етителя и получить с него деньги в обмен на обычное благословение или же амулет.
Однако дело оказалось куда как сложнее.
– О многомудрый, – заговорил торговец пряностями, – дочь моя собирается вступить в брак, но, разумеется, до середины Праздника Весны выйти замуж не может.
Чтец согласно кивнул: как известно, любой брак, заключенный незадолго до дня Проводов Зимы, то есть до середины весенних гуляний, обречен на бесплодие. Да, кивнуть-то он кивнул, но подозрительно побледнел с лица, а торговец пряностями меж тем продолжал:
– Время идет, а о Празднике ни слуху ни духу. Будь добр, скажи, когда же он состоится? Нам ведь нужно готовиться к свадьбе!
Чтец помолчал, а после ответил:
– Соблаговоли подождать.
Войдя в общие покои, он обнаружил там большинство друзей и начальства: одни коротали время за расчерченными на красные и синие треугольники досками для игры в «скачки», другие – за чаем или за чтением. «Вечера ждут», – подумал он, а вслух объявил:
– Пришедший спрашивает, когда начнется Праздник Весны. Что ему отвечать?
Все дружно заозирались по сторонам.
– Кто в последнее время изучал по ночам небеса?
Тут все уставились в пол.
– Кто вел хроники хода звезд и планет?
Один из Чтецов вскочил на ноги.
– За мной! – воскликнул он.
Все с радостью потянулись следом за ним, а Чтец, решительно пройдя мимо статуй и настенных ковров, подошел к двери личных покоев главы ордена. Тот оказался у себя – стоял у окна, будто погруженный в воспоминания или грезы. Взгляд его был устремлен в сторону Чертога Наивысшей Радости.
Услышав о затруднении собратьев, глава ордена пришел в ярость.
– Что за вздор? – сказал он. – Дело проще простого: сверьтесь с книгами и дайте ему ответ.
На это никто не возразил ни словом, однако, поднявшись на башню, в хранилище записей по соседству с накрытой стеклянным куполом обсерваторией, и гневно хлопнув об стол раскрытой обложкой огромной, окованной золотом книги, главный Чтец тоже надолго умолк. Подойти ближе и заглянуть в книгу никому даже в голову не пришло. Все знали: с того самого вечера, как они впервые отправились послушать Подношение От Ангелов, в хроники не внесено ни строки. Неделю за неделей Чтецы отвечали на маловажные вопросы, пользуясь результатами старых расчетов, но вступление в силу Весны к материям незначительным, безусловно, не относилось.
Наконец самый старший годами, так износивший ризы, что их цвета слились в сплошное бурое пятно, негромко заговорил:
– Мы околдованы. Колдовство отвратило нас от писаний, начертанных Богом в небе. Теперь мы не можем сказать, когда следует праздновать смену времен года. Теперь мы не можем сказать, когда Змею настанет пора менять кожу.
Верховный Чтец яростно сжал кулаки.
– Подношение От Ангелов должен умереть.
– Если он ниспослан Живым Миром, значит, такова воля Божия, – сказал старик. – Но если он послан к нам не от Бога, то, разумеется, должен умереть, ибо никто из живых тварей не в силах ему воспротивиться. Я видел: чтобы послушать его, даже насекомые прерывают лет.
– Бог учит нас, что небеса – живая книга, пополняющаяся каждую ночь, – откликнулся глава Чтецов. – Подношение От Ангелов отвел наши взоры от сего чуда чудес. Как же он, спрашивается, мог быть ниспослан нам Богом?
– Значит, он должен умереть, – подытожил старик.
Все устремились к лестнице, а юный Чтец, с которого все и началось, робко спросил:
– Ну, так что ему отвечать? Тому, кто о празднике спрашивал?
– Передай: пусть наберется терпения и подождет, пока Бог не явит нам свою волю, – видя, что главный Чтец молчит, пояснил старик.
Весь день и всю ночь Чтецы собирались с силами. Зарезали трех быков, рассекли кожу собственных предплечий и бедер, жгли свитки пергамента с молитвами, одежды, в которых ходили слушать Подношение От Ангелов, тоже предали пламени, а утром спустились с холма и двинулись через великий город ко дворцу Бессмертного Змея.
В воротах их встретила Сокрушенная Небесами – одна, облаченная в длинное белое платье, с белой жемчужиной посреди лба.
Верховный Чтец скрестил на груди могучие руки.
– Госпожа, – сказал он, – будь добра, позволь нам пройти. Мы несем весть от Живого Мира.
– А помнишь, – откликнулась Сокрушенная Небесами, – как я говорила, что величайший дар Бога – не письмена в небе, но жизнь на земле, постигаемая через сказки Подношения От Ангелов? С тех пор прошла не одна неделя. Может, ты хоть сегодня ответишь, солгала я, или сказала правду?
– Подношение От Ангелов попирает волю Небес, – отвечал Чтец. – Он должен быть как можно скорее казнен.
– И кто же лишит его жизни?
– А это уже решать Бессмертному Змею, избраннику Божию.
– Но Подношение От Ангелов – спутник Бессмертного Змея. Выходит, Змею пора сбросить кожу?
– Мы пришли говорить с самим Бессмертным Змеем.
– Разумеется. Сердце брата – обитель Бога. Идемте со мной.
Обернувшись, она отворила ворота, ведущие во дворец, и, внутренне трепеща, но даже не оглянувшись, твердым шагом двинулась к покоям правителя.
Правитель сидел в безлюдном приемном зале на троне, изукрашенном резными львами и лебедями. Увидев, как торжественно – будто его устами и впрямь говорит сам Живой Мир – он держится, Сокрушенная Небесами (она-то и велела брату ждать здесь) осталась весьма довольна.
Верховный Чтец пал перед ним ниц, уткнувшись носом в ковер с изображением Бессмертного Змея, оживляющего мертвых.
– О великий владыка, – заговорил он, поднявшись на ноги, – прошу о разговоре. Речь о том самом невольнике, Подношении От Ангелов.
– О том, кто должен сопутствовать мне в царстве мертвых?
– Да, о владыка.
– Что ж, о нем стоит поговорить. Вначале Бог наслал на меня страх перед смертью, и я был испуган, точно беззащитный младенец. Затем Бог напомнил мне о невольнике, согласно реестру, полученном в дар от императора Грязи И Блеска, но на самом-то деле ниспосланном Живым Миром. Его голос и дух принесли мне радость, и потому я осыпал его подарками – прекрасными одеждами, статуями, золотом. Он роздал все это бедным, и народ его полюбил. А мне он подарил нечто почти столь же драгоценное, как и его сказания – научил меня служить народу, и вот за это я готов целовать кончики его пальцев.
– Он уничтожит все, – ответил на это Чтец. – Его сказки затмевают собой письмена, начертанные Богом в небе. Без них нам не узнать, когда устраивать празднества, без них нам не уследить за протяженностью дней и распорядком ночей. И не узнать, когда Бессмертному Змею настанет пора сбросить кожу. Да, я и об этом не умолчу, ибо, лишенный сей жертвы, Живой Мир лишит нас благоволения, и тогда нас ждет неминуемая гибель.
– Когда-то я заботился о собственной жизни, – сказал правитель, – но теперь забочусь только о благе народа.
– Прекрасно. Тогда ради блага народа предай Подношение От Ангелов казни.
Бессмертный Змей задумчиво смежил веки. Сестра его затаила дух.
– Поскольку мы оба, – заговорил правитель, открыв глаза, – печемся только о благе народа, пусть сам народ и решит.
Чтецы изумленно подняли брови.
– Вечером приходите на Площадь Небесной Славы. Там ты изложишь свои опасения всем, кто ни пожелает их выслушать.
Сказав так, Бессмертный Змей поднялся с трона, украшенного резными львами и лебедями, и вышел из зала.
Площадь Небесной Славы знаменовала собою победу В Небе Начертанной в одной из множества битв с Империей Грязи И Блеска. Огромный квадрат, огражденный фасадами дворца и всевозможных министерств, сверкал золотом, рубинами, сапфирами и изумрудами, цветами солнца, крови, моря и трав земных: сиянием этим весь мир – и земля, и небо – славил Бессмертного Змея.
Солдаты очистили площадь от попрошаек и уличных торговцев, обыкновенно толпившихся по краям так, что не протолкнуться, рабочие возвели помосты, с которых Чтецы смогут обратиться к народу, и крытые ложи для почетных гостей. Тем временем все уголки Девяти Кругов, все окрестные деревушки и фермы обошли герольды, извещавшие всех и каждого, что этим вечером Подношение От Ангелов будет рассказывать сказки всем, кто захочет послушать.
После полудня Сокрушенная Небесами снова отправилась в Храм Имен. Завидев ее, жрецы дружно поморщились под каменными масками, испещренными буквами всеми забытых азбук. Того дня, когда она явилась к ним с требованием забрать назад принятое в детстве имя, они отнюдь не забыли, и корзину в ее руках узнали немедля. Из этой самой корзины она некогда вывалила к их ногам все, напоминавшее об изначальном имени, – прядку волос и черную куклу, но на сей раз в корзине оказалось одно только невероятных размеров белое платье из грубой холстины.
– Мое имя мне больше не принадлежит, – объявила Сокрушенная Небесами, когда-то звавшаяся Разумней Отца Своего И Любого Другого.
– Госпожа, – заговорил жрец, – Живому Миру не по душе женщины, что…
– Отныне меня зовут, – продолжала она, точно не слыша, – Мудрее Самих Небес.
Жрецы со всею возможной быстротой исполнили надлежащий обряд, а, едва дождавшись ее ухода, поспешили очиститься от скверны.
На площадь сошлись многие тысячи человек, от крестьян до министров, от попрошаек до полководцев. Явились даже глухие: по слухам, сказки Подношения От Ангелов были способны исцелять хворых – даже тех, кто на ухо туг. Поначалу никто не понимал, куда смотреть, но тут над нижним балконом дворца развернулось, взвилось огромное знамя со змеем, и всем сразу же сделалось ясно: оттуда и жди «Гласа Божия», как некоторые величали спутника Змея.
Однако этому гласу предшествовал другой звук, и, будь толпа в силах двигаться, все наверняка в ужасе бросились бы прятаться по домам. Трубы, огромные медные трубы Чтецов взревели над площадью, и люди поспешно прикрыли глаза ладонями, ибо рев труб был сигналом, велящим Бессмертному Змею сбрасывать кожу, а этого ритуала не должен видеть никто. Втянули люди головы в плечи, сгорбились, прячась среди соседей: сейчас копыта белых быков стопчут всех до единого!