Я поняла, что он был там со мной, что мой отец ложился со мной на эту кровать, что я смотрела на его макушку, на проплешину в его седеющих каштановых волосах, чувствуя, как он облизывает мою грудь. Это было единственное воспоминание, которое я смогла вынести, прежде чем с криком спрыгнула с кровати. Я вся дрожала, из моего горла вырывались стоны… Я легла на деревянный пол в холле, потому что мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок и полечу с лестницы.
Бетси Петерсен описала внезапно вернувшиеся к ней вытесненные воспоминания в автобиографической книге «Танцуя с папой» (Dancing with Daddy). Однажды, когда она была на пробежке, ей «в голову пришла мысль, словно изображение, спроецированное на экран: я боюсь, что мой отец что-то со мной сделал». Чувствуя нетерпение и желание скорее узнать, что произошло на самом деле, Петерсен обсудила свои страхи с психотерапевтом.
– У меня есть что вам рассказать, – сказала я Крис, моему психотерапевту, спустя несколько дней… – Я не знаю, выдумала ли я это, или это было на самом деле.
– Тебе это кажется выдуманной историей, – сказала Крис, – потому что, когда происходит нечто подобное, все ведут себя так, будто ничего не случилось.
– Вы имеете в виду, что это на самом деле могло произойти? – Теперь я была уверена, что действительно хочу выяснить правду.
По ее словам, вероятность того, что это на самом деле случилось, была довольно велика.
В доказательство своей теории психотерапевт указала на симптомы Бетси, которые могли свидетельствовать о том, что она подвергалась насилию. Напряженные отношения с отцом-алкоголиком, повторяющиеся тревожные сны, отстраненность при общении с собственными детьми и различные сексуальные трудности – по словам психотерапевта, все это указывало на то, что она была жертвой насилия. Когда Петерсен спросила, как можно было забыть столь значимый и ужасный опыт, психотерапевт объяснила, что сознание жертв сексуального насилия часто вытесняет воспоминания, чтобы пережить случившееся. Она обнадежила Бетси, добавив, что, если она действительно пережила насилие, память о нем рано или поздно вернется.
Однако Бетси Петерсен не хотела ждать, когда воспоминания всплывут на поверхность сами по себе. Она сразу же стала копать, используя в качестве инструмента свой талант писателя и исследователя. «У меня не осталось воспоминаний о том, что со мной сделал отец, поэтому я пыталась их реконструировать, – объясняет она в своей книге. – Я пустила в ход все свои навыки – журналистские, писательские и академические, стараясь сделать эту реконструкцию предельно точной и яркой. Я использовала те воспоминания, которые у меня были, чтобы добраться до тех, которых у меня не было».
Как и упомянутая в статье журнала Time история женщины, которая подала в суд на своего бывшего преподавателя, многие из этих случаев выносились на рассмотрение суда. Как-то раз мне позвонил адвокат из Сан-Диего, который вел дело двадцатисемилетней женщины, которая внезапно вспомнила, что ее насиловал отец. Адвокат хотел задать мне несколько вопросов. Ее вытесненные воспоминания, которые вернулись к ней в результате консультаций и «терапевтического вмешательства», содержали «распутные и похотливые действия, в том числе прикосновения и ласки в области гениталий, сношение и оральный половой акт». В центре одного из восстановленных во время сеансов воспоминаний был случай, который предположительно произошел в родительской спальне, когда ей было три года. Отец позвал ее в спальню, когда мастурбировал, заставил ее смотреть на него, а потом – трогать его гениталии.
Приблизительно в то же самое время, когда проходило разбирательство по этому делу, еще один необычный случай рассматривался в суде округа Ориндж, штат Калифорния. Женщине в возрасте семидесяти с лишним лет и ее недавно скончавшемуся мужу от лица их двух взрослых дочерей были предъявлены обвинения в сексуальном насилии, содомии, принуждении к оральному сексу, в пытках электрическим током и ритуальном убийстве младенцев. Согласно показаниям старшей дочери, которой на момент подачи иска было сорок восемь лет, ее насиловали с младенчества и до двадцати пяти лет. Младшая дочь якобы подвергалась насилию с младенчества до пятнадцати лет. Одна из внучек также заявила, что бабушка насиловала ее с младенчества и до восьми лет.
Эти воспоминания были восстановлены, когда обе дочери во взрослом возрасте обратились к психотерапевтам в 1987 и 1988 году. Старшая дочь, после того как распался ее третий брак, начала посещать сеансы психотерапии и в конце концов диагностировала у себя расстройство множественной личности и симптомы, проявляющиеся у жертв сатанинского ритуального насилия. Она убедила сестру и дочь обратиться к психотерапевту и в течение первого года вместе с ними посещала групповые сеансы. Обе сестры также ходили на групповые сеансы, в которых участвовали другие пациенты с диссоциативным расстройством идентичности, заявлявшие, что стали жертвами сатанинского ритуального насилия.
Во время сеансов старшая сестра вспомнила один ужасающий случай, произошедший, когда ей было четыре или пять. Ее бабушка поймала кролика, отрезала ему одно ухо, размазала его кровь по своему телу, а потом дала нож своей внучке, ожидая, что та убьет животное. Когда девочка отказалась это делать, мать облила ей руки кипятком. Когда ей было тринадцать, а ее сестра все еще носила подгузники, несколько незнакомцев (последователи сатанинского культа, как она узнала позднее) потребовали, чтобы они с сестрой ножом вскрыли брюхо собаке. Она вспомнила, что ее заставили смотреть, как какого-то мужчину, который пригрозил выдать секреты культа, сожгли с помощью факела. Других культистов подвергали пыткам электрошоком во время ритуалов, которые проходили в пещере. В конце концов женщину даже заставили убить собственного новорожденного ребенка. Когда суд попросил ее более детально рассказать о тех ужасных событиях, она заявила, что ее воспоминания пострадали из-за того, что ей часто давали наркотики.
Присяжные признали подсудимую виновной в халатном отношении к дочерям и этим ограничились, отказав истицам в затребованной денежной компенсации. Попытки подать апелляцию были отклонены.
Один адвокат из штата Иллинойс написал мне письмо с просьбой предоставить ему информацию о «ненадежности» вытесненных воспоминаний. В письме он сетовал на то, что в подобных делах обвиняемые обычно считались заведомо виновными. «У меня есть несколько клиентов, против которых выдвигают обвинения члены их собственных семей спустя 15–25 лет после событий, о которых идет речь, – объяснял он в своем письме. – Похоже, теперь люди, обвиняемые в преступлении, по умолчанию признаются виновными, и не важно, идет речь об уголовном преступлении или нет».
Презумпция виновности. Каждое письмо, которое я получаю от очередного «подсудимого», пронизывают страх и досада, ведь их автоматически начинают считать виновными. Женщина из Мичигана написала мне письмо о своей тридцатишестилетней дочери, которая «после года терапевтических сессий обвинила [ее] в насилии… совсем как Розанна Барр и бывшая “мисс Америка” Мэрилин ван Дербер». Восьмидесятилетний мужчина из Джорджии отчаянно пытался понять, откуда у его сорокатрехлетней дочери внезапно взялись воспоминания о том, что он насиловал ее с раннего детства и до подросткового возраста. Женщина из Калифорнии рассказывает, что ее тридцатипятилетняя дочь обвинила в сексуальном насилии ее недавно скончавшегося мужа, а затем заявила, что пожилые супруги надругались над внуком.
Чете пенсионеров из Колорадо предъявила обвинения их тридцатитрехлетняя дочь, единственный ребенок в семье. Она заявила, что родители подвергали ее сексуальному и сатанинскому ритуальному насилию. Через несколько месяцев после прямого разговора с ними она попала в больницу с тяжелой депрессией. Там она попыталась повеситься на простыне. Она выжила после попытки самоубийства, но получила серьезные повреждения мозга. Родители снова забрали дочь домой и взяли на себя уход за ней.
Семидесятитрехлетний мужчина рассказал мне, что тремя годами ранее ему предъявили обвинения три его дочери в возрасте тридцати семи, сорока и сорока двух лет. «Если бы не моя безмерная любовь и преданность моей дорогой жене и поддержка сына, я бы сломался», – пишет он. Он поведал мне длинную и запутанную историю. Его младшая дочь родилась с патологией мочевого пузыря, из-за чего у нее часто были инфекции, она мочилась в постель, и в детстве ей не раз делали операции. После того как ее муж покончил жизнь самоубийством, она начала ходить к психотерапевту, который сказал ей, что она демонстрировала классические симптомы человека, в раннем возрасте подвергшегося сексуальному насилию. Ее проблемы с мочевым пузырем были истолкованы этим специалистом по-новому и из врожденной патологии превратились в последствие принудительных вагинальных сексуальных контактов в раннем детском возрасте, к которым ее, вероятнее всего, принуждал отец.
«Я с трудом сдерживаю рвотные позывы, когда пишу об этом», – рассказывает ее отец. Когда его дочь обсудила свои страхи с сестрами, они договорились обратиться к психотерапевту, а спустя несколько месяцев уже не сомневались в том, что их непрекращающиеся сексуальные и эмоциональные трудности также были результатом сексуального насилия. Старшая дочь вспомнила, как слышала шаги на ступенях лестницы, ведущей к ней в спальню, и думала «О нет, только не это». После нескольких неудачных попыток вернуть себе конкретные воспоминания во время сеансов психотерапии она решила посетить духовный ретрит. Как-то раз во время ретрита она сидела, уставившись на пустую стену, и вдруг «поняла», что в раннем детстве подвергалась насилию. Средняя дочь не помнила случаев насилия, зато испытывала сильное неприятие и отчуждение по отношению к родителям. В ходе нескольких гипнотических сеансов ребёфинга[12] она «вернулась в прошлое», после чего у нее тоже восстановились воспоминания о том, что в детстве ее подвергали сексуальному насилию.