«Приготовься, – говорилось в записке. – Они придут вечером».
Увидев Чтецов, входящих в Чертог Наивысшей Радости, Бессмертный Змей вскочил с кресла, как будто собрался бежать. Гости его тоже бросились в стороны, ожидая, что в двери вот-вот ворвется, вот-вот растопчет правителя стадо белых быков. Но вскоре все сообразили, что не слышали ни рева труб, ни приказа, повелевающего горожанам попрятаться по домам. Вдобавок – вот же, взгляните – оба спутника Змея здесь и ничего не боятся!
Покачав головами, гости не без опаски разошлись по местам.
– О великий владыка, – заговорил главный Чтец, окруженный всей своей братией, общим числом около двенадцати человек, от зеленых юнцов до убеленных сединами старцев. – Сестра твоя, возлюбленная небес, сжалилась над нашим одиночеством и заглянула сегодня к нам.
Бессмертный Змей в изумлении уставился на сестрицу, но та опустила взгляд к сложенным на коленях ладоням. Тогда он снова взглянул на Чтеца, но тот, похоже, не находил в ее скромности ничего необычного. Однако Чтецы не знали его сестрицы всю жизнь…
Охваченный любопытством, Бессмертный Змей уселся поудобнее и сказал:
– Да, сестра моя – девица, славящаяся добротой и великодушием.
– Она рассказала нам, – продолжал Чтец, – о диковинных сказках, рассказываемых каждый вечер твоим благословенным спутником, Подношением От Ангелов.
Змей покосился в другую сторону – туда, где, скромно потупившись, сидел раб. Окончательно успокоенный, он вскинул кверху ладонь, будто в знак благодарности Богу, и сказал человеку, который однажды накормит его отравой, а из кожи его соорудит подобие огородного пугала:
– Живой Мир оказал нам великую честь, удостоив такого благословения, как Подношение От Ангелов… и, конечно же, моя сестра. Прошу, – тут он махнул рукою рабам, бросившимся вперед с креслами и подушками, – присаживайтесь. Не хотите ли жареного поросенка? Сегодня мои повара начинили его смоквами и укропом.
– Прошу прощения, о великий владыка, – ответил глава Чтецов, – но времени у нас в обрез. В небе уже зажигаются звезды, планеты готовятся тронуться в путь. С восходом луны мы будем вынуждены уйти.
– Разумеется, – согласился Бессмертный Змей.
– Надеюсь, если мы оставим тебя, не дождавшись завершения сказки, ты поймешь, что мы лишь исполняем свой долг.
Тут Бессмертный Змей заметил, что сестра его, оставив притворную скромность, тепло улыбается гостям. От странного возбуждения по спине его пробежал холодок.
– Да, мы все поймем, – подтвердил он и повернулся к спутнику. – Думаю, раз уж гостям придется уйти пораньше, пора начинать.
– Твоею волей обретаю дар речи, – отвечал Подношение От Ангелов.
Тем вечером он рассказал историю о первых людях на свете. В начале времен была одна только слякоть, да камни, да ясное небо, деревья в целый дом толщиной и цветы, цвета коих давным-давно позабыты. Были еще и львы, и пауки, и белки, и соловьи, а вот людей не было. Но как-то поутру один леопард вернулся с ночной охоты домой и увидел, что жену его растерзал орел. Отчего, почему – неизвестно, только тело жены вытянулось на земле, изодранное в клочья. Взревел леопард, зарыдал, умоляя жену вернуться к нему, но все без толку. Печалился он целый день, а после взвалил останки жены на спину и покинул просторы полей и лесов, что всю жизнь были им домом.
Шел леопард девять дней и девять ночей, опасаясь уснуть: оставишь тело жены без присмотра – вороны, шакалы да муравьи дочиста все растащат. Наконец пришел он в пустыню, и привиделся ему оазис. На самом-то деле никакого оазиса там не было, но стоило леопарду закрыть глаза, и он ясно увидел перед собой яркую зелень деревьев, и водопад, и стада антилоп, в жизни о леопардах не слышавших. Опустил леопард тело жены на бережок воображаемого озерца, а сам рядом улегся. Улегся и плакал, плакал, пока не осталась от него только пятнистая шкура над лужицей слез. Слезы, смешавшись с землей, превратили ее в соленую хлябь, и из этой-то хляби поднялись первые люди на свете – нагие, испуганные, знать не знающие, как же им дальше жить.
Поколение за поколением скитались люди по свету, из пустыни в лес, с островов в горы, кормясь тем, что удастся урвать у зверей, прячась в пещерах, а нет – так в кронах деревьев. Шли они с севера на юг, с востока на запад, и всюду жили впроголодь, всюду были беспомощны и всеми гонимы.
Как-то ночью одна женщина, мать троих сыновей, спряталась с ними в грязной пещере, ничем не отличавшейся от любой другой – только стены мерцали черными и желтыми искорками. Сама того не зная, она отыскала путь назад, в логово тех самых погибших леопардов, и в ту ночь увидела во сне небо.
Обычно ей снилось разве что бесконечное бегство да клыки хищников, но теперь пригрезилось, будто сидит она на валуне, высоко в горах, и смотрит вверх, в небо, текущее над горными пиками бескрайней синей рекой. Прежде она никогда в жизни не смела вот так вверх таращиться: что, если на детей нападет стая псов, что, если другие женщины первыми повыдергают все съедобные корешки вокруг? Однако здесь, в собственном сне, она смотрела и смотрела в небо, и чем дольше смотрела, тем отчетливей видела там, на другой стороне, совсем иной мир.
Проснулась она с горькой печалью в горле и весь день, роясь в грязи, собирая земляных червяков, разыскивая лужицы дождевой воды, которая не слишком сильно расстроит желудок, думала о приснившемся. С наступлением ночи женщина поспешила накормить сыновей и вернуться ко сну. Стоило ей растянуться на земляном полу, тело вздохнуло от удовольствия, а разум вновь перенесся в те же самые грезы.
На этот раз увидела она и обитателей мира, лежавшего по ту сторону неба. Одни ходили на двух ногах, совсем как люди, только вместо носов – птичьи клювы, а на спине, над лопатками – крылья. Держались эти создания прямо, гордо, ничего не боялись. При них имелись другие живые твари – ярких мастей лошади и быки. Выглядели они вполне настоящими, но при этом словно бы сотворенными из света и музыки.
Наутро женщина проснулась в слезах и плакала весь день напролет, а с приближением вечера сделала все возможное, чтоб не уснуть: очень уж горько ей показалось, навестив тот мир, пробуждаться в этом.
Конечно же, ничего у нее не вышло, и уснула она еще до восхода луны, однако вместо печали обрела надежду: на сей раз сон оказался другим. Теперь она была не одна, но в окружении огромной толпы. По ее указаниям люди воздвигли каменную пирамиду, позволившую подобраться к небесному миру поближе. Взявши каменные ножи, изукрашенные изображениями небесных созданий, люди взрезали себе предплечья и брызнули кровью вверх. Слетелись на кровь орлы да ястребы, принялись драться за пищу, и когти их рассекли небесную твердь.
Сквозь брешь в мир хлынул поток созданий из света и музыки. Возвысили они людей над прочими земными тварями, накормили небесной пищей, чтоб жили люди вечно и никогда больше не знали голода, показали людям, как строить из песен здания – прекрасные дома, где каждый мог отдыхать в уюте и неге, и храмы, тянувшиеся к самому небу, где люди могли встречаться с обитателями небес, возносить им хвалы и получать их благословения.
Проснувшись, вскочила женщина на ноги, призвала сыновей и отправилась странствовать по миру, пересказывая сон свой всем встречным, призывая людей отворить небосвод, распахнуть перед небесными жителями путь в собственный мир. Поначалу ей никто не поверил. Одни гнали ее прочь камнями, другие пытались отнять сыновей и заставить их добывать себе пищу, но мало-помалу настойчивость женщины начала брать свое. Вначале уверовали в ее правоту двое-трое, за ними потянулись другие, и вскоре вокруг нее собралось несколько сот человек – достаточно, чтоб возвести пирамиду и отворить небесную твердь.
Как ей пригрезилось, так все и вышло. Вскарабкавшись на пирамиду, люди обнаружили, что небосвод совсем тонок, увидели, услышали и даже почуяли лежащий за ним верхний мир. С немалой торжественностью, с нетерпением взрезали они каменными ножами предплечья и окропили небо собственной кровью. Разумеется, на запах крови тут же слетелись голодные птицы, начали драку из-за добычи, а когда когти их рассекли небесную твердь, сквозь брешь в нижний мир хлынули толпы созданий из света и музыки. Миг – и вот Светозарные стоят на вершине пирамиды, высятся над людьми…
А вот дальше все обернулось совсем не так, как во сне. Вместо благословений и наставлений создания из света и музыки принялись хватать всех, кто под руку подвернется, да забрасывать в пасть, а уж там подобные длинным сосулькам клыки живо раскусывали тела на куски.
Закричали люди, сбивая друг друга с ног, бросились бежать, покатились вниз кувырком. Кое-кто даже спрыгнул, предпочитая расшибиться о камни: эта смерть казалась понятней, милее гибели во тьме ледяных утроб.
Одной из немногих, сумевших спастись, оказалась та самая женщина, навлекшая на людей несчастье. Достигнув земли, она бросилась бежать со всех ног, оскальзываясь в лужах крови, петляя среди растерзанных тел. Бежала она, пока не нашла укрытия, где с тремя сыновьями своими и спряталась.
Если прежде людская жизнь была нелегка, то теперь сделалась много хуже: пришлось людям спасаться не только от кровожадных хищников, холода, голода и хворей, но и от Светозарных.
Шло время, а женщина та почти ничего не делала, только стонала да руки заламывала, так что пришлось сыновьям таскать ее на закорках, меняя одно пристанище на другое. Наконец старший из сыновей сказал:
– Хватит! Пора дать им бой.
В странствиях он не раз видел, как камни особого рода меняются в жарком пламени, становясь блестящими, твердыми, острыми по краям. Набрав подобных камней, отнес он их к кипучему жерлу вулкана, как следует разогрел, при помощи других камней придал им форму, а после остудил под вечерним дождем. Все это проделал он в день новолуния – в лучшее время для любых начинаний. Когда оружие было готово, он вышел в открытое поле и вызвал Светозарных на бой, полагая, что, ежели выпустить одному-двоим потроха, остальные, исполнившись к людям почтения, не станут больше чинить им зла.