бы точно вместе с рукой оторвали.
– Тебе смешно, – сказала она с недоумением, – а мне жалко, если всякий подонок будет мою сумку хватать. Хорошо, там тридцать рублей было, а не вся зарплата.
– Мартышка, – сказал он. – Точно мартышка. Давай излагай все сначала.
И она рассказала ему про сумку.
– Н-да… – протянул он задумчиво. – Не густо. Клава, а ты не знала такого врача – Сергея Мерцалова?
– Слышала где-то. По-моему, по телевизору. А что?
– Ничего, – сказал Ларионов. – А в аптеку вашу он не заходил? К заведующей или просто так, купить чего-нибудь?
– Не знаю, – сказала Клавдия удивленно, – не знаю, Андрей. Фамилия вроде знакомая, а так… Если бы ты мне его показал, я бы вспомнила, у меня вообще-то хорошая память на лица…
– Это я уже понял, – перебил Андрей.
– А что? – спросила Клавдия. – При чем здесь Сергей Мерцалов?
“При том, что вчера ночью его убили. А перед этим за ним кто-то следил. И меня даже заранее предупредили, а я послал их в… сыскное агентство”.
– Ни при чем, – буркнул Андрей. – Просто спрашиваю, может, ты его знала?
– Ты знаешь, – ни с того ни с сего сообщила ему Клавдия, – я что-то так перепугалась, когда мне эту сумку вернули, что хотела к Таньке ночевать бежать. Или… к тебе. – Тут она поняла, какую ужасную, непристойную глупость сказала, и чуть не заскулила от неловкости и стыда. – Ты не подумай ничего такого, Андрей, – понесла она в панике, – я вовсе не про это хотела….
– Я уже подумал, – сказал он, ничуть не смущенный. – Не пугайся ты так, Христа ради. Я вовсе не планирую немедленно воспользоваться твоей неопытностью и наивностью и скомпрометировать тебя в глазах света.
– Какого света? – пробормотала красная, как первомайский флаг, Клавдия.
– Высшего, – пояснил он. – Вот что, Клава. Значит, жить мы будем так. Завтра днем я позвоню тебе на работу. Во сколько ты будешь?
– Ой, я завтра с утра в налоговой, – голосом девицы-ломаки, которой назначили первое в жизни свидание, сказала Клавдия. – Это довольно долгая песня. Я приеду к часу, наверное.
– Хорошо, – сказал он терпеливо. – После часа я тебе позвоню. Дима к тому времени уже, наверное, будет заниматься другими делами. Ты мне доложишь обстановку. Вечером поедешь домой и выходить никуда не будешь.
– Я и так никуда не выхожу по вечерам.
То-то они такие расслабленные, ребятки, которые ее водят, подумал Андрей. Водить ее – раз плюнуть. Работа – дом. Дом – работа…
– Ну и отлично. Значит, вечером ты мне позвонишь. Или я тебе сам позвоню. – Он помолчал и добавил очень серьезно: – Я прошу тебя, будь внимательна, Клава. Очень внимательна. Судя по всему, ты это умеешь. Если хоть что-нибудь по дороге домой покажется тебе не то чтобы даже подозрительным, а просто не таким, как обычно, сейчас же езжай к Тане. Или ко мне. И не раздумывай ни о чем. Понимаешь?
– П-понимаю, – запнувшись, сказала ничего не понимающая Клавдия. Как всякая не в меру влюбленная особь женского пола, в его словах она услышала только приглашение.
“Если что, приезжай ко мне…”
– На выходные я отвезу тебя в Отрадное, – сказал он таким тоном, как будто это было самое обычное дело. – Караулить тебя в Москве я вряд ли смогу, у меня дел… по горло. Так что побудешь с моими.. Все поняла?
– Вроде да, – сказала она неуверенно. – А почему такие сложности? Это что, очень серьезно, да?
– Не думаю, – соврал он легко. Врал он всегда виртуозно. – Просто не хочу никаких неожиданностей. А то еще будет у тебя этот самый….
– Который? – спросила Клавдия.
– Нервный стресс! – сказал он. – Давай звони Таньке. Она там небось с телефона не слезает. Пока. До завтра.
– Пока, – сказала Клавдия и, улыбаясь глупой улыбкой щенка, которого хозяин рассеянно и нежно потрепал по голове, положила трубку.
Ну вот, все почти готово.
Завтра у него будет недостающая информация, и послезавтра он точно установит срок, в который избавится от женщины. Она была глупа и неосмотрительна, как все женщины, поэтому вряд ли он получит такое оглушительное удовольствие, какое он получил, когда убил мужчину.
При воспоминании о том, как молодой, полный сил мужик хрипел и дергался в его руках, пытаясь освободиться и с каждой секундой теряя силы, его охватило такое возбуждение, что он даже поднялся из-за своего громадного, старинного, как и большинство вещей в его доме, письменного стола и стал ходить по комнате.