Последнее заметное следствие Разделения – общность. Драконы из начала вступительного ролика разрозненны и одиноки. Мы не знаем драконьих государств, даже племен, к которым принадлежали бы родственные друг другу драконы. Это справедливо и для современной эпохи: большинство драконов, с которыми мы сталкиваемся, – одиночки, которые прекрасно обходятся без себе подобных, хотя такое поведение может быть скорее вынужденным, чем добровольным. Однако Повелители бросили вызов всем драконам сразу, и в ролике драконы сражаются как единая армия16. Об этом говорит и история Сита, который в том же ролике предает собратьев, – такой акт предательства был возможен только в том случае, если драконы на самом деле являлись единой стороной конфликта и у них сформировалось чувство общности. Таким образом, Разделение означало, что драконы хотя бы в небольшой степени сплотились и осознали, что приходятся друг другу родней. Эта солидарность может быть обусловлена как естественной созависимостью полового размножения и продолжения рода, так и эмоциональной потребностью в общении.
Животные объединяются в группы, чтобы повысить свои шансы на выживание, но драконы – не просто животные. На примере Сита видно, что архидраконы разумны, способны общаться, у них даже есть имена. Независимо от того, обладали ли они разумом еще до появления огня или приобрели его после, драконья раса гипотетически могла бы существовать как гораздо более организованное общество. Однако нет никаких признаков того, что у них когда-либо была развитая цивилизация.
Единственное объяснение такому застою в развитии архидраконов как народа заключается в том, что они просто не чувствовали угрозы. Они и так были бессмертны и находились наверху пищевой цепочки даже после появления огня. Сила первозданного камня плюс новообретенная способность дышать пламенем – вот на протяжении веков никто и не мог бросить им вызов. Если архидраконам требовалось пропитание, добыть его было несложно. Если у них появлялась нужда в общении, для этого было предостаточно других драконов. У архидраконов испокон веков был один жизненный уклад и не было нужды отступать от него. Конкуренция порождает инновации, а без конкуренции у древних драконов не было необходимости в кардинальных переменах. Возможно, именно поэтому цивилизацию основали не могущественные древние драконы, а их выродившиеся потомки.
То ли дело нынешние времена, когда драконы воспринимаются как угроза, вызывающая трепет и страх. Король-рыцарь Рендал пользуется заслуженным уважением в человеческом обществе, иначе называемом миром людей (人の世界 или 人の世), отчасти благодаря своей схватке с гигантской виверной. Люди также включают драконов в свои гербы и изображают их на снаряжении, специально разработанном для борьбы с этими чудовищами[67]. Представления об агрессивности драконов соответствуют европейскому фольклору, но вполне могут быть простым результатом охоты на драконов и не отражать типичное для них поведение в былые, мирные времена. Иными словами, если бы войны между Повелителями и архидраконами не было, то, возможно, не было бы ни конкуренции за ресурсы, ни вражды, из-за которых в Верхнем мире вспыхнул конфликт. Но кто-то может возразить, что такое столкновение между существами разных эпох было просто неизбежно.
Мудрецы Нового Порядка
Так называемые «изначальные змеи» – на самом деле «мировые змеи» (世界の蛇): это выражение восходит к змею Ёрмунганду. В скандинавской мифологии этот существующий в единственном числе «мировой змей» (世界蛇) должен возвестить о начале Рагнарёка, выпустив из зубов свой хвост – этим он напоминает уробороса как символ бесконечного природного цикла созидания, разрушения и возрождения. Это хорошо согласуется с заявлением Кааса о том, что мировой змей стремится установить во вселенной «правильную» эру.
Они выступают в роли мудрецов, которые пытаются вести мир по естественному пути[68]. Каас упоминает «логику мироздания»[69] (理), которая в конфуцианстве и буддизме означает основополагающий принцип вселенной. Фрампт настаивает, что огонь должен гореть дальше, тогда как Каас показывает, что логическая судьба вселенной – это Тьма. Ибо что может быть более здравым, чем мысль о том, что огонь в конце концов погаснет и после него останется только темнота[70]. Именно апокалиптической гибели и возрождения мира, от огня к тьме, желают мировые змеи.
Хотя японское название змеев никак не намекает, что они существовали с начала времен, мы все же можем предположить, что мировые змеи – создания достаточно древние: все-таки у них глубочайшие познания об устройстве вселенной [38]. Хотя они и называются «змеями», у них человекоподобные головы, кожа без чешуи и, возможно, есть конечности, учитывая, что в основании «шеи» тело змея расширяется – хотя в игре эту часть модели не видно (хотя статуи в DS3 и изображают змеев как гуманоидов или прямоходящих ящеров). Учитывая все это, можно предположить, что они могут быть одной из ветвей на эволюционном дереве двуногих рас, возможно, даже их общим предком. Какой бы ни была точная степень их родства с драконами, змеи достаточно близки к ним, чтобы считаться «выродившимися» драконами, и они демонстрируют явное уважение к своим древним предшественникам.
Мы можем скармливать Фрампту предметы в обмен на души, причем размер сделки, по-видимому, отражает его личные предпочтения: за вещи, которые он больше всего презирает, Фрампт предлагает только 1 душу. Фрампт особенно любит предметы, связанные с драконами. Единственными исключениями являются Большой лунный меч, полученный от Сита, и Коса отнятия жизни, которая наносит вред владельцу и, вероятно, любому змею, который попытается ее проглотить – хотя аномальное значение в 14 душ говорит о том, что Фрампту трудно принять решение, равно как и переварить косу. Это (а также тот факт, что он занижает цену Ядра Железного Голема, на самом деле сделанного из кости дракона) говорит о том, что змеи питают большую любовь и уважение к своим могущественным предкам [39]. Каас также называет Сита «предателем», выказывая явно отрицательное отношение к переходу бледного дракона на сторону Повелителей во время охоты на драконов[71]. Некоторые предполагают, что змеи руководствуются желанием отомстить за поражение архидраконов, но, раз они общаются с другими расами, их личная привязанность к наследию предков не влияет на профессиональное стремление направлять мировую историю.
Змеи могут ассоциироваться с жадностью, но этот стереотип может быть ложным. Ни один из встреченных нами мировых змеев не проявляет явной алчности, и как таковая змея символизирует скорее нежить, а значит, и людей, которых часто характеризуют как жадных. В свою очередь, то, что людей ассоциируют со змеями, может быть следствием той поддержки, которую изначальные змеи оказывали людям и Тьме в целом – а эта поддержка напрямую коррелирует с приверженностью змеев логике мироздания. Если бы Темную Душу нашла другая раса или если бы Тьма не была следствием света огня, змеи, скорее всего, не стали бы связываться с человечеством. Их поддержка Тьмы – не просто личная месть свету. Скорее, они были сторонниками богов и лишь впоследствии переключились на людей.
И Фрампт, и Каас хорошо знакомы с Гвином. Фрампт, конечно, считается другом и союзником Повелителя Света[72], но и Каас прекрасно осведомлен о мыслях и действиях Повелителя перед возжиганием пламени – он знает слишком специфические детали, чтобы их можно было списывать на услышанное из чужих уст. Каас знал Гвина и то, что происходило в годы перед его «смертью». Точно так же и Фрампт вряд ли был бы так искренне предан Гвину, если бы не длительное личное знакомство. Поэтому кажется маловероятным, что мировые змеи всегда были врагами богов. По крайней мере, они выступали нейтральными арбитрами, которые наблюдали и за богами, и за людьми, и вмешивались при необходимости. Фрампт говорит о змеях как о моральных авторитетах, способных санкционировать убийство[73], а в вырезанном диалоге богобоязненные люди почитают его как мудреца или «старейшину»[74] – это подразумевает, что мировые змеи были признанной и ценимой частью цивилизации.
Изначальные змеи просто обеспечивают миру естественное развитие, которое в конечном итоге означает, что огонь погаснет и останется лишь тьма. Естественно, для этого необходимо, чтобы огонь сначала разгорелся и осветил все вокруг. Раз змеи поддержали закономерный приход тьмы, они должны были также поддержать закономерное господство огня над мирозданием, ведь только вместе с огнем появились тени и стала возможной тьма. Каас осуждает Гвина за то, что тот препятствует приходу Эры Тьмы, но ни разу не высказывает мысли, что огонь сам по себе не должен был править миром.
Итак, мировые змеи должны были когда-то поддерживать богов, по чьей воле наступила Эра Огня, так же как сейчас поддерживают людей – народ грядущей Эры Тьмы. Вполне естественно, что боги одержали верх над драконами как расой изжившей себя эры, даже если это почитаемые предки самих змеев – возможно, они даже сами подстрекали богов к войне.
Если по нашей воле наступит Эра Тьмы, мировые змеи исправно склонятся перед нами как перед своим королем[75] – это исключает саму возможность того, что за действиями змеев кроется злой умысел или манипуляция. Более того, слабость змеев к небесному мечу Арториаса доказывает их принятие Тьмы, а раз так, они обратили внимание на человечество и неизбежные перемены задолго до того, как Фрампт решил предать собратьев. Если бы змеи добивались только того, чтобы огонь погас, не было бы смысла поддерживать личину покорности и дальше. Скорее, они хотят, чтобы в мире царствовал правитель, по праву владеющий господствующей в конкретной эпохе силой. Они советуют и помогают, но не используют и не отбрасывают того, кому помогли.