покриф явится позже, и тогда рассказ Ненния представит ему несколько таких черт, к которым ему удобно будет привязаться. Тогда мы получим легенду о Мерлине, кельтские отношения которой объясняются не природой самой легенды, а содержанием бретонской хроники, давшей ей quasi-историческую подкладку. В самом деле: с первого появления Мерлина у Гальфрида Монмутского (XII в.) его связи с апокрифом тотчас же обозначаются; стихотворная «Жизнь Мерлина» приносит их еще более; дальнейшее развитие легендарного мотива во французском и английском романе прибавляет новые подробности, возвращающие нас все к тому же отреченному источнику. После этого, конечно, не может быть сомнения, что все сказание о Мерлине основано на соломоновском апокрифе, так как оно и является впервые под его влиянием и развивается далее, заимствуя из него же сказочный материал. Оттого в Мерлине мы не только узнаем Китовраса Палеи и Морольфа немецкой поэмы, которому он сродни и по имени, но и Асмодея, демона талмудического рассказа.
Э. Берн-Джонс. Обман Мерлина.
Вот что говорится в «Historia Britonum» Ненния. Королю Вортигерну (Guorthigernus) угрожают римляне, пикты и приверженцы устраненного им законного короля, Амброзия Аврелиана. По совету своих магов он хочет построить на конце своего царства, в горах, крепкий замок, где бы ему защититься от врагов. Место найдено по указанию тех же магов, собраны работники и материал, но он исчезает три раза сряду невесть куда. Тогда мудрецы объявляют Вортигерну, что постройка не удастся, пока не найдено будет дитя, рожденное без отца, и замок не окропится его кровью. Царь шлет послов по всей Британии — не найдут ли они такого ребенка. Однажды они встречают играющих мальчиков, из которых один бранит другого: «У тебя ведь нет отца, ты не выиграешь!» Послы тотчас же принялись за расспросы, и мать мальчика, к которому относились бранные слова, подтвердила им клятвенно, что она действительно не знает, как зачала его, потому что мужчина ее не касался. Ребенка привели к Вортигерну, который на вопросы его объясняет, с какой целью привели его и что сделано это по совету магов. «Кто открыл вам, — спрашивает их дитя, — что этот замок не построится вовеки, если не обагрится моей кровью? И как узнали вы обо мне? Тебе, царь, я тотчас же расскажу все по правде, но прежде спрошу твоих магов: пусть скажут мне, что находится под основанием замка?» Не знаем, отвечали они. «А я знаю, что там озеро (stagnum); начните рыть и увидите». Оказалось, как он сказал. «Скажите мне, что находится в озере?» — продолжает пытать мальчик. Маги снова отзываются незнанием, как и во все последующие разы, а мальчик открывает им постепенно, что в озере найдется створчатый сосуд, в нем шатер, в шатре два спящих дракона, один красный, другой белый; в присутствии всех они вступают в борьбу, один хочет вытеснить другого из шатра; сначала одолевает белый, затем красный погнал противника за озеро. Маги не умеют истолковать этого чудного видения, которое мальчик так объясняет царю: шатер — это твое царство, озеро означает вселенную (figura hujus mundi est); красный дракон — тебя, а белый — народ, занявший многие страны Британии, которой он завладел от моря до моря. Красный дракон одолел белого — это наш народ прогонит неприятелей. А ты оставь этот замок, который тебе не построить, и ищи себе более безопасного места. Я же останусь здесь. На спрос царя, как он зовется и из какого рода, он называет себя царственным Амброзием, а отца своего одним из консулов римского народа.
Посмотрим, чем стала эта легенда Ненния в истории британских царей Гальфрида Монмутского (XII в.). Здесь так же является Вортигерн, тот же совет магов — построить неприступный замок и та же неудача, потому что сооруженное в один день поглощалось на следующий землею. Послы, отправленные искать мальчика, рожденного без отца, кровью которого надлежало скрепить основание замка, находят его по тому же поводу. Ссорятся два мальчика, Дабуций (Dabutius) и Мерлин (Merlinus), которого противник обвиняет в том, что о нем неизвестно, кто он, что у него не было отца. На расспросы посланных им объясняют, что мать Мерлина — монахиня, дочь короля Деметии[20].
Мать и сына ведут к Вортигерну. Царь начинает пытать ее, кто был отцом ее ребенка. Она отвечает: «У тебя живая душа и живая душа у меня, владыка мой король, но я и вправду не знаю, от кого я его понесла. Мне ведомо только то, что однажды, когда я находилась вместе со своими приближенными в спальном покое, предо мною предстал некто в облике прелестного юноши и, сжимая в цепких объятиях, осыпал меня поцелуями; пробыв со мною совсем недолго, он внезапно изник, точно его вовсе и не было. Позднее он многократно обращался ко мне с речами, когда я бывала одна, но я его ни разу не видела. И он долгое время посещал меня таким образом, как я рассказала, и часто сочетался со мною, словно человек из плоти и крови, и покинул меня с бременем во чреве. Да будет ведомо твоей мудрости, что по-иному я не сходилась с этим юношей, породившим моего сына». Мудрый Мауганций, к которому обратились за советом, говорит, что таинственный любовник мог быть один из тех духов, «которых мы именуем инкубами». Их природа наполовину человеческая, наполовину демоническая; они по желанию принимают людской образ и живут с женщинами. Таким образом, Мерлин является если не демоном, то порождением демона, питающего любовь к земным красавицам, каким выставлен Асмодей Талмуда и сам Мерлин в позднейшем романе, говорящем особенно подробно о его нежной страсти к Вивиане. Его мудрость и знание будущего того же демонического источника; когда он спорит с магами Вортигерна, Гальфрид прибавляет: «…сочли, что в нем обитает божественный дух».
Спор с магами рассказан почти с теми же обстоятельствами, как и у Ненния. Вопрос, обращенный к ним: что находится под основанием замка, мотивирован так, что там есть что-то такое, отчего рушится постройка. И действительно, открывается озеро и в нем два полых камня, в которых спят красный и белый драконы.
Вся следующая книга Гальфрида посвящена пророчествам Мерлина по поводу борьбы двух драконов, которую он толкует, как и Ненний. Только пророчества здесь более распространены, они должны были ответить на многое, что томило ожиданием современников Гальфрида; они переходят и в первую главу VIII книги, где Мерлин сулит Вортигерну неминучую беду, потому что уже возвращаются законные властители, Аврелий Амброзий и Утер, старшего брата которых, Константина, извел Вортигерн.
Со смертью последнего роль Мерлина еще не кончилась. Победив врагов и воцарившись, Аврелий Амброзий хочет увековечить достойным памятником славу павших героев. Ему говорят, что никто лучше не поможет ему в этом деле, как вещий Мерлин. Он между тем скрылся, и его находят после долгих поисков у одного источника, который он любил посещать. Приведенный к царю, он помогает ему чародейной силой перенести из Ирландии в Британию ряд исполинских камней, расположенных кругом, отчего их и назвали хороводом гигантов (chorea gigantum). Никакие человеческие орудия не могли сдвинуть с места эти остатки далекой культурной эпохи, которые и теперь еще слывут под названием Стоунхендж (Stonehenge). Это и есть памятник, назначенный Мерлином для павших британцев.
Между тем как Аврелий Амброзий погибает от яда, брат его Утер, воевавший тогда с саксонцами, видит в небе блестящую звезду: она имела вид дракона, из пасти которого выходили два луча. Мерлин предсказывает ему смерть брата и ему самому воцарение. В память этого Утер велит впоследствии сделать двух золотых драконов, из которых одного жертвует в церковь, а другого назначает носить перед собою в сражениях. С этого дня его самого начали звать Utherpendragon, что на британском языке означает драконову голову, caput draconis.
Утеру Пендрагону Мерлин так же служит советом, как и его покойному брату. Ему полюбилась Игерна, жена герцога Горлуа (Gorlois), которую ревнивый супруг охраняет в замке на острове среди моря, куда доступ так труден, что три воина могут противостоять там целому войску. Мерлин исполняет страстное желание царя: своими чарами он дает ему образ Горлуa, Ульфину, приближенному Утера Пендрагона, — образ другого человека, близкого герцогу, наконец, преображается сам, и под такой личиной все трое свободно проникают в замок, где ничего не подозревавшая Игерна принимает мнимого супруга с распростертыми объятиями. В ту ночь зачат был Артур.
Чтоб пополнить легендарный образ Мерлина, едва начерченный в Гальфридовой истории, необходимо обратиться к стихотворной «Жизни Мерлина», тем более что большинство исследователей приписывает ее самому же Гальфриду. Этого мнения держался некоторое время и Сан-Марте, хотя за шесть лет до появления его «Arthursage»[21] Томас Райт уже высказал свое сомнение относительно авторства Гальфрида. В 1853 г. в предисловии к изданной им «Жизни Мерлина» Сан-Марте отказался от прежнего взгляда и считает теперь легендарную биографию более поздним произведением, написанным в 1216–1235 гг. Парис снова возвращается к оставленному мнению, полагая Гальфрида автором «Жизни», которую относит к 1140–1150 гг. Как бы то ни было, мы не можем не дорожить отзывом такого хорошего знатока средневековой литературы: что «Жизнь» еще не обличает знакомства автора с романами Круглого Стола. Это позволяет нам рассмотреть ее прежде романов и непосредственно за историей Гальфрида, хотя бы «Жизнь» ему и не принадлежала. Таким образом, мы не выйдем из хронологии развития легенды и познакомимся с чертами, которые «Жизнь» сохранила, может быть, в более древнем виде, чем позднейшие романтические обработки.
Мерлин «Vita Merlini» — царственный вещий старец; он удалился в леса, где особенно любит пребывать у источников. Мы не даем особенного значения причинам, которыми объясняется его бегство: гибель в битве близких ему людей будто бы повергла его в страшное горе, помутила мысли. Мы полагаем, что это черта поздняя и явилась она вследствие исторического приурочения личности Мерлина: его сестра Ганеида замужем за царем Родархом. Сестра и жена его, Гвендолена, беспокоятся о нем и посылают за ним одного посла за другим. Последний находит его у любимого источника, и ему