Однако архидраконы – лишь «полуживые», изначально они не обладали жизнью. Они просто существовали как каменные существа, пока, как объясняет Миядзаки, на них не подействовал «яд жизни». С появлением огня это было уже не просто существованием, но бытие живым или мертвым, и хотя каменные драконы со своими каменными телами никогда не могли быть по-настоящему живыми, именно в этот момент они обрели души и стали живыми наполовину. Это неопровержимо: все живое имеет душу, а значит, и у драконов она есть. То, что мы не можем получить уникальные души боссов-драконов, – это просто выбор разработчиков в пользу механики с отсечением хвоста, явно вдохновленной японской мифологией: в преданиях бог Сусаноо-но Микото находит меч в хвосте дракона Ямата-но Ороти. (В более поздних играх механику с оружием в драконьих хвостах полностью убрали – с драконов, как и с других боссов, падают души.) Драконы дают обычные души при убийстве, а за победу над Присциллой можно получить и оружие из хвоста, и душу босса – это подчеркивает уникальную природу полукровки.
С появлением огня и душ архидраконы стали квазиживыми существами, а потому способны умереть. Но поскольку они являются лишь полуживыми, а не полноценными живыми существами, как люди, термин «смерть» к ним может вводить в заблуждение.
Это различие между «жизнью» и «полужизнью» подчеркивают последователи Пути Дракона, «трансценденталисты», стремящиеся приобрести «вечность»[58] «совершенной» формы архидраконов[59] [32]. Японское слово «эйэн» (永遠) означает постоянство, вечность или бессмертие; это понятие явно отличается от «жизни», поскольку даже боги «слабы»: они живые и потому подвержены смерти[60]. Впрочем, мы все же можем уничтожить архидраконов и их преображенных поклонников в эпоху после появления огня, что оставляет две возможности: последователи Пути Дракона либо пытаются достичь нетленности, которой архидраконы обладали до появления огня – существование, но не жизнь, – либо желают обрести неживые каменные тела, которые сделают их бессмертными, при этом обладая душой, необходимой для жизни. Любой из этих раскладов не принесет истинно вечного существования, каким оно было до появления огня, но лишенное страданий бессмертие уже можно счесть «выходом» за пределы земной жизни, и высказывания Миядзаки в упомянутых интервью показывают, что он считает драконов трансцендентными существами даже в эту эпоху. Это отличает их «смерть» от традиционной смерти других рас, но это все равно смерть: в начальном ролике Нито, повелевающий смертью, заставляет истлеть нетленное.
Представление о том, что архидраконы не могут «умереть» навсегда, как другие расы, дополнительно подтверждается драконами-нежитью, точнее, «драконами-зомби» (ドラゴンゾンビ). Проклятие нежити свойственно только людям, и в массовой культуре «зомби» традиционно представляют собой трупы, восставшие в результате вируса или некромантии. Если добавить к этому значительную слабость драконов-зомби к огню, получится, что у них больше общего с восставшими мертвецами, чем с врагами-нежитью. Однако явных признаков некромантии нет, поэтому наиболее вероятной причиной воскрешения драконов является их же бессмертие. Один из них, которого мы встречаем в Долине Драконов, был, по-видимому, убит отрядом асторских рыцарей, которые при этом и сами погибли; в процессе разложения задняя часть тела оторвалась и упала в пропасть. Однако остатки души позволили трупу в конце концов возродиться в виде квазимертвого существа. По словам Миядзаки, он хотел, чтобы дизайн зомби передавал печаль умирающего дракона, и это заметно.
Архидраконы не спешат вымирать, но само присутствие огня гарантирует, что им больше нет места в этом мире. Они существа из камня, им сродни луна, которая теперь отражает свет огня. Но даже так архидраконы по-прежнему владеют первобытной силой.
Ковенант трансценденталистов позволяет нам самим стать драконом. Чтобы начать этот процесс, нужно собрать камни, заряженные силой архидраконов. Затем при использовании их силы наше тело проходит начальные стадии метаморфозы: руки и ноги становятся когтями, из копчика вырастает настоящий хвост, из позвоночника – крылья, на голове появляются рога, лицо превращается в морду, а кожа покрывается чешуей. Хотя это лишь «путь» к желаемой цели, он все равно доказывает, что в ряды этих древних существ могут вступить и недраконы. Драконьи силы растут по мере того, как мы собираем драконью чешую и подносим ее Каменному Дракону, которому поклоняется ковенант.
Этот дракон сидит, скрестив задние лапы, в подобии медитации и вскидывает голову, передние лапы и крылья, когда мы поднимаемся по ступеням, как бы совершая шаманский ритуал. Каменный дракон, конечно, не нуждается в чешуе для себя самого – эти жесты подразумевают, что он вливает свою силу в камни, чтобы усилить процесс нашего одраконивания. Драконьи камни даже упоминаются как «тайный обряд», а ковенант – явно секта драконопоклонников.
Эти практики напоминают дзэн-буддизм, в котором особое внимание уделяется медитации, непосредственному восприятию, а не изучению доктрин: дзэн-буддисты проживают просветление на благо наблюдающих за этим учеников. Стоящий во главе ковенанта дракон тоже обрел некое озарение, благодаря которому способен игнорировать насилие – например, если мы решим отрубить ему хвост – и делиться своей силой с поклонниками-людьми. Зверь не чувствует боли, какую на его месте испытывали бы мы, поэтому несмертельный вред не имеет для него значения; и все же это резко отличается от агрессивного поведения остальных драконов. Быть может, этот дракон осознал, что его раса практически вымерла, и желает пополнить ее ряды через трансформацию в драконов своих поклонников-людей. Это также объясняет, почему при одраконивании мы становимся похожи именно на этого дракона – он ведь и является источником силы драконьих камней, которую впоследствии дополняет сила чешуи других драконов. Какими бы ни были его мотивы, ковенант показывает, что драконы способны использовать магическую силу камня не только в физическом смысле.
На самом деле драконы, скорее всего, и были первыми, кто использовал магию: ведь до того, как огонь создал жизнь такой, какой мы ее знаем, других существ на свете не было. Они не только обладают природной силой своих каменных тел, но и, по-видимому, находятся в гармонии со своей изначальной средой обитания. От Каменного Дракона мы можем получить Глаз дракона – согласно описанию, это «искусство», а не буквальный «глаз архидракона» (古竜の瞳). Это искусство позволяет обладателям драконьей чешуи создать уникальный знак вызова с серым глазом, окутанным туманом – значит, дракон, обучающий этой технике, умеет использовать силу тумана для перехода сквозь время и пространство. Название этого умения также предполагает, что источник его силы – настоящие глаза дракона; возможно, оно возникло благодаря контакту драконов с туманом во время Эры Древних. Архидраконы должны были научиться видеть сквозь туман, а значит, сквозь время и пространство. (Подтверждение их врожденному знанию магии тумана можно найти в DS2: в этой игре великан, превращенный в архидракона, дает сгусток тумана, позволяющий попасть в другое пространство и время [33].)
Опыт филогенеза
Неизменность каменных тел драконов – их общая черта с каменными архидеревьями и утесами, которые также существовали до появления огня. Все они обладают природной устойчивостью к огню и большинству видов магии. Но, разумеется, даже архидраконы восприимчивы к привнесенному огнем Разделению: оно затронуло их далеко не только как источник жизни. В частности, оно даровало им их способность дышать огнем. Огонь в принципе появился на свет с Первым Пламенем, поэтому эта способность не могла возникнуть раньше него и, скорее всего, была побочным эффектом обретения драконами душ. Сила огня проникла непосредственно в их каменные тела, существовавшие и прежде, и выражается в том, что драконы извергают пламя так же легко, как дышат. Огонь, высвобождаемый Обсидиановым большим мечом (а затем и Щитом с драконьей головой из DS3) говорит в пользу этой мысли.
Разделение также привело к эволюции драконов, хотя и этот процесс отличается от обычного значения слова. Миядзаки объясняет, что к «яду жизни», который привел к упадку драконов, относятся в том числе действия и эмоции. Например, Разверстого Дракона изменила его «прожорливость»: у него усохла голова, но дракон научился пожирать пищу прямо туловищем. За это ему пришлось заплатить остальными драконьими способностями – даже огненное дыхание превратилось лишь в смертоносную отрыжку желудочной кислотой. Эмоции в Dark Souls обладают силой, поэтому неудивительно, что они могут искажать физическую форму.
Учитывая прошедшее время, естественная эволюция тоже не кажется невозможной. Хотя мы не можем подтвердить существование в Dark Souls клеток или генов, очевидно, что здесь действуют те же законы: деревья Лордрана, например, являются далекими потомками архидеревьев и потому отличаются большей стойкостью по сравнению с флорой других земель[61]. Когда архидраконы обрели жизнь, они научились размножаться, и к этому их подтолкнули плотские желания, которых раньше драконы не ведали. Действительно, они должны были размножаться именно половым путем: к нынешним временам драконы, рассеянные по миру, почти вымерли как вид – это не было бы проблемой, если бы драконы могли размножаться без партнера. (В более поздних играх появляются и яйца драконов, которые рептилии обычно производят при спаривании.)
Действительно, мы должны учитывать роль полового размножения в мире игры. Вся жизнь в Dark Souls в конечном итоге жестко привязана к душе. Следовательно, оплодотворение является способом передачи души наряду с генетической информацией или вместо нее. Это демонстрирует Прекрасная Госпожа: человечность, которую ей жертвует игрок, нужна ей, чтобы откладывать яйца. Как и в случае с ДНК, оба родителя обладают уникальными душами, части которых сливаются друг с другом и создают совершенно новую душу, которая влияет на развитие потомства. Таким образом, ребенок имеет сходство с родителями, оставаясь при этом уникальным, и их различия только усугубляются с поколениями. Добавьте к этому случайную природу Разделения, обеспечивающую непредсказуемость и возникающие время от вр